Дневник. Продолжение - Наталья Загвоздина

29 и ю л я

ЖАРА. САД

Полегли девясил и шарызолотые, гортензия в шоке,а добавить хоть градус жары,перейдёт гладиолус на шёпот.

Птица падает камнем, в прудутяжелеет вода – мир на грани...Ветерок не берётся продуть,и уже замолчали герани.

Общий обморок. Остов скамьипозабытой, горячие речи...Та же жажда, и так же скорбим,и никак – не выходим – навстречу.

30 и ю л я

ЖАРА. УТРО

Просыпаешься – лёгкая зыбь.За окошком – ни моря, ни бриза...Но мерещится спелая сыпьна волнах, ходит парусник-призракпо простору... Распалась водана соцветья, обласканы скалы...

Так гудят поутру провода...Засыпает пустыня пескамибесконечными... Их перейтибаловство ли? Москве не до шуток.Просыпается день. Впередиморе жизни, и дальше дышу я.

30 и ю л я

ЖАРА. УГНЕТЕНИЕ

Докричаться до прошлого – труднезавидный – пустые усилья.Понапрасну пронзительных трубвыступленья-вступленья... Усидчив

час, что был. Ни туда ни сюда.Надо вовремя там состояться,не собрав окаянных «стагнаций»на тяжёлую чашу Суда.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Инородное слово ещё бвзять и вытеснить, но неподвижнымостаётся замочком висетьда впивается, будто клещом,в лист и текст, и берите повыше...

Но не ждите вчерашних вестей.

30 и ю л я

БЕЗ НАЗВАНИЯ

Я дал разъехаться домашним...

Разъехались домашние. В пустомпространстве натыкается на стенывоспоминанье, эхо... На постойстучится вечер, запуская тени,как мы родную кошку в новый дом...Побрызгать бы крещенскою водой.Да вот беда, вода давненько вышла...По горлу поднимается всё вышеперед незваным гостем подлый страх...Водичкой бы крещенскою с утра,но нет воды. Она прогнала тенивчерашние, где жизнь взрастила стебель,а корни укрепить доверив нам...

Разъехались домашние. Видна —с утра – неразделённая винаоставшегося сторожить хоромы,которые и тесны, и огромныв том мирозданье, что зовётся мы.Где не было, должно, заветной кошки,но хлебца пересушенные крошкитаскала перепуганная мышь...

Мы улыбались, мы страдали, мы ж...разъехались... Ещё вино не вышло,а что вода – вода прольётся свыше,я знаю, я слыхала много раз...

По Гласу подвигается гора,снимается с насиженного места...

Разъехались. Я не одна. Мы вместе.

31 и ю л я

БЕЗ НАЗВАНИЯ

Быть может, скажут – вот июль, и в нёмплоды растут помедленней словечек —вынослива бумага... Паче тем...

Не буду, догадаетесь. Кивнёмсогласно: перегрелся человечекв июле, это правда – по черте

проходит еле-еле... Не свалитьсяне грезит даже. Умничать горазд,и плакать, и рыданием залиться...

И думать: «О иулий, что за лица?!Неужто это зреет на горах...»

Гора спустилась вниз. Как трудно вышеподняться. Поднимаешься – не вышло.А это – перебор иль недобор...

И даже если б ты полнеба вышиб,навстречу бы Творцу в пролом не вышелне знающий, где худо и добро.

Вот так и я, кропающий без меры,сломаю, проломлю башку – бессмертнымне сделаюсь без Бога моего.

И всё-таки скажу – меня простите!В июле жарко. Я потом простыну...Всё выровняет времени огонь.

31 и ю л я

ПОСВЯЩЕНИЕ

Забыв жары увечье, подвязавдорожное тряпьё,уходит лето...

Что вызрело и снято – по возам,бесплодного репья —телега.

Ах, лето жаркое... Я тоже...кабы кровькомар не выпил.. . . . . . . . . . . . . . ....Лишь дожилбессловесный кротс кричащей выпью.

31 и ю л я

ЖАРА. АВГУСТ

1

Август, в путь! За пожаром пожарнам июль посылает вдогонку...Раскалённую руку пожатьнелегко – не пускает огонь как...

Дым Отечества сладок ли, друг,когда душит? Не чеховским садомдышит Родина... Утро в чаду.

Свод небесный провис без подпруг —нет пути между раем и адом —надевает окрестность чадрубеспросветную...Не на востоке,не на западе – в люльке роднойголосить и молчать заодно,оставаясь в горящем остроге.

