Горелая башня - Марина Дяченко

Да черт с ней, с нутрией поганой!.. Да жила бы под мостом, заплатил бы Гай, не облез бы…

Он что обещал-то?! СЕГОДНЯ доставить пассажира В ЛУР? А как он доберется, если дорога закрыта? Через ПУСТОЙ ПОСЕЛОК?!

Хлынул ливень.

Ливень долго ждал этого момента и теперь едва не захлебывался от злорадства; рубашка вымокла сразу и противно прилипла к телу, вода текла по волосам и заливалась за шиворот, бесновался ветер, ноги разъезжались в рыжей грязи, капли лупили по щекам, скрывая от посторонних глаз постыдные, злые слезы.

— Зачем? — спросил он у Крысолова. — Что я вам сделал? И зачем так сложно — не проще сразу шею свернуть?!

Губы Крысолова дрогнули, Гай скорее увидел, чем услышал — «Садись в машину».

И не сдвинулся с места — стоял, чувствуя, как сбегают по спине холодные ручейки дождя.

— Садись в машину, — повторил Крысолов, и Гай понял, что не ослушается. Кишка тонка — противиться ТАКИМ приказам.

Он медленно взобрался в кабину, на свое место; вода лилась по стеклам, закрывая мир, а Гаю и не хотелось на него смотреть — он скорчился, обняв мокрые плечи мокрыми руками.

— Ну-ка, посмотри на меня, — негромко велел Крысолов.

Гай согнулся сильнее.

— Посмотри на меня.

Гай повернул голову — с трудом, как шайбу на заржавевшей резьбе. И уставился на футляр с флейтой.

— В глаза.

Над машиной ударил гром — кажется, над самой крышей. Крысолов взял Гая за подбородок:

— Посмотри мне в глаза.

Гай рванулся, высвободился и отчаянно, с куражом самоубийцы глянул прямо в узкие, зеленые, бьющие взглядом прорези.

Ничего не случилось.

По крыше кабины молотил дождь, казалось, прошло пару лет, прежде чем Крысолов сам, первый отвел взгляд, и тогда Гай обессиленно откинулся на спинку кресла, и зажмурился, понемногу расслабляясь.

— А теперь послушай меня, — тихо начал флейтист. — Я не истребляю студентов и не охочусь на сезонных водителей. И вряд ли силы земли и неба объединились, чтобы восстать против прибытия в Лур десятка нутрий… Никто не собирается сживать тебя со свету. Раньше, чем ты это поймешь, нет смысла разговаривать.

Крысолов выжидательно замолчал; Гаю было холодно, мокрая одежда липла к телу, кураж прошел, оставив после себя озноб и обморочную слабость.

Флейтист вздохнул. Открыл сумку, вытащил плоскую металлическую флягу и доверху наполнил граненый колпачок:

— Выпей.

— Не хочу.

— Не будь дурачком… Это не яд. Выпей.

Гай принял колпачок, едва не расплескав густую темную жидкость; обреченно опрокинул напиток в рот, захлебнулся и закашлялся. На этом неприятности, по счастью, закончились — по телу стремительно разлилась волна спокойного тепла, горячо вспыхнули уши и моментально высохла рубашка.

— Паниковать будешь? — серьезно осведомился Крысолов.

— Нет, — отозвался Гай, не очень, правда, уверено.

Ветровое стекло, омываемое потоками дождя, совершенно перестало быть прозрачным. Щетки-очистители и не думали бороться — замерли, безвольные, будто мокрые усы недавно издохшего жука.

Зачем я ему, думал Гай под непрерывный грохот грома. Именно я. Вроде как муравья взяли на ладошку, их сотни тысяч, в муравейнике, но попался именно этот, вот повезло… А может, побалуется — и отпустит?..

Крысолов смотрел, и совершенно ясно было, что ни одна Гаева мысль не умеет от него укрыться, Гай сидит перед ним совершенно понятный, как деревенский дурачок, как открытый букварь; ответом на косой насупленный взгляд снова была улыбка — ряд великолепных, первозданно блистающих зубов.

— Смешно? — спросил Гай глухо. — Вы серьезным вообще не бываете?

— Бываю, — добродушно отозвался Крысолов. — Но это зрелище не из приятных.

Гроза выдыхалась.

Гром не стрелял больше, как пушка, гром устало ворчал из-за реки, которая, наоборот, раззадорилась, раздулась и вообразила себя могучим потоком. Ливень сделался дождиком, дорога превратилась в сплошное желтое месиво.

— Что теперь? — поинтересовался Гай угрюмо.

— Теперь… — Крысолов рассеянно почесывал бровь. — теперь… Ты сумеешь здесь развернуться?..

Дождь прекратился вовсе.

Машина то и дело пробуксовывала, Гай с ужасом думал о заглохших моторах и увязших колесах — что тогда, во исполнение обещания, на плечах его тащить?!

— Послушай, парень… Так называемый «актуальный фольклор» — ты действительно думаешь заняться всерьез? Или просто случайно — старуха сболтнула, воображение заработало… А?

Гай вздохнул.

— Я вот к чему все это веду — история есть одна, как раз о здешних местах история, очень любопытная — и ты ее не знаешь. На что спорим, что не знаешь?..

— Дорога плохая… — пробормотал Гай устало. — Разрешите, я сосредоточусь.

— Сосредоточься… Я же тебе не мешаю. Я просто чинно-благородно рассказываю историю… Вот, вообрази, много сотен лет назад в здешних краях свирепствовала эпидемия. Одни селения вымирали полностью, другие в ужасе разбегались… гибли в поле, гибли от зверей, от голода… Ты сосредоточься, сосредоточься, считай, что я сам себе рассказываю… Ну и вот, в одном селении появился человек, который придумал лекарство. Не вакцину, о вакцине тогда еще речи идти не могло… Но тот парень был учеником знахаря, травником, да вообще талантливым ученым — составил некое зелье, причем совершенно интуитивно… И вот, он вылечил-таки половину поселка, хотя и своей шкурой, надо сказать, рисковал… Страх, отчаяние, измученные темные люди… Да, смелый был парень. И упрямый. И сделал свое дело — тот колокол, что звонил у них по умершим… день и ночь звонил… колокол замолчал наконец. И настало время благодарности…

Гай не отрывал глаз от дороги. Гай старательно объезжал размытые дождем выбоины — но слушал, слушал со все большим напряжением, и потому повисшая длинная пауза заставила его переспросить:

— Отблагодарили?..

— Да. Еще как. Они объявили его колдуном. А знаешь, как во все времена поступали с колдунами?

— Хорошо с ними не поступали…

— Да уж. Чего хорошего в смолистом пятиметровом костре.

Машина подпрыгнула, попав колесом на камень.

— Они хотели его сжечь?

— Хотели. Хотели и сожгли, будь уверен, потому что они тоже были люди обстоятельные, с характером, и любили доводить дело до конца.

Гай молчал. Ему почему-то сделалось очень грустно. Прямо-таки тоскливо.

— Сказка произвела на тебя впечатление?

Машину тряхнуло снова.

— Нет, — сказал Гай медленно. — Сказки справедливы. В сказке было бы — пациенты поклонились спасителю в ноги и назначили его князем… А то, что вы рассказали, скорее похоже на правду.