Дом потерянных душ - Ф. Коттэм

Ситон нажал на «стоп», и наступила оглушительная тишина. Он открыл крышку магнитофона, кассеты там не было. Он встал и направился было на кухню, чтобы налить стакан воды из-под крана, но услышал, как крышка за его спиной резко захлопнулась. Призрак Сэнди Денни, вернув себе голос, вновь запел «Tam Lin» — на этот раз без музыкального сопровождения. Только теперь в пении появились какие-то мерзопакостные нотки.

— Хорошая шутка, — нарочито громко произнес Ситон. — Правда, чувствуется домашняя заготовка.

Пение прекратилось. С минуту все было тихо, а потом Ситон вдруг ощутил, как содрогнулась ночная тьма от одинокого удара соборного колокола, эхом разнесшегося над мокрыми зданиями. Затем все стихло. Пол взглянул на часы: четырнадцать минут второго. Да, время для благовеста явно неподходящее.

Ситон понимающе кивнул. Удар колокола уже никак нельзя было отнести к домашним заготовкам. Интуиция подсказывала Полу, что они специально все это затеяли, чтобы потешить свое самолюбие. Ситон понимал, что на таком расстоянии они не могут причинить ему вред, по крайней мере физический. Но его покой был нарушен, и если они намеревались лишить его душевного равновесия, то им это вполне удалось.

Ситон прошел на кухню, налил стакан воды, выпил, затем вернулся в спальню и снова улегся в постель. И все же он опасался, что томительная мелодия вдруг снова оживет в плеере. Беспокоило его и то, что соборный колокол своим металлическим голосом вновь может нарушить ночную тишину, вопреки календарю и времени суток вызванивая молитву к Пресвятой Богородице. Но сейчас Ситон был далеко от дома Фишера. К тому же те три студентки философского факультета и их идиот наставник заслуживали гораздо большего внимания, чем он. Итак, Пол лежал в кровати и безуспешно пытался заснуть. Он долго ворочался с боку на бок, прежде чем сон неохотно принял его в свои объятия. Засыпая, Ситон видел из окна спальни отблески огней, отражавшихся от крыши его многоэтажки. Кто-то зажег свет в жилом флигеле собора. Наверное, это проснулся настоятель или священник. А может, и сторож. Звонаря они, естественно, не обнаружат. Если только им очень сильно повезет.

Когда Полу было лет двенадцать-тринадцать, они с матерью жили в доме на северной окраине Дублина, где снимали два этажа. Для матери это был самый тяжелый период после развода с отцом. Душевные раны она лечила лошадиными дозами валиума поэтому постоянно спала прямо на ходу. Оставленный без присмотра обед выкипал на плите, огонь в камине горел как хотел, вода для купания сыновей переливалась через край ванны…

В тот самый вечер мать прилегла на диван и заснула как убитая. Пол не возражал: телевышка, установленная на севере Пеннинских гор на Винтер-хилл, позволяла им принимать английские каналы. Благодаря матушкиной сонливости он мог смотреть непристойности вроде «Возьми трех девчонок» или «Внутренние дела». Последнее представляло собой сериал с таким количеством женской обнаженки, что на школьной спортплощадке его обсуждали с благоговейным ужасом.

Украдкой взглянув на мать, Пол подобрался к телевизору и включил его. «Гранада» и Би-би-си-2 предоставляли широкий выбор обнаженной натуры на любой вкус Он услышал, как по лестнице крадучись спускается его младший братишка Патрик. По «Гранаде» показывали какой-то документальный фильм о беспорядках на Севере, на Би-би-си уже заканчивал свою болтовню обозреватель погоды.

— Именно то, что мне нужно, — шепнул за его спиной Патрик. — Я точно быстрее засну, если буду знать, что в Восточной Англии будет хорошая погода.

— Тише! — шикнул на него Пол.

Они вместе устроились в кресле напротив телевизора, тесно прижавшись другу к другу. Пол по привычке положил руку братишке на плечо, и оба замерли в предвкушении зрелища.

Передача называлась «The Old Gray Whistle Test». И в тот вечер мальчики увидели нечто такое мерзкое, что ни в каком телешоу не увидишь. Музыканты группы оделись на манер средневековых менестрелей в остроконечные колпаки с бубенчиками, шутовские камзолы и вязаное трико. Когда они двигались, принимая разные позы, то напомнили Полу гротескных персонажей Иеронима Босха с иллюстраций в школьном учебнике истории. Песня, которую они исполняли, называлась «Tam Lin». Но Пол тогда еще этого не знал. Сатанинская группа выступала так, словно в них вселились злые духи. По мере того как певица пела куплет за куплетом, их исполнение становилось все более и более разнузданным. Ее голос, однако, вызывал в воображении вовсе не тот мир, который создал на своих картинах фламандский живописец. Это был мир древней Англии с ее друидами и страшными заклятиями. Поистине колдовское песнопение, пробуждающее к жизни Зеленого Джека,[5] и мстительных эльфов, и Джона Ячменное Зерно, и потерянные души, оглушающие страшными воплями туманные болота в лесной глуши.

Увиденное и услышанное в том телешоу потрясло юного Пола. Он, испуганно прижимаясь к брату, смотрел на серый экран, который казался ему тусклым окном в уродливый мир магии.

Только через восемь или девять лет Ситон снова услышал в Тринити[6] ту же песню и смог наконец осознать, что же он тогда видел. Как выяснилось, группа называлась «Фэйрпорт конвеншн». Почти все музыканты в ней были родом из Северного Оксфорда,[7] а вокалисткой они взяли девушку из Уимблдона. Ее звали Сэнди Денни. В группе были также гитарист Ричард Томсон и скрипач Дейв Сворбрик. Выступление музыкантов в «The Old Gray Whistle Test» потрясло впечатлительного мальчугана, пробудив в нем самые дикие фантазии, которые прочно засели в его памяти.

Пол так и не удосужился спросить у Патрика, который был на два года младше его, что тот вынес из просмотра. Впоследствии в разговоре Пол намеренно обходил эту тему. Он хорошо помнил, как в тот вечер они выключили телевизор, накрыли маму пальто и подложили ей под голову подушку, а потом тихонько прокрались наверх, в свою спальню, где улеглись вместе на единственной кровати.

Теперь, лежа в темноте в собственноручно обустроенном гнездышке в Ватерлоо и слушая шум дождя за окном, Пол думал о том, что тогда-то все и началось. Да, это и было началом. Не дом Фишера и не связанные с ним события, а это самое. Именно «Tam Lin» много-много лет назад разбудил в нем страх, который в конечном итоге и был причиной всего этого ужаса.

— Приятно, что вы об этом не забыли, — уже проваливаясь в сон, громко произнес Ситон.

Конечно, пиво, выпитое за разговором со словоохотливым Малькольмом Коуви, придало ему храбрости, но вся его бравада была чисто напускной. На самом деле Ситона приводило в ужас, что они всегда шли на шаг впереди. С самого начала они знали буквально все, каждую мелочь. Над его головой, в мелких лужицах на плоской крыше многоэтажки, явно кто-то шебаршился. Может быть, это скрежет когтей какого-нибудь залетного демона, но, скорее всего, просто ворона или вышедший на охоту одичавший кот.