2

...Сух гербарий, за окнами зной,и шуршит под ногами до срока...И не спится, но снится озноб,опрокинув июльских основнепреложность... Влажнеет сорочка.

Зной за окнами... Высох ручейс инфузорией-туфелькой бедной...И течение летних речейвысыхает... И пыль горячейпод колёсами велосипеда...

Дачный привкус... Пронзающий звукиз-за лет, перемолотых в крупку,и помельче... заваренных крутокипятком...что поныне – зовут.

1—9 а в г у с т а

ПОСЛЕ ЖАРЫ...

Уставшая бабочка грудкой на крюкпосажена ловко —пленённая странница... Замкнутый круг.Любовная лодка,застрявшая в отмели...Солнечный пыл – земные приметы.

Из засухи – в оттепель,где «угольки» восстанут из мертвых:обугленный лес, и жилища... и душкрылатых собранье,летящих на пламя в родимом чадус открытым забралом...

14—16 а в г у с т а

НЕНАСТЬЕ

Комарик носу не подто...Подточит.Вот-вот осеннее пальто,платочекнадену весело – а чтов дожде мне? —не начинает силачомв рожденьи.Приходит паинькой,как кот на лапках,у пташки паника —уж больно ласков...Моргнёшь, и – на тебе!Смотрите в оба!Уже и на небе – трево...Тревога.Комар-то – бестолочь,а дождь крепчает.Промочит, бестия,в момент кратчайший...И вот уж холодно —пальто б да шапку...Прикроешь голову,а как душа-то?

16 а в г у с т а

ОШИБКА

Ирине Ермаковой

...Конечно, осень хладна. Холодназима. Тем паче русская, метельюпугающая... Кто там – зверь ли, куст?

В рубахе из простого полотна,заснеженного, с крестиком нательным,раскинулась... Не сахар на укус.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Но долго не забыть осенней глубины,заглатывая хлад,смотрящим в полусне из хижин лубяныхна утренников лад...

17 а в г у с т а

«Детство в дюнах – с сосновой иглой...»

В.

...Детство в дюнах – с сосновой иглойтонкорунный песочекзолотится вдали... Залегло —глубоко, где поныне пасомы.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Этой пылью златой и поныне окутанкаждый выходец, и из любого закутаслышен выдох и вздох:если всякий росток по-Отцовски окучен,благодати открыт, в непогоду закутан,как рождается вздор?. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Детство в Отчей руке – с напыленьемзолотистых пескови теплом от сосновых поленьев...Где вовеки пасом.

19—28 а в г у с т а,

П р е о б р а ж е н и е – У с п е н и е Б о г о р о д и ц ы

ПОКИДАЯ АВГУСТ

Дождь идёт, на задворкивытесняя тепло...Он уже не затворник —понедельник и вторникльёт – поди же ты плох...

Осень дарит печаль —каждый луч на учёте,каждый кустик почат,все под морось учёныи всё больше молчат...

Где ж ты, радость-Мисюсь —золотое сеченье?Сколько лет не смеюсь —столько плачу... В сочельниквытру ль слёзы с очей-то?

29 а в г у с т а

МОСКОВСКОЕ

В Малом Лёвшинском звёзд в аккурат,как в раю, если там сосчитали.Выхожу, не впадая в кураж,из подобия: «Дура! Чета ливечер вечности?! Тешит Москваживоты... Жизнь впадает как в кому...Без зазору стучит по мозгамновый ритм, не сдаются какомутолько звёзды над городом. СпитМалый Лёвшинский. Власий, Могильцы...И зовут за себя помолитьсяочертанья знакомые спинстарых домиков... Томиков тьматам прочитана... Вымер читатель.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Молодящейся мачехе – матьи на смертном пороге – чета ли?!

4 с е н т я б р я

«Поедем в Каргополь с тобой...»

Поедем в Каргополь с тобой,где – вот забава! —по деревянной мостовоймужик за бабой,медведь с гармошкою,коза с рогамигуляют ножками...Толпа – рукамиумельца леплена,в печи печёна,хоть и нелепая —смотри! – в почёте.

Поедем осенью,под снег и слякоть.Чем лучше озими,тем булки слаще.А мы всё – ощупью,с собой не сладим...

Поедем в Каргополь с тобой,в толпу из «теста»,и, если живы, что с того,что сердцу тесно...

Поедем в Каргополь! —глядишь, отпустит...Беда откаркает,назвавшись – грустью.

5 с е н т я б р я