Prototype466. Роман о современном искусстве, антироман - Симон Либертин

Пора быть Celebrity, ведь «достаточно страдать, чтобы петь». Америка – страна утопий, сегодняшняя родина историй про Золушку. Кинохиты «Красотка», «Ноттинг Хилл» построены на ней, да и «Пятьдесят оттенков серого» – не исключение. Вскоре я проснусь в мире богатых и знаменитых. Я читал об этом в романах, но сам попробую впервые, и пойму, что быть селебом – значит войти в число победителей забега по пересеченной местности, если под местностью понимать ад современной жизни.

Вот вам история болезненного превращения одной маленькой утопии одного вашего покорного нолика, одиноко преподававшего семиотику в университете NY в реальность, переоткрытия мной Потерянного Рая. Для того, чтобы вернуть себе потерянный рай, с христианской точки зрения мне, конечно, необходим Судный день, в который меня встретят все наши Свидетели. Но на деле для того, чтобы лицезреть отблески рая достаточно загрузить на свой компьютер какой-нибудь ролик или придти на модный показ. Модные показы – тоже модели Утопии, они так прекрасны, что я перед ними становлюсь просто бессилен.

Что же касается ролика, то я закончил монтировать его только что, на нем запечатлена мой знакомая Акито. В прозрачном, словно черная таинственная вуаль халате, широком, стягивающем нежную талию на манер корсета лаковом поясе, стилизованном воротничке, в форменной фуражке и белоснежных перчатках, эта женщина как будто создана для исполнения самых щекотливых фантазий, никогда на станущих откровенными.

Спасибо Хансу-Вильгельму Ульрихту за наше счастливое детство. Он не просто сформировал наши вкусы, он всегда был нашим эстетическим спутником, одним словом – курировал. Для того, чтобы получить такую власть, мало обладать высоким интеллектом, надо иметь яйца, которых у хипстеров, пожалуй, нет. Вечный хипстер – этот современное проявление вечного жида Агасфера. Впрочем, cтрока «Джейсон Александр – художник – хипстер, у него есть и воля и знания, и интеллект, и страсть. Но страсть он утрачивает, в интеллекте и знаниях разочаровывается из—за чего, в конце-концов, и вынужден бежать от мира» в моей биографии из Art Bulletin меня вполне устраивала.

# II

В первой части сеанса психоаналитик обычно только слушает, делая пометки в блокнот и постепенно начинает задавать наводящие или интересующие лично его вопросы. Отмечу, что одевалась она в casual, дабы не вызывать каких-либо способных отвлечь от хода собственных мыслей ассоциаций с офисом. Слово за слово, и, постепенно, мы вновь возвращались на привычные рельсы моих секскапад {sexcapades}:

– Не думала, что ты из тех, кто подглядывает в пляжной кабинке или заглядывает таким как я под юбку в книжных магазинах, —

Ответила она, вращая в руках красную кепку с надписью «Южная волна».

Выражение «Собрать материал», пожалуй, и, впрямь, звучало так, будто речь идет о донорстве в банке спермы… Я сглотнул слюну от вишневой Hubba Bubba.

– Ну, да, наверное, непросто представить себе профессора, совершающего подобные эротоманские исследования. – Сам-то я в душе видел себя реализующим эти эротоманские исследования под видом «концептуальной работы», «творческим исследованием семиотики эротического» или другой чепухи, формулируемой для распиливания грантов.

Иногда мы с Николь переходили к наукообразному обсуждению моих увлечений:

– Дело в том, что порнография вызывает стыд у каждого. Стыд – это социально чувство, непобедимое орудие конформизма. Мы испытываем его только под взглядом других людей. Из—за их слов, взглядов, мнений мы чувствуем, что совершили что-то нелепое, неприличное, недостойное. И это настолько болезненно, что мы склонны подчиниться, лишь бы перестать испытывать стыд. Культуры стыда легко развиваются в сторону тоталитаризма, тогда как демократические культуры позволяют людям выражать себя так, как им хочется, не оглядываясь на других.

– Я согласна с тобой в том, что стыд всегда регулирует все наши отношения с обществом…

Теперь она нажимала на кнопку ремешка, регулирующего ширину кепки.

– …Оказавшись в плену стандарта, человек попадает в ситуацию невозможности реализовать себя и свою сексуальность.

– Во время постельных сцен в детстве родители говорили – закрой глаза или накройся одеялом, иногда – отвернись. Но не скрывали от нас – детей такие фильмы, потому что всем ведь, в конце-концов, было интересно, что произойдет с Терминатором дальше.

