Мулан - Элизабет Рудник

втянулись, кожа стала гладкой. Под плащом обозначилась тонкая талия. Не успели купцы закричать, как преображение завершилось.

На месте мужчины в красной феске возникла прекрасная – и опасная даже на беглый взгляд – женщина. И это была не просто женщина, это была Сяньян.

- Ведьма! – завопил один из стражников. Позабыв о Бори-Хане, он таращился на происходящее на площади. – Она ведьма!

Крик его захлестнул площадь паникой.

Торговцы и купцы, отталкивая и оттирая друг друга, бросились прочь от колдуньи. От бегущих ног поднялась густая пыль. Среди этой сумятицы неподвижно стояла Сяньян, невозмутимо глядя на начинающееся светопреставление.

Слегка пригнувшись, она воздела одну руку. Другую руку женщина протянула к поясу и с молниеносной быстротой выхватила четыре кинжала. Крикнув соколом, колдунья бросила кинжалы. Один за другим они взмыли над площадью и поразили четырёх охранников. Те повалились наземь.

Их товарищи, оставшиеся на стене, едва ли это заметили. Все их силы и мысли занимал Бори-Хан. Хотя вокруг свистели стрелы и царил хаос, конь его даже не замедлил галопа. С головокружительной скоростью лошадь и всадник приближались к стене. Бори-Хан схватил одной рукой гриву своего жеребца. А затем одним плавным движением встал на спине коня. Он обнажил меч и выжидал, несмотря на бешеную скачку, уверенно держась на ногах. В следующий миг, казалось, он врежется в стену, но тут Бори-Хан прыгнул.

Решимости и гнева было исполнено его лицо, когда с могучим рёвом он приземлился на стене и побежал по ней вверх. Стражникам нечего было противопоставить его разящему клинку. Стремительный металл словно таял в воздухе, посылаемый верной и привычной рукой.

Следуя за своим предводителем, и другие воины-тени лезли на стену и бросались в атаку. Бряцание оружия наполнило слух сражающихся.

Увидев на площади Сяньян, Бори-Хан сразил ещё двоих стражников и спрыгнул со стены вниз. Колдунья, не видя его, вела свой бой. Окружённая пятью солдатами, Сяньян была спокойна, хотя те были крупнее и сильнее её. Её лицо было совершенно безмятежно, а руки тверды. Одна против пятерых, она, тем не менее, казалось, ждала, когда они первыми вступят в бой.

Уверенные в своём преимуществе, стражники подали друг другу знак и атаковали. Но удар их длинных копий поразил лишь воздух. В мгновение ока Сяньян схватила ближайшее копьё и нацепила его на мужчин. Её тело расплылось водоворотом чёрного шёлка, а когда она завершила вращение, четверо солдат лежали на земле. Пятый, трясясь всем телом, упал на колени. Он был моложе товарищей и поднял к сосредоточенному лицу Сяньян полные ужаса глаза.

Бори-Хан шагнул вперёд. Почувствовав его приближение, колдунья обернулась. Их глаза встретились. Затем, плавно и медленно, Сяньян опустила копьё. Бори-Хан кивнул. Их план, который он таил даже от своих воинов, сработал. Он был доволен. Остальные не верили, что колдунья выступит на его стороне, но он не сомневался в этом. Сяньян была властной и, самое главное, жадной до власти. Жизнь её протекала в одиночестве, вдали от людей, страшившихся ей подобных; чтобы избежать суда и тем паче смертного приговора, ей не раз приходилось оборачиваться соколом, и её переполняли гнев и жажда мести. И теперь их общая цель сделалась ближе, пусть и на один лишь шаг. Город был в их руках.

Сяньян и Бори-Хан бок о бок прошли обратно к воротам. Шум боя за их спинами стихал, воины-тени добивали стражников.

- И ещё одна крепость пала, Бори-Хан, – сказала Сяньян. Хотя голос прозвучал хрипло, дышала она ровно.

Воин кивнул. Император не сможет больше закрывать глаза на исходящую от Бори-Хана угрозу Жужане вернулись – и скоро империя отойдёт в их руки.

Глава 4

В стенах Императорского города будничная жизнь текла своим чередом – мирно. Огромный город, расчерченный правильной сеткой улиц, являл собой бастион цивилизации. Как контрастировал его облик многоликого и многоязычного центра империи с тем пыльным хаосом, что царил в укреплённом торговом поселении! Те, кто жил и родился в этом городе, гордились рынками, где было не протолкнуться среди иноземных купцов. В каждом городском квартале был свой храм, успокоительно напоминавший о том, что предки хранят народ и, полагаясь на императора, вверяют ему свою силу. Вдоль бульваров стояли элегантные особняки, не забыли градостроители и про парки, ведь зелень создаёт атмосферу умиротворённости. Насыщенную городскую панораму уравновешивали воды каналов и гаваней с их бесчисленными лодками.

С северо-запада на город смотрел расположенный на холме Императорский дворец. Дом императора – это самое величественное здание во всём городе. Сияющий белизной и золотом, он выглядел так, будто покрашен был не позднее сегодняшнего утра. Яркопёрые птицы порхали над его воротами и гнездились в кронах бесчисленных деревьев, окружавших здание. Как издали, так и вблизи дворец своим видом воплощал покой и неколебимость.

Их он и являл.

Обычно.

В главном зале советник смотрел в бесстрастное лицо сидящего на троне императора. Посреди необъятных покоев он всегда чувствовал себя незначительным и даже ничтожным. Но он знал, что это лишь обман чувств. За десятилетия, что он служил особе императора, он стал самым доверенным ему лицом. И поэтому он понимал, что принесённая им весть всемерно опечалит императора.

Сделав глубокий вдох, он склонил голову и приблизился.

- Ваше величество, – начал он, надеясь, что голос его не дрогнет, выдавая напряжение, – шесть северных укреплённых городов вдоль Шёлкового пути пали под натиском врага. – Дюжина младших писцов вместе с главным летописцем не посмели поднять головы, однако советник заметил среди них беспокойное шевеление. Император, скрытый в тени, безмолвствовал. Советник продолжал: – Торговля в северных регионах подорвана.

– А мои подданные? – спросил император негромко.

– Перебиты, – отвечал советник. – Этот солдат – единственный, кто остался в живых. – Он кивнул в сторону коленопреклонённого юноши. Даже издали советник видел, что лицо стражника побледнело и осунулось. То, что солдату довелось увидеть в крепости, по его собственным словам, было кошмаром наяву.

Он рассказывал о крылатой ведьме и ярых воинах. При одной мысли об этом советника бросало в холодный пот.

– Я боюсь, что воспоследуют новые нападения.

Встав, император шагнул на свет. Не будучи высокого роста, он тем не менее источал властность. Его ясный взгляд был полон мудрости, но бремя ответственности оставило лишь несколько морщин на его челе. Хоть весть и была ему явно мучительна, император сохранял невозмутимость. За это качество, помимо иных, его любили и почитали.

– Чьих рук это дело? – спросил он.

Под взглядом императора