Нимфы - Сари Лухтанен

Ханнула разглядывал фотографию Йоханнеса Метсо. На снимке он был еще среди живых и явно наслаждался обществом своей подружки Диди Тиенсуу. Девушка была красивая, рыжеволосая и невинно соблазнительная в слишком коротенькой кофточке, обнажавшей татуировку вокруг пупка – узел. «О, черт», – ругнулся про себя Ханнула, но выражение его лица осталось неизменным.

Его мысли уже унеслись далеко, однако он бросил еще пару обычных вопросов Харью, чтобы показаться заинтересованным, и оставил его размышлять на диване, таком же старом, как и сам Харью.

Чувствуя себя совсем другим человеком, Ханнула допил колу, бросил банку в ведро и вышел в коридор. Там он всем телом прислонился к стене. У девушки была татуировка, которую он не хотел бы видеть никогда. Он достал телефон, но сразу звонить не стал. Ханнула решил обдумать ситуацию, однако в душе понимал, что лишь откладывал неизбежное. Хотя звонить стоило из более укромного места.

Митчелл смотрел из окна на раскинувшийся перед ним Лондон. Биг Бен, казалось, находился так близко, что до него хотелось дотронуться. В стекле отражались дамы в коктейльных платьях и мужчины, стоимость костюмов которых равнялась полугодовой зарплате рядового работника. Официанты разносили шампанское и канапе. В воздухе почти ощущался запах денег. Сам Митчелл, одетый в узкий темно-синий костюм, хорошо вписывался в компанию, хотя обычно избегал консервативной одежды. На улице кто-нибудь мог принять его за безупречно одетого британского поп-певца. Он выглядел как денди и сам признавал это, с безразличием разглядывая свое отражение в стекле.

Митчелл хотел вернуться к праздничному обществу, но почувствовал вибрирование телефона в кармане. Украдкой взглянув на экран, ответил:

– «Салтманн и Салтманн», Митчелл Браннеган.

На другом конце провода повисло молчание. Потом послышался напряженный мужской голос:

– Добрый вечер. Это Хейкки Ханнула из полиции Финляндии.

Митчелл немного прищурил глаза и поднял палец, подавая знак Лукасу, находящемуся поблизости. Мужчина в мгновение ока оказался рядом и положил руку на плечо Митчелла, с интересом наблюдая за его выражением лица.

– Вы знаете меня? – спросил Ханнула.

– Вы представились полицейским.

– Кто-то из вас помогал мне недавно.

Снова молчание, но Митчелл не спешил.

– Мне посоветовали позвонить по этому номеру, – продолжил Ханнула. – Или, на самом деле, приказали сообщить, если я что-то узнаю. У нас умер молодой человек… Механизм смерти тот самый, которым вы интересуетесь.

Митчелл насторожился, и красивый, словно парень с обложки, Лукас наклонился поближе, чтобы лучше слышать разговор.

– Этот мужчина занимался сексом? – поинтересовался Митчелл.

Лицо Лукаса озарила улыбка, и он провел рукой по ухоженной щетине.

– Весьма вероятно, – послышался ответ. – У меня есть фото его подружки.

– Отлично, можете отправить его нам.

Митчелл выключил телефон и взял поднесенный Лукасом фужер с шампанским. Он делал вид, что наслаждается напитком, но даже секунда казалась ему вечностью. Телефон зазвенел. Митчелл немедленно открыл сообщение, и ему хватило одного взгляда.

– Лукас, организуй самолет. Мы летим во Францию.

Тем временем Хейкки Ханнула сполз по стене на холодный пол полицейского участка и вытер со лба липкий пот. Он знал, что когда-нибудь придется за это поплатиться, но не хотел об этом думать. Неизбежное случилось.

Голоса полицейских, возвращавшихся с наряда, прервали мысли Ханнулы. Он поднялся и медленно подошел к двери Харью. Тот лежал на диване с закрытыми глазами, однако Ханнула по опыту знал, что коллега не спит. Шестеренки в голове Харью методично крутились, перебирали возможности, оценивали факты. Старик иногда просто выводил его из себя, но он был самым последовательным полицейским, которого знал Ханнула.

– По пиву? – спросил Харью, не открывая глаз.

– Ну, наконец-то, – сказал Ханнула.

Глава 7

Диди услышала воркование голубя и открыла глаза. Птица взмахивала крыльями где-то совсем близко. Откуда раздавался звук? Диди осознала, что лежит, съежившись, на старой железной кровати, но не решилась пошевелиться. Она пыталась понять, был ли здесь еще кто-то и как она тут оказалась.

