Журнал «Вокруг Света» №02 за 1974 год - Вокруг Света

Данные, полученные доцентом А. Джалдетти, еще будут обрабатываться и изучаться, но первые выводы уже ясны: общее дело, общие задачи, взаимный интерес и уважение друг к другу сближают людей, создают основу для исключительно плодотворного сотрудничества.

Биологические исследования, проводившиеся под общим руководством Георгия Вылчанова, заместителя руководителя эксперимента с болгарской стороны, включали в себя любопытный опыт по выращиванию форели в морских условиях. Форель, как известно, пресноводная рыба, И рыба весьма вкусная. Однако, пока она достигнет взрослого состояния, проходит слишком долгий срок. Но, может быть, можно сократить его? И тогда форель будет чаще попадать на стол потребителя?

В садке привезли молодь форели и поставили его на дно, поблизости от «Черномора». Как перенесут маленькие рыбки соленую воду? Давление? Каждый день акванавты подходили к садку. В их обязанность входила кормежка форели. Однако рыба начала гибнуть. В живых осталась только часть ее. Отчего? Что произошло с форелью? Это предстоит выяснить. Но принципиальная возможность жизни форели в морской воде была ранее доказана. Более того, доказано, что именно в море форель развивается ускоренными темпами: в 3—4 раза быстрее нормы. Болгарское рыбное хозяйство с большим вниманием отнеслось к работам на Маслен-Носе.

Я нередко ловлю себя на нереальном желании: написать по книге о каждом встреченном в жизни человеке. Потому что каждый человек — со своей судьбой, своими взглядами, отношениями — это целая книга.

Сорок два члена советской экспедиции — сорок две книги. Увы, это не по силам! Поэтому пока кратко расскажу только об одном человеке. Позвольте представить: Вячеслав Ястребов, заведующий лабораторией техники подводных исследований Института океанологии АН СССР. Накануне приезда в Болгарию защитил докторскую диссертацию.

— Как начинал? С поиска интересной работы. Это всегда было моим жизненным правилом. Я ведь окончил институт химического машиностроения, а потом вышло так, что мои интересы расширились и углубились. А что может быть шире и глубже океана? — Ястребов улыбнулся.

— У меня был товарищ. Сразу после вуза ему предложили очень почетную работу. А он, как и я, хотел интересной работы. Но почетная могла уйти, а интересная в поле зрения сразу не попала. Он согласился — временно. Однако следующая работа наклевывалась еще более почетная. И он ещё больше затосковал по интересной... У меня интересная работа — я сделал это законом своей жизни. Может быть, в этом мое счастье.

Он стоял у своего бунгало, на котором было написано: «Руководитель эксперимента», высокий, сильный, темноволосый, с прищуренными голубыми глазами на загорелом лице. Его можно было снимать в кино, чтобы он играл самого себя, настолько его облик подходил к роли начальника экспедиции.

— Опыт руководства? Пятнадцать лет. Вот вы спрашиваете, что самое главное. Как вам сказать... Понимаете, наше дело связано с людьми. Чтобы они остались живы и здоровы — вот самое главное. И естественно, чтобы были результаты, чтобы наука двигалась дальше. Поэтому начальственных криков: «Быстрее, быстрее!» — у нас не бывает. Но, уж коли все готово и мы уверены, тут железные сроки, железная дисциплина, скучать никому не приходится. Я рад, что многое осталось позади, что сейчас у нас крепкий и умелый коллектив. Очень ценю наработанное умение. Пока все хорошо, наши акванавты могут праздновать дни рождения, искать в свободное время древние амфоры — вы слышали, тут все этим увлекаются. Но если вдруг что-то случится, я знаю, что могу положиться на Павла Боровикова как на самого себя.

К счастью, ничего не случилось.

Вечером по радио объявили:

«Завтра в семь часов утра состоится выход советско-болгарского экипажа».

За полчаса до этого объявления я была свидетелем спора руководителя эксперимента и его заместителя. Дело в том, что 33 часа — время, нужное для декомпрессии, — истекали уже нынче вечером. Естественно, что и акванавтам хотелось поскорее выбраться наверх, да и Ястребову было бы спокойнее: мало ли какой сюрприз еще может преподнести море. Но и Георгия Вылчанова можно было понять.

— Это окончание международного эксперимента, это праздник, — волновался он. — Мы приготовили красные гвоздики, утром приезжает телевидение. А вы хотите, чтобы они вышли в темноте, как бы между прочим...

