Тропа первая - Татьяна Бродских

Маг и жена управляющего ушли, а я потянулась к двери в поисках засова и не нашла, то есть закрыться изнутри не получилось. Бежать за Ривеном я не стала, решила прояснить этот вопрос потом. Быстро скинула куртку и блузку, взялась за штаны, как дверь открылась, впуская мага. На секунду мы застыли, глядя друг на друга, потом я резко нагнулась, подхватила с пола куртку и прикрылась, бросая гневные взгляды на мага.

— Простите, леди, — произнес Ривен, смущаясь и краснея. Он не мог вспомнить, приходилось ли ему хоть раз видеть девушек при свете дня в таком откровенном наряде. Образ полуобнаженной девицы запал глубоко в сердце Ривена, стройные ножки в штанишках в обтяжку, кружевное белье неизвестной конструкции и нежная кожа, что по чистоте и цвету была сравнима со свежевыпавшим снегом. Неужели в том мире девушки всем демонстрируют свое тело? Нет, в это маг не верил, слишком у иномирянки был ошарашенный вид, когда он зашел, да и сейчас она прожигает его гневным взглядом, нервно комкая одежду. Да и красные пятна на ее щеках тоже говорят в пользу природной застенчивости девушки, развратница бы так смущаться не стала.

— Простите, я не подумал. Я только хотел сказать, что зайду за вами через рин и покажу замок. А потом мы поужинаем. Вы не против?

Девушка его не понимала, пришлось Ривену объясняться жестами, кляня Ланьера за это неудобство. Элен, а надо привыкать к этому имени, кивнула головой, видимо его пантомима нашла отклик. Ривен еще раз произнес слова извинения и по привычке хотел поцеловать девушке руку, но та не позволила, смерив мага подозрительным взглядом. Уходя, Ривен обратил внимание, что отек с лица иномирянки почти сошел, а завтра не останется и синяков. Все‑таки целитель у них в замке сильный, не то что в соседнем. Как не отмахивался от своих мыслей Ривен, они все настойчивее посещали его голову. Еще неделю назад скажи ему кто, что Лан может ударить женщину, не поверил бы, а тут наглядное тому подтверждение. Списать этот эпизод на тяжесть жизни в чужом мире? Однозначного мнения у Ривена не было, он только надеялся, что в будущем все наладится и Ланьер станет прежним.

Когда маг ушел второй раз, я придвинула к двери табурет и вздохнула с облегчением. Было страшно представить, что мог со мной сделать этот мужчина, вряд ли бы у меня хватило сил оказать ему сопротивление. Поэтому мылась я быстро, вспоминая, как маг показал мне солнечный луч на стене, руками отмеряя примерное его положение, когда он зайдет за мной. Мне было неизвестно, как быстро движется местная планета, так что оставалось ориентироваться на собственное время, беря за основу наш час.

К приходу Ривена я успела не только помыться и одеться, но и перенести в ежедневник все слова, которые записала на телефон. Зарядить его я все равно смогла бы только в машине, а путь туда не близкий.

Магу мой внешний вид не понравился, я его вполне понимала, вещи с чужого плеча были неопределенного цвета, да еще и велики мне. Завязки не сильно помогли. Мне же было все равно, как я выгляжу. Главное, одежда чистая и не стесняющая движений. В принципе, Ривен быстро забыл о моей внешности, достаточно ему было заметить у меня в руках шариковую ручку и то, чем я занималась. Причем его больше поразило то, что я грамотная, мне так показалось. Он так тщательно листал мой ежедневник, вглядываясь в буквы и цифры. Пришлось даже ненавязчиво отобрать важную для меня вещь. Мужчина смутился и сразу же вспомнил, что собирался меня кормить. Идти никуда не хотелось, но я понимала, что в этом доме мне никто в комнату еду носить не будет — родословная не та.

