Сорока Джон и Похититель душ. Вор против Вора - Александр Александрович Винниченко

воображение твоего брата. Уверен, волноваться не о чем: твои родители занимают довольно высокий пост, и они бы не допустили, чтоб у их любимого «золотого сыночка» изъяли душу.

– Ну… Может, ты и прав. – Согласился Умник, но сохранил тонкую тревожную струну внутри себя натянутой. – Пора бы ребят догнать!

Мальчуган в очках бросил взгляд на Сороку и помчался вперед.

– Пора. – Сказал себе под нос Сорока и побежал следом.

Глава четвертая

Вечер со вкусом яблок и запахом вишни

Сорока и друзья, как положено, с шумом вторглись на пропитанные музыкой и запахом карамели центральные улочки города Н***. Это та самая пара улиц, которые все еще были выложены старой шестигранной брусчаткой. Разумеется, после войны первым делом восстанавливали центр города. Это одна из причин популярности данного района. Здесь никогда не было тихо – центр был ядром всевозможных развлечений. Как я уже говорил прежде, время было нелегкое, и от того люди хватались практически за любую возможность немножечко развлечься и отдохнуть. Забавы привлекали граждан всех классов, люди брали с собой своих близких, детей и – свои кошельки. Скопление крупных сумм наличности в одном месте как магнит притягивало подозрительных лиц скверной репутации: мошенников, воров, аферистов и девушек легкого поведения. Но, пока не слишком поздно, детям ничего не угрожало.

У описываемой мною компании была одна особая неприметная, на первый взгляд, пустяковая особенность – не считая Сороку и Хромого, у всех день рождения был в июле. Сестры-близняшки, ЛикМик-Таг, Умник и Мари Фени (еще одна девушка из банды) были на пороге своего десятилетия. И кто бы мог подумать, что такое неприметное совпадение сыграет важную роль в этой истории. Разумеется, Сороке тоже хотелось родиться в эту замечательную летнюю пору вместе с друзьями.

Горькая за руку потащила Умника в тир, не удосужившись даже узнать его мнение по поводу стрельбы из пневматического ружья. Умнику претило оружие во всех его проявлениях, да и вида крови он не переносил, чего нельзя было сказать о Горькой. Девочку бросало в приятную дрожь только о мысли подержать ружье или пистолет в руках хоть мгновение, ощутить холод и запах металла, способного создавать огромные неприятности. Ее сестра, Сладкая, примеряла всякие диковинные шляпки в палатке неподалеку. Этот нежный цветок не мог и не пытался скрывать своей любви к одежде: платья, юбки, обувь и головные уборы последней модели – вот что было ей по душе. Рядом стояли Хромой и ЛикМик-Таг, уже где-то раздобывший пышный сверток сладкой ваты.

Воспользовавшись ситуацией, Сорока незаметно ускользнул через дорогу, под балкон второго этажа напротив тира и, застыв как вкопанный, не сводил с него глаз какое-то время. Можно было подумать, что парень разглядывает голубоватые цветы в горшочках, коими были усеяны перила балкона, или интересную сложную фреску фасада здания. Но, разумеется, Сороке до этого всего не было никакого дела. Он стоял, с ног до головы облитый бронзовым светом фонарной лампы, и обдумывал что-то. Поправив тремя с половиной пальцами смолянистые вьющиеся волосы, лезущие все время в глаза, он первый раз негромко выкрикнул:

– Аттика!

Ответа не поступило. Постояв немного в тишине, повторил, но уже громче:

– Аттика!

Внезапно, на перила запрыгнула белая пушистая кошка, проникшая через открытую дверь на балкон. Теряя терпение, Сорока поднес ладони ко рту и громко прокричал:

– А-ТТИ-КА-А!

В конце концов, его призыв был услышан; синюю штору аккуратно приоткрыла маленькая, тонкая, совершенно бледная, девичья ручка. Из-за перил балкона склонилась девочка в светло-розовом платье с красными орхидеями. Её вьющиеся змейками темно-бардовые локоны слегка задевал ветер. Окинув взглядом улицу, пара карих глаз остановилась на Джоне.

– Ну чего ты орешь?! – Не скрывая возмущения, крикнула Аттика. Хоть она и была приблизительно того же возраста, что и сестры-близняшки, но её голос в сравнении с другими девчонками звучал глубже и мягче.

– Привет, Аттика! – Сказал мальчик, явно посветлев в лице, – Пойдем прогуляемся?

– Боже, Сорока, ты время видел?! Нет, – категорично отмахнулась девочка, – У меня кошка больная, за ней нужен уход.

– Какая кошка, эта что ли? – Он указал пальцем на белую пушистую.

– Нет, другая! Она в доме спит.

– Яблоко!

– Что «яблоко»? – Спросила Аттика.

– Запеченное в карамели, хочешь? – Спросил Джон и хитро улыбнулся.

Взглянув куда-то в сторону и снова на Джона Аттика ответила, едва сдерживая улыбку.

– Ну, допустим!

– Тогда пойдем!

– Откуда у тебя деньги, Сорока? Опять украл? – Протянула девчонка, не скрывая легкой издевки в тоне.

– Аттика, дорогая моя, я могу заработать сколько хочешь денег, когда пожелаю, – жестикулируя левой рукой, объяснял псевдосерьезным голосом Сорока, правой он прижимал к груди коробку с универсальным молотком, – Просто я отношусь к деньгам проще, не так как взрослые. Для меня это не цель…

– А что цель? – перебила Аттика.

– Слава, конечно же.

– Слава?! – с балкона посыпался громкий долгий смех.

– Так ты идешь или я ухожу? – раскрасневшийся мальчик был «зажжен», как фитиль динамита.

Аттика повернулась и взглянула на исхудалую кошку в зале на ковре, та крепко спала. Что в принципе делала целыми днями последнее время.

– Сейчас спущусь!

«Девчонки с вишневыми волосами мне по нраву», – подумал про себя Сорока.

Спустя пару минут в квартире на втором этаже погас свет. Послышались быстрые короткие шаги по ступенькам, и из старых деревянных дверей подъезда, подобно ласточке, выпорхнула черноглазая девочка. Преисполненная легкости и изящества в своих движениях, она в три прыжка настигла Джона Хафа, заключив того в своих объятиях.

Хоть в мальчишеском клубе и считалось дурным тоном обниматься с девчонками, все равно правило игнорировалось Сорокой. Почему, спросите Вы? Да потому что испачканного по локоть в мазуте мальчика с обветренными, потрескавшимися до крови губами и вечно грязными от дорожной пыли ногами, никто не горел желанием обнимать. А уж такой нежный вишневый цветок, как Аттика, по идее, и вовсе не должен был касаться его. Но правильно или не правильно, а обстоятельства складывались, так как складывались, и ничего нельзя было с этим поделать. Да и кто мы такие, чтобы их судить.

Аттика крепко прижала Сороку к себе. Её пружинистые бордовые локоны врезались в лицо мальчика и тонкий нежный запах черешни будоражил обоняние. В его памяти всплыли мимолетные картины прошлого, когда он впервые смог вдоволь насытится ароматом и вкусом наверняка одной из самых вкусных ягод на земле.

«… – Аттика – «королева» поздних сортов черешни! Недорого! Не проходите мимо! Попробуйте самые сладкие плоды вишни со вкусом лета! – Зазывал покупателей энергичный тридцатидвухлетний владелец палатки с фруктами Никола Брикса. Его желтый навес неизменно занимал