Диди обвела взглядом помещение со старыми толстыми балками и кирпичными стенами, которое, по всей видимости, было чердаком. С улицы доносилось воркование голубей. Диди, усевшись, обнаружила, что на ней – чужая одежда: светлое немного старомодное платье. От мысли, что кто-то незнакомый переодевал ее, побежали мурашки, и она натянула одеяло на голые плечи. Заметив на руке красный след от укола, вспомнила, как опустел шприц и вместе с тем улетучилось ее желание бороться.

– Э-эй! – крикнула Диди, осматриваясь.

Через окно в потолке, заколоченное досками, виднелась убывающая луна. По углам комнаты стояла старая мебель, запыленные картонные коробки и вещи, которые, казалось, бросили здесь сто лет тому назад. С улицы доносились звуки города, возгласы, шум машин и трамваев. «По крайней мере, я не в лесу», – сообразила Диди.

Она увидела дверь и встала с кровати. Через секунду уже дергала дверную ручку, но напрасно. Диди толкнула дверь плечом – бесполезно. «Надо было в спортзал ходить», – посмеялась бы Лаура.

Вдруг Диди охватила паника. Дверь на замке, ее заперли в незнакомом месте, в чужой одежде. Йоханнес умер, и потом все эти странные люди… В голове Диди возникли две женщины, которые ворвались к ним и заставили повиноваться ее сильную маму, словно маленького ребенка. Что еще они могли сделать девушке? Что они уже сделали? Диди изо всех сил толкнула дверь.

– Откройте! Отоприте дверь! – кричала она. – Вашу мать!

Она стала пинать доски и стены, но тщетно. Диди боролась не со стенами, а против всего происходящего. В памяти всплыли Йоханнес и мама. Печаль и боль горьким комом встали в горле. Она стучала ногами и дергала дверь что есть мочи, однако напрасно. В конце концов Диди повалилась на пол, и рыжие волосы беспорядочно разметались. Она плакала и не могла остановиться. В какой-то момент слезы кончились, у нее разболелась голова, словно она переела мороженого. Мороженое… Диди почувствовала острый голод. Она заметила в углу кучу, накрытую одеялом. Девушка подползла к ней и стянула одеяло. Под ним оказались большие канистры с водой, груда банок с оливками, ананасами и консервированная утка. Рядом заботливо была приготовлена открывалка и вилка. И листок бумаги. Диди схватила его дрожащими руками.

– Не беспокойся, – прочитала Диди вслух и истерически хохотнула. – Действительно, чего тут беспокоиться.

Девушка начала размышлять, как можно выбраться, применив открывалку и вилку. Но решила для начала попить и поесть. Взяв одну канистру, она жадно припала к ней губами, так что вода лилась на грудь. Открыв банки с уткой и ананасами, принялась ковырять еду вилкой. «На фиг», – промелькнуло в ее голове, и, отбросив вилку, она стала есть руками.

Вскоре Диди потеряла чувство времени. Она замечала через щели в досках, как день сменялся ночью, но уже не могла понять, сколько суток провела на чердаке. Диди тщательно изучила место заключения, нашла, к счастью, унитаз, пересмотрела все старые вещи, пытаясь обнаружить какую-нибудь лазейку, пила и ела. О том, что времени прошло немало, говорили только пустые консервные банки и заканчивавшаяся вода. А что потом?

Единственной нужной находкой была железная труба длиной около метра. Диди схватила ее и принялась стучать по вентиляционному трубопроводу. Кто-то же должен был услышать.

– Есть здесь кто живой? – кричала она во все горло. – Меня держат взаперти! Выпустите меня!

Пробушевав несколько минут, Диди впала в отчаяние. Железная труба с глухим стуком грохнулась на пол. Девушка, усевшись на кровать, принялась вылавливать оливки из банки. Потом допила последние капли воды. «Конец», – подумала она, запустила канистрой в стену и легла на кровать. Диди чувствовала себя усталой. Какое-то время она следила за пчелой, сидевшей на краю банки из-под ананасов. Ее тихое жужжание усыпило Диди…

Она находилась в своей комнате. Было темно, но Диди различала выбранные мамой обои, которые назывались «Ночь жаворонков». Обои очень нравились ей в детстве, однако позже стали ненавистными. Она была не одна. Йоханнес обнимал ее. Он был теплым, влажным от пота и так смотрел ей в глаза, как будто получил свой самый большой подарок в жизни. Диди знала, как найти правильное положение и как нужно двигаться, медленно и с наслаждением. Дыхание Йоханнеса стало более прерывистым, и Диди чувствовала, что приближается к концу своего первого путешествия. Скрытая энергия передавалась от парня к девушке, и, ощущая свечение своей кожи, Диди готова была предаться высшему наслаждению. Именно в этот момент голова Йоханнеса медленно и тяжело опустилась ей на грудь. Ей самой хотелось продолжить, и она поцеловала друга, но он лишь улыбался с открытыми глазами. Взгляд его застыл. Диди заметила знакомые синяки, однако не на собственной коже, а у Йоханнеса…