Объявление по радио означало победу Вылчанова и полную и окончательную договоренность.

...Они выходили из люка один за другим: Любомир Клисуров, Никола Дуков, Александр Подражанский, Олег Куприков, Павел Боровиков. Лица их были слегка бледны, но, возможно, так только казалось по контрасту с лицами остальных участников экспедиции, успевших загореть до черноты под горячим болгарским солнцем.

Это был торжественный момент, и акванавты, понимая это, держались собранно и строго, как и подобало. И все-таки Саша Подражанский улучил минутку и озорно, как школьник на уроке, тихонько спросил:

— Чем это у вас тут пахнет? — И тотчас догадался: — А-а-а, воздухом...

Они дышали пятнадцать дней азотно-кислородной смесью. И земной воздух показался им необычным.

Ольга Кучкина

«Черномор» в Болгарии

Комментарий специалиста

Ноябрь 1972 года, Варна: специалисты стран — членов СЭВ собрались, чтобы подумать об объединении усилий в подводных исследованиях. Через несколько месяцев представители СССР и Болгарии определили время, место, условия советско-болгарского подводного эксперимента. А уже к концу июня все его участники и необходимое оборудование прибыли на мыс Маслен-Нос.

После тщательных медицинских обследований окончательно определился экипаж: трое советских акванавтов — командир экипажа Павел Боровиков, бортинженер Александр Подражанский, старшина водолазной станции Олег Куприков — и двое болгарских — Любомир Клисуров, Никола Дуков. И вот наступил долгожданный момент: в ночь с 6 на 7 июля подводная лаборатория «Черномор-73» была поставлена на грунт. А утром седьмого туда вошли, или, точнее, вплыли, акванавты. Акклиматизация прошла быстро: сказались предварительные «сухие» тренировки в декомпрессионной камере. (Правда, сухими их назвать трудно — после имитации погружения на глубину ста метров вылезаешь из камеры мокрый как мышь.)

Распорядок дня в лаборатории был жестким. Подъем в 7.00. Туалет. Осмотр акванавтов дежурным врачом — снятие электрокардиограмм, анализ крови и тому подобные не вызывающие энтузиазма процедуры. Далее завтрак, небольшой отдых и работа за бортом на полигонах в радиусе до ста метров. Затем обед, отдых, работы по психологической программе как в лаборатории, так и в воде, второй медицинский осмотр, ужин и свободное время до 23.00. Впрочем, свободного, времени у акванавтов оставалось не так уж много...

О программе научных работ коротко сказано в очерке, детали же скорей интересны специалистам. Кроме того, научная сторона наших подводных экспериментов подробно раскрыта в книге А. Подражанского, Г. Стефанова, М. Ростарчука «Марш «Черномора», которая выходит в Гидрометеоиздате.

Скажу лишь о том, зачем, собственно, мы стремимся «жить под водой».

Мировая экономика будущего, на наш взгляд, это прежде всего экономика Мирового океана. Земля кажется нам хорошо изученной, мы рвемся уже к другим мирам, а между тем мы разведали всего одну третью часть поверхности нашей планеты. Остальные две трети скрыты под толщей воды, и мы знаем о них не больше, чем, скажем, о Луне. Изучение дна немыслимо без водолазных работ, но за минуты работы на дне приходится расплачиваться часами декомпрессии. Например, десять минут работы на глубине 180 метров требуют семи часов декомпрессии, а быстрей нельзя — наступит смерть от кессонной болезни, которую несут «вскипающие» в крови пузырьки растворенного в ней азота. Но удалось установить одно очень важное обстоятельство: для каждой глубины существует свой предел насыщения азотом тканей организма. И сколь бы долго после момента насыщения водолаз ни находился под водой на данной глубине, время декомпрессии от этого не изменится.

Естественно, возникла идея подводных домов, реализованная сразу в нескольких странах. Обитатель такого дома может теоретически сколь угодно долго жить и работать на больших глубинах. Но каждая медаль имеет две стороны. Так вот оборотная сторона: акванавт не может запросто подниматься на поверхность и возвращаться назад. Работа оудет только тогда эффективной, когда обитатели подводного дома живут в нем долго.

Вот для проведения разнообразных океанологических исследований в Институте океанологии и была создана подводная лаборатория «Черномор», которая летом 1973 года отработала свой шестой сезон (единственная в мире подводная лаборатория, которая столь долго служит науке).