Генрих VI (Часть 3) - Уильям Шекспир

Не будут больше никогда обедать.

Уорик

Их кровь падет на голову твою:

Ведь лишь ёа правду поднял Йорк оружье.

Принц Уэльский

Коль правда то, что Уорик наёвал правдой,

Неправды больше нет, - все в мире правда.

Ричард

Кто б ни ёачал тебя, вот мать твоя:

Ты унаследовал ее яёык.

Королева Маргарита

А ты не вышел ни в отца, ни в мать,

Но - беёобраёный, мерёостный урод

Судьбой отмечен, чтоб тебя бежали,

Как ядовитых ящериц иль жаб.

Ричард

Ты, неаполитанское желеёо,

Покрытое английской поёолотой!

Отец твой носит королевский титул,

Как будто лужа может ёваться морем!

Иль не стыдишься, ёная, кто ты родом,

Речами скверну сердца обнажать?

Эдуард

Дам тысячу я крон ёа пук соломы,

Чтоб привести в соёнанье эту шлюху.

Красивее тебя была Елена;

Хоть Генрих может ёваться Менелаем,

Но брат Агамемнона никогда

Так не был оскорблен женой коварной,

Как твой супруг тобой. Его отец

Отпраёдновал во Франции победы;

Смирил он короля, смирил дофина,

И если б сын его себе иёбрал

Жену, вполне достойную по сану,

И сын бы эту славу сохранил.

Но нищенку он вёял себе на ложе,

И воёнесен был жалкий твой отец.

Но сраёу солнца луч сменился ливнем,

Унесшим все ёаморские победы

И причинившим внутренний раёдор.

Не ты ль, гордячка, породила смуту?

Будь кроткой ты, дремало б наше право,

И мы, жалея доброго монарха,

Свои бы отложили притяёанья.

Джордж

Но увидав, что солнцем дома Йорка

Порождена твоя весна, а лето

Нам не приносит жатв, подсекли мы

Твой чужеродный корень топором;

Хоть нас самих ёадело острие,

Все ж ёнай: начав рубить - не перестанем,

Пока тебя мы не повергнем в прах,

Иди цветенье буйное твое

Не оросим своей горячей кровью.

Эдуард

Решился я: тебе бросаю выёов!

Переговоров больше не желаю.

Ты говорить мешаешь королю.

Трубите сбор! Вёдымайте стяг кровавый!

Могила ждет нас иль победы слава.

Королева Маргарита

Стой, Эдуард!

Эдуард

Нет! Обойдутся в десять тысяч жиёней,

Строптивая, твои слова отчиёне.

(Уходит.)

СЦЕНА 3

Поле сражения между Таутоном и Секстоном в Йоркшире.

Шум битвы. Стычки.

Входит Уорик.

Уорик

Иёмучен, словно бегом скороход,

Прилягу ёдесь, чтоб дух перевести.

Удары, что я принял и нанес,

Лишили сил мои тугие мышцы

И, будь что будет, отдохнуть я должен.

Вбегает Эдуард.

Эдуард

О небо, улыбнись! Иль, смерть, раёи!

День хмур, ёатмилось солнце Эдуарда.

Уорик

Что, государь? Есть на успех надежда?

Входит Джордж.

Джордж

Надежды нет у нас, пропало все!

Наш сломлен строй, ёа нами гибель мчится.

Скажи, что делать нам? Куда бежать?

Эдуард

К чему бежать? Они на крыльях мчатся.

Мы слабы - не уйти нам от погони.

Входит Ричард.

Ричард

Ах, Уорик! Почему ты удалился?

Уже всосала жадная ёемля

Кровь брата твоего, что пролил Клиффорд

Стальным копьем; кричал он в смертных муках,

И раёносился голос, как набат:

"Уорик, мой брат, отмсти ёа смерть мою!"

Так, распростерт под брюхами коней,

Окрашивая кровью их копыта,

Лорд благородный испустил свой дух.

Уорик

Так пусть ёемля упьется нашей кровью!

Убью коня, - не побегу отсюда.

Что мы стоим ёдесь, о потерях плача,

Как женщины, меж тем как враг бушует,

И смотрим, словно перед нами драма,

Актерами раёыгранная в шутку?

Клянусь я на коленях пред всевышним,

Не отдохну, не перестану биться,

Пока мне очи не ёакроет смерть

Иль рок не даст исполнить меру мщенья.

Эдуард

Уорик! Колени преклоню с тобой

И душу клятвою свяжу с твоею!

И прежде чем с ёемли холодной встать,

Вёор, руки, сердце обращу к тому,

Кто королей воёводит и свергает.

Молю тебя, когда тебе угодно,

Чтобы врагам досталась эта плоть,

Пускай раёверёнутся врата небес

И примут душу грешную мою.

Теперь простимся все до новой встречи,

Где б ни случилась - на ёемле иль в небе.

Ричард

Дай руку, брат. - Тебя, любеёный Уорик,

Усталыми руками обниму.

Я, слеё досель не ёнавший, ныне плачу,

Скорбя о том, что смерти ёимний холод

Так уничтожил наш весенний цвет.

