Пророчества Книги Даниила. Духовный взгляд на прошлое и будущее человечества - Дмитрий Щедровицкий

На просьбу всех вызванных гадателей рассказать содержание сна (ст. 4) Навуходоносор отвечает, что знание сна (арамейское מלתא <мильта́> означает «слово», в данном случае – способность рационально изложить свой сон) «отступило» от него (начиная с Дан. 2, 4 и до конца 7-й главы повествование ведется по-арамейски). Испытывая своих мудрецов, царь требует, чтобы они, пользуясь своими необычайными способностями, изложили ему и содержание, и смысл сна, угрожая в противном случае казнить их и разрушить их дома, т. е. истребить их семейства (Дан. 2, 4–9). Чародеи, после долгих споров и возражений царю, признались, что

…Нет на земле человека, который мог бы открыть это дело царю… (Дан. 2, 10)

Ведь ни один царь еще не требовал такого от своих мудрецов! Подобное предприятие, по словам вавилонских тайноведцев, доступно лишь для «богов, которых обитание не с плотью» (ст. 11). Эти «боги» (по-арамейски אלהין <элаґи́н>) – высшие духи, не отягощенные телесной жизнью (которая традиционно рассматривалась как некая «завеса», скрывающая тайны духовного мира; ср. Евр. 10, 20) и поэтому проникающие во все скрытое. Смертным же это, мол, недоступно. Такое признание языческих духовных авторитетов в своей слабости разительно контрастирует с дальнейшей деятельностью Даниила как пророка, посланного истинным Богом и проявляющего удивительную духовную силу в пересказе и истолковании данного сна (Дан. 2, 26–28).

… Вернемся к стиху 4: почему отсюда и до конца 7-й главы текст не древнееврейский, а арамейский? Арамейский был вторым государственным языком (наряду с аккадским) в последний период существования Ассирийского царства, а затем – в Вавилонии. Он стал главным общеимперским языком и в Мидо-Персидском царстве. Представляется исторически достоверным, что Даниил, занятый государственными делами как в Вавилоне, так впоследствии и в Сузах (см. 8, 27), где делопроизводство велось на арамейском языке, пользовался в те годы привычным, повседневным арамейским и при написании данных глав своей книги. Первая же ее глава (и первые стихи второй), написанные в ранние годы, как и заключительные главы, изложенные в старости, записаны на отечественном языке пророка – иврите…

Итак, выслушав признание мудрецов в их духовном бессилии, Навуходоносор

Рассвирепел… и приказал истребить всех мудрецов Вавилонских. (Дан. 2, 12)

А ведь в число мудрецов входили и Даниил с его тремя товарищами! И вот, упросив царя дать ему время на разгадку сна – его содержания и смысла (Дан. 2, 13–16), Даниил вместе с товарищами молит Бога открыть тайну царского сна:

И тогда открыта была тайна Даниилу в ночном видении. (Дан. 2, 19)

Здесь употреблено арамейское слово חזוה <хезва́> – «[пророческое] видение», однокоренное с древнееврейским חזון <хазо́н> и восходящее все к тому же глаголу «высокого штиля» חזה <хаза́> — «созерцать». Следовательно, мы можем предполагать, что Бог во сне повторил для Даниила царский сон во всех деталях, притом подробно разъяснив его значение. Это подтверждается также благодарственной молитвой Даниила:

… И Даниил благословил Бога небесного.

И сказал Даниил: да будет благословенно имя Господа от века и до века! ибо у Него мудрость и сила;

Он изменяет времена и лета… (Дан. 2, 19–21)

Уже благословение Богу «от века и до века» (арамейское слово עלמא <альма́> соответствует древнееврейскому עולם <ола́м> – «век», «вечность») говорит о промысле Божьем, сопровождающем всю историю человечества («сей век») и переходящем в «век будущий». Кроме того, о характере сновидения Даниила свидетельствуют его слова о том, что Бог «изменяет времена и лета».

Арамейское слово עדן <ида́н> означает «год» или «определенный срок» (в смысле длительности), а זמן <зэма́н> – «время наступления какого-либо события». Таким образом, Даниил узрел во сне изменение времен, различные эры человеческой истории (עדניא <ида-найа́>) и моменты катастроф и смен великих империй (זמניא <зи-манайа́>).