Николь уже становилось понятно, что я болезненно увлечен этой темой, а я продолжал:

– При всем этом, в конвеерно смонтированном и профессионально изготовленном ролике всегда скрыто нечто от далекой утопии, дающей стимул литературе и жизнь всему искусству вообще: мы держим в голове пленительный образ отчаянно стонущей, измученной длительным, хорошо темперированным диетическим голодом нимфы с микроскопической грудью, мечтая застать этот образ в сексе, впоследствие неизменно остающимся обыденным. Томас Мор придумал город солнца, Фурье мечтал о рабочем фаланстере, Рудольф Штайнер пропитал своей социальной философией умы населяющих кибуцы поселенцев Израиля, став неотъемлемой солью и напитав смыслом их строительство.

Я, меж тем, продолжал:

– Герои порнофильмов, разыгрывая свои незамысловатые роли, все еще носят с собой последние классовые маркеры, но эти маркеры уже совершенно не имеют значения для них самих и более не препятствуют индивидам доставлять друг другу удовольствие.

– Продолжайте.

– Давай-ка по-порядку. Мы ищем в бытовом сексе наш личный маленький фантазм, пленительную утопическую частицу, становящуюся для нас персональной эмблемой секса. Дай мне секундочку…. но ведь если мы открыли в себе, скажем, фетиш, это еще не значит, что мы нашли то, что искали – скорее ощутимо приблизились к недосягаемому объекту своего желания. Так же и с Утопией – ее нигде не существует (буквально с греческого «место, которого нет») и она не даст того, что обещает.

Время нашего сеанса подходило к концу, что заставило ее сделать перепад в нашем разговоре, еще и переиграв тем самым противника на его же поле:

– Вообщем, порноиндустрия не мать Тереза: ей плевать, счастлив ли ты, доволен ли своей сексуальной жизнью – просто скачивай и наслаждайся.

## Проповедник Мартин

Первую свою выставку я организовал не без помощи знакомого проповедника-методиста, который привел посетителей, а верней будет сказать посетительниц, потому что все они были переодетыми в обычную одежду монашками – на мою выставку, и помог обильно снабдить каталог библейскими цитатами. Что касается библейских отсылок, сначала я был против, но когда Мартин дал понять, что он участвует в этом не столько по дружбе, но дабы нести Благую весть, я вынужден был согласиться. В то же время, Николь и обитающие в Лондоне ценители искусства, что удивительно, находили в этом некий поклон традиции и, чуть ли, не особый эстетический шарм, опутывающий мои чересчур нигилистические работы.

Перед этим я, конечно, отправил портфолио в пять-шесть галерей, но так и не получил ни единого ответа, ни единой строчки. Я написал с десяток личных писем кураторам, вскользь упоминая с трудом найденные мной обстоятельства их жизни, обнаруженные в итоге двухнедельного изучения всего, что было известно об их биографии. Но и это не помогло.

Фотографии с толпой статисток должны были подогреть ажиотаж по поводу анонсов выставки в интернете, поэтому одна из них без остановки щелкала нас на цифровую камеру.

Пухлая хипстерша забралась на высокую подставку, в это время ее фотографировала маленькая творческая задира в насильно удерживаюшем свет бордовом свитере. Социологи еще ни один год будут ломать голову над вопросом «Почему девушки в теле обожают выставки Джейсона Александра?».

Проповедник Мартин, их непререкаемый духовный авторитет, и стал моим первым галеристом. И нельзя было придумать человека, больше подходящего для связей с искуствоведческой общественностью, чем настоящий религиозный фанатик. Рассказывая о моих работах, Мартин не моргал и произносил речи так страстно, что у слушателей закрадывалась мысль о том, что для них посещение галереи может плохо закончится.

Наше с Мартином знакомство произошло примерно так. Мы приехали вместе с Джулианом на открытие инсталляции «Перспективы», на которую тот был приглашен лично его другом – архитектором Фредериком Поусоном. Мы прилетели на пару дней раньше, – Джулиан планировал провести в Лондоне ряд деловых встреч с местными кинокомпаниями – Bottle Yard и Longcross Studios. Поэтому два дня я был предоставлен сам себе. Я решил прогуляться в районе Чаринг-Кросс. Перекресток главных улиц Вестминстера в тот день не впечатлил меня, и я продолжил прогулку.