Оказалось, помимо ужина на кухне, который Ривен почему‑то решил разделить со мной, он еще провел для меня небольшую экскурсию по замку. На последней страничке ежедневника, который я предусмотрительно взяла с собой, набросала план. Не хотелось блуждать по утру, а так же пометила название комнат, их мне говорил маг, следя за тем, как я записываю. Пару раз он поправил мои линии в плане, добавил свои, в основном это были незамеченные мною в сгущающихся сумерках двери в другие помещения. Но в целом он был доволен и часто кивал. А еще сыпал на меня новые слова, которые я давно перестала запоминать, зато записывала очень старательно. На кухне нас встретили настороженно, и не столько из‑за меня, сколько из‑за мага рядом.

Это сейчас, две недели спустя, я поняла, что простые люди почти не пересекаются с магами. Что маги это всегда «белая кость», даже если и родились они среди простых людей. Такие «выходцы из народа» не любят вспоминать о своем низменном происхождении, потому что они никогда не станут полностью своими не среди людей, не среди аристократов.

Ужин был простым, сытным, но местами почти несъедобным. Технолог кулинарного цеха во мне отчаянно вздыхал, требуя разогнать весь этот неквалифицированный персонал и сесть за составление нормального меню. Но разум подсказывал не лезть в чужой «монастырь» и сначала присмотреться, вдруг местные продукты разительно отличаются от наших. Поэтому я спокойно вернулась в комнату, куда меня любезно проводил все тот же Ривен, и легла спать. Кстати, я ему на бумаге нарисовала, что мне нужен засов на двери. Мужчина покивал головой и ушел.

А на следующий день началась моя новая жизнь.

Разбудили меня затемно, но в этом как раз не было ничего удивительного, а вот то, что это сделал лично управляющий, озадачивало. Решила отнестись к этой странности обыденно, вдруг это приказ лорда. Господин Сетрак или правильнее было называть его «сур Сетрак», так это звучало на их языке, провел меня на кухню и представил людям. Меня он называл «сури Элен», но при этом почему‑то поглядывал на меня и ждал, что я его оборву или буду возмущаться. Я же стояла с непроницаемым лицом и записывала имена тех, с кем мне предстояло работать. Уже одно это вызвало нездоровый интерес ко мне.

Петрос — огромный дядька с окладистой бородой, черноволосый и черноглазый, он был главным. Его управляющий представил мне как «рок Петрос», меня это сбило с толку, и я приняла первое слово за имя. Забегая вперед, скажу — данная ошибка имела для меня скорее положительное продолжение. Обращением «рок» подчеркивали военный статус, причем не просто рядового воина, а командующего. Господин Сетрак хотел подчеркнуть главенство Петроса на кухне. А я, не разобравшись, невольно ему льстила, чем заслужила снисходительное отношение к моим ошибкам.

Так же меня представили «суре Бурс» — дородная и добродушная женщина. Судя по тому, что управляющий назвал ее «сура», а не «сури», как меня, закралось подозрение, что в это мире обращение к замужним женщинам отличается. Только вот как они это положение определяют, мне было непонятно. Колец у поварихи или браслетов я не увидела, да что там, мое кольцо с топазом, которое мне подарил Денис на помолвку, вызвало нешуточное изумление. А когда женщина заметила серьги с такими же камнями в моих ушах, так вообще шарахнулась в сторону. А ведь у меня был еще браслет и цепочка, правда, они прятались под одеждой. Даже не знаю, как так получилось, что все золото оказалось вчера на мне. Цепочку с кулоном я носила с пятнадцати лет, подарок отца, как и браслет, только его он подарил мне на двадцатилетие. Оба раза подарки мне привозил курьер, и что‑то мне подсказывало, отец их сам не покупал, просто поручил это сделать кому‑то из своих помощников. Как они там? Как вообще родители восприняли мою пропажу? Мама, наверное, плачет, говорит, что всегда боялась чего‑нибудь подобного, что ничего хорошего из меня так и не выросло, обвиняет отца и школу. А отец? Даже не знаю. Я его‑то и до их развода с матерью видела не часто, а после, всего пару раз — один из них, когда на меня оформляли квартиру.