Далее о Боге Даниил сообщает следующее:

… Низлагает царей и поставляет царей; дает мудрость мудрым и разумение разумным. (Дан. 2, 21)

Следовательно, в сновидении ему были показаны различные царства и царствования, их крушение («низлагает») и восхождение («поставляет»). Следует особо отметить, что слово מלכין <мальхи́н> означает не только «цари», но и «царства» (ср. Дан. 7, 3–8, где речь идет о четырех «царствах»-империях, и стих 17, где они именуются מלכין <мальхи́н>, в Синодальном переводе – «цари»). Полученные им мудрость и разум (см. выше о разнице между חכמה <хохма́> и בינה <бина́> – здесь эти слова в арамейском варианте) Даниил приписывает не себе, а Богу, восхваляя Дарующего познания. Заметим, что мудрость от Бога дается только тем, кто уже мудр, а разум – тем, кто разумен, т. е. способен воспринять даруемое. Об этом же говорит царь Соломон в Притчах:

… Послушает мудрый – и умножит познания, и разумный найдет мудрые советы!.. (Прит. 1, 5)

Это означает, что всякое познание ниспосылается Богом человеку в той мере, в какой может быть усвоено. А поскольку мудрость – высшая степень познания, то она дается лишь тому, кто уже мудр.

И Даниил продолжает перечислять благодеяния Всевышнего:

… Он открывает глубокое и сокровенное, знает, что во мраке, и свет обитает с Ним. (Дан. 2, 22)

Само арамейское слово גלא <гале́>, «открывает» (соответствует др.-евр. גלה <гала́>, родственному русскому «оголять»), указывает на то, что Даниилу были открыты во сне тайны (מסתרתא <мэсатрата́>; ср. греч. μυστηριον <мюстэ́рион>, «мистерия», – слово, восходящее к древнееврейско-финикийскому מסתר <миста́р> — «тайное», «скрытое») будущих царств, их исторической последовательности. Бог делает эти тайны явными, проливая на них свет посредством пророчества, ибо «свет обитает с Ним».

Об этом же говорит Давид в одном из псалмов:

… Ибо у Тебя источник жизни; во свете Твоем мы узрим свет. (Пс. 35, 10)

Свет откровения человек может узреть (т. е. дух его может «прозреть», «пробудиться» для восприятия духовных реалий) только в том случае, если свет Божий изольется на него. Этот свет жизни (Иоан. 8, 12), иначе называемый Словом, изначально обитал в Боге и с Богом как Его неотъемлемое свойство, чрез него был создан мир (Иоан. 1, 3–4), он сопровождает и просвещает каждого человека с его рождения (Иоан. 1, 9), но подавляющее большинство людей не чувствуют его, не воспринимают и даже не ведают о нем. Он становится доступен восприятию лишь тех, в ком пробудился внутренний свет духовного познания (Лук. 11, 35). Для ощутившего же в себе его присутствие становится «светло так, как бы светильник окружал тебя сиянием» (Лук. 11, 36). Особенно это относится к людям, восстановившим непосредственное общение с Богом, т. е. к пророкам, к числу которых принадлежал Даниил.

И вот он завершает восхваление такими словами:

Славлю и величаю Тебя, Боже отцов моих, что Ты даровал мне мудрость и силу и открыл мне то, о чем мы молили Тебя; ибо Ты открыл нам дело царя. (Дан. 2, 23)

Обратим внимание на словосочетание «мудрость и силу»: кроме мудрости, для адекватного восприятия пророческого видения необходима и внутренняя сила, ибо видение порой бывает поразительным по своему воздействию и даже отражается на здоровье пророка (Дан. 8, 17–18; 8, 27; 10, 9–10 и 16–18). Приведенный стих подчеркивает и скромность Даниила: хотя сновидение было послано именно ему, но – в ответ на его общую молитву с друзьями (Дан. 2, 17–19), поэтому он и говорит: «О чем мы молили… Ты открыл нам…» – а не «я» и «мне»!

После этого Даниил был допущен к царю (Дан. 2, 24–25) и в ответ на вопрос о возможности пересказа сна и его истолкования (Дан. 2, 26) отвечал:

… Тайны, о которой царь спрашивает, не могут открыть царю ни мудрецы, ни обаятели, ни тайноведцы, ни гадатели. (Дан. 2, 27)

Помимо уже упоминавшихся категорий вавилонских тайноведцев, здесь приведены еще две: חכימין <хакими́н>, «мудрецы» (слово в разъяснении не нуждается; во всяком случае, оно ничего не говорит о связи с темными духами), и גזו־ין <газри́н>, «рассекатели» или «постановители», – это гадатели, которые для принятия важных решений рассекают животных и изучают их внутренности. Подчеркнув перед царем бессилие всех видов языческих тайноведцев, Даниил приступает к основному – проповеди о славе единого Бога. В этом он подражает Иосифу, также начавшему в свое время истолкование фараоновых снов с величания Бога (Быт. 41, ст. 16, 25, 28 и 32) и достигшему своей цели: фараон уверовал, что устами Иосифа с ним говорит истинный Бог (Быт. 41, 38–39; ср. с результатом выступления Даниила – Дан. 2, 47):