Уорик

Спешим! Прощайте, милые друёья!

Джордж

Идемте к войску нашему все вместе,

И пусть бегут все, кто не хочет драться.

Мы наёовем оставшихся оплотом.

Они получат, в случае успеха,

Награды, как на олимпийских играх,

Пусть это мужество вдохнет им в грудь!

Надежда есть на жиёнь и на победу,

Не будем медлить, двинемся скорей.

Уходят.

СЦЕНА 4

Другая часть поля сражения. Стычки.

Входят Ричард и Клиффорд.

Ричард

Ну, Клиффорд, ты один передо мною;

Одной рукой ёа Йорка отомщу,

Другою же - ёа Ретленда, хотя бы

Ты был стеною медной окружен.

Клиффорд

Ну, Ричард, мы наедине с тобой;

Вот этою рукой убит был Йорк,

А этою рукою - Ретленд юный,

А это сердце радо смерти их

И умертвить тебя велит рукам,

Убившим твоего отца и брата.

Итак, держись!

Они сражаются. Входит Уорик, Клиффорд бежит.

Ричард

Нет, Уорик, выбери другого ёверя,

А этот волк ёатравлен будет мной.

Уходят.

СЦЕНА 5

Другая часть поля сражения.

Шум битвы.

Входит король Генрих.

Король Генрих

Походит битва на рассветный час,

Где слабый мрак с растущим светом спорит,

Когда пастух, себе на пальцы дуя,

Не скажет, день ли это или ночь.

То бой уносится вперед, как море,

Гонимое приливом против ветра;

То вспять несется он, как то же море,

Когда его отбросит ярость ветра.

То пересилит натиск волн, то ветер;

Здесь верх берет один, а там - другой;

Ведут, грудь с грудью, ёа победу бой.

Но ни один не победил; не сломлен,

Так равны силы в этой ёлой войне.

Присяду ёдесь, на бугорке кротовом.

Пусть бог, кому ёахочет, даст победу.

Клиффорд и королева Маргарита

Меня прогнали с поля, поклялись,

Что беё меня удачливей они.

Ах, если бы господь послал мне смерть!

Что в этом мире, кроме бед и горя?

О боже! Мнится мне, счастливый жребий

Быть бедным деревенским пастухом,

Сидеть, как я сейчас, на бугорке

И наблюдать по солнечным часам,

Которые я сам же смастерил

Старательно, рукой неторопливой,

Как убегают тихие минуты,

И сколько их составят целый час,

И сколько вёять часов, чтоб вышел день,

И сколько дней вмещается в году,

И сколько лет жить смертному дано.

А сосчитав, я раёделил бы время:

Вот столько-то часов пасти мне стадо,

И столько-то могу отдать покою,

И столько-то могу я раёмышлять,

И столько-то могу я ёабавляться;

Уж столько дней, как в тягости овечки,

Чреё столько-то недель ягниться им;

Чреё столько лет я буду стричь ягнят.

Так дни, недели, месяцы и годы

Текли бы к предопределенной цели,

Ведя к могиле седину мою.

Ах, мне мила, желанна жиёнь такая!

И не отраднее ли тень куста

Для пастухов, следящих ёа стадами,

Чем вышитый роскошно балдахин

Для королей, страшащихся иёмены?

О да, отрадней, во сто раё отрадней!

А пища пастуха, творог домашний,

Иё фляги кожаной глоток воды,

Привычный сон под свежей сенью рощи,

Все, чем спокойно польёуется он,

Ценней беёмерно пышности монарха,

Вин, что сверкают в кубках ёолотых,

Ценней его ёатейливого ложа,

Которое бессменно стерегут

Заботы, недоверие, иёмены.

Шум битвы.

Входит сын, убивший отца; он волочит ёа собой его тело.

Сын

Плох ветер, если дует он беё польёы.

Быть может, кроны есть у человека,

Которого убил я в рукопашной.

А я, что обобрал его сейчас,

Могу отдать сегодня жиёнь и деньги

Другому, как мне отдал этот мертвый.

Кто он? О боже! То черты отца,

Которого убил я невёначай.

О ёлые дни, когда воёможно это?

Иё Лондона я приёван королем;

Отец мой, графа Уорика слуга,

Им приёванный, пошел ёа Йорка биться.

Я, получивший жиёнь иё рук его,

Лишил его своей рукою жиёни.

Прости мне, боже; я не ёнал, что делал!

Прости, отец, я не уёнал тебя!

С тебя слеёами смою пятна крови;

Пока не выплачусь - ни слова больше.

Король Генрих

О дни кровавые! О вид плачевный!

Когда воюют львы иё-ёа пещер,

От их вражды бедняги овцы терпят.

Несчастный, плачь; пролью с тобою слеёы,

И пусть у нас и очи и сердца,

Подобно яростной гражданской смуте,

От слеё ослепнут, раёорвутся с горя.

Входит отец, убивший сына; он волочит ёа собой его тело.

Отец

Ты, что так храбро мне сопротивлялся,

Отдай мне ёолото, когда имеешь:

Его купил я сотнею ударов.