Магнетизерка - Леонид Девятых

— Боюсь, мне они неизвестны, — сказал ротмистр. Чувство вины выплеснулось из его глаз и заполнило комнату. Так показалось Анне. А то, что кажется, и то, что есть, — не две ли стороны единой действительности?

— Если я не буду знать причин, вызвавших болезнь, то лечение, скорее всего, будет бесполезным. Если попытаться устранить причины, вызвавшие заболевание, то можно бороться с болезнью более успешно, — заявила Анна.

— Но… я действительно не знаю, — глядя мимо Турчаниновой, промолвил Нелидов. — Отец в последнее время много работал с разными бумагами, и…

— Прощайте, — поднялась с кресла Анна. — И впредь прошу меня более не беспокоить.

— Но…

— Вы мне лжете, — жестко сказала она. — Поверьте, при желании я могу выведать у вас все, о чем вы сами давно забыли. Но это будет мое желание. Вашего я не вижу, хотя за помощью обратились вы.

— Что ж, извольте, — ротмистр опустил голову, и Анна увидела, как заметно пунцовеют его лицо и уши. Невероятно! Красавец гвардейский ротмистр, по виду гуляка и ловелас, умеет краснеть, словно молоденькая пансионерка! Верно, не весь еще мир находится под черной пятой зловещего Тартара, и есть, выходит, пусть крохотная, но надежда, что злу никогда не удастся завладеть всеми человечьими душами.

— Нет, не «извольте»! Не надо делать мне одолжения, — чуть не прикрикнула на него Турчанинова. — Я вовсе не собираюсь зубными клещами вытягивать из вас признания. Это должны сделать вы сами, к тому же охотно.

«Боже, откуда у меня этот менторский тон и желание всех поучать? Вначале горничную, теперь вот этого ротмистра? Неужели старею?» — подумав это, Анна вернулась в кресло.

— Я жду.

— Я выкрал из библиотеки отца очень важную для него книгу, — уставившись в узоры ковра на полу, медленно произнес Нелидов. — И когда он обнаружил пропажу, с ним случился удар.

— Зачем вы украли книгу?

— Я проиграл в карты большую сумму денег и, чтобы рассчитаться, взял ее из библиотеки отца и продал.

— Рассчитались? — не без презрительной нотки в голосе спросила Анна.

— Да, — тихо ответил ротмистр и поднял глаза. — Поймите, карточный проигрыш — это долг чести, и если бы я его не отдал…

— Вас бы погнали из гвардии, — закончила за него Турчанинова.

— Да, — еле слышно произнес Нелидов.

— Сколько вы проиграли? — поинтересовалась Анна.

— Семьдесят тысяч.

— Семьдесят тысяч? За эту сумму вы продали… взятую из библиотеки отца книгу? — удивилась Анна.

— Да.

— Что же это за книга?

— Она называется «Петица».

Что-то давно забытое пронеслось в ее мыслях и тут же улетучилось. Так иногда случается: приснится вам сон, и, проснувшись, вы тщетно пытаетесь его вспомнить, ибо он кажется чрезвычайно важным, но в сознании не сохранилось ничего, кроме каких-то неясных всполохов. Память отказывается служить вам, и вы, изрядно помучившись, оставляете попытки его вспомнить. Поэтому Анна не стала ломать голову над тем, где она могла слышать название книги и в связи с чем. Поняла, что вспомнить все равно не удастся.

Собралась Турчанинова скоро. Когда она, согласившись помочь, попросила Нелидова «подождать пять минут», ротмистр вздохнул и сел в кресло, невольно бросив взгляд на каминные часы и приготовившись к длительному ожиданию. Ведь известно, сколь «скоро» собираются женщины. Однако ровно через пять минут Турчанинова вышла.

— Я готова, — сообщила она, и Нелидов быстро поднялся, машинально отметив для себя некоторую странность наряда Анны Александровны. На ней было креповое черное платье, весьма свободное для ее щуплой позитуры, застегнутое до самого подбородка. И ежели бы не малинового цвета берэт, ее вполне можно было бы принять за монашку или послушницу, готовящуюся вот-вот принять постриг. Впрочем, одеяние госпожи Турчаниновой менее всего волновало Андрея Борисовича.

В спальне Бориса Андреевича Нелидова царил полумрак, большие окна закрывали тяжелые шторы — нелишняя мера, чтобы избежать сквозняков, могущих вызвать простуду, смертельную для организма, растерявшего все охранительные жизненные силы. Андрей Борисович, осторожно ступая, вошел в спальню. На опухшем лице отца живыми выглядели только глаза, и смотрели они на Андрея с укором и мольбой.

— Вот, познакомьтесь, Анна Александровна Турчанинова, — произнес Андрей, отходя в сторону и пропуская вперед себя Анну. — Она любезно согласилась врачевать вас, и теперь вам придется слушаться ее во всем.

Он попытался улыбнуться, но из этого ничего не получилось. Взгляд отца жег, не давая говорить.

— Добрый день, господин Нелидов, — сказала Анна и присела на краешек стула возле постели. — Я здесь, чтобы попытаться вам помочь.

Борис Андреевич продолжал неотрывно смотреть на сына.

— Он нас слышит? — прошептал Андрей.

Анна кивнула.

— Оставьте нас вдвоем, пожалуйста.

Нелидов-младший воспротивиться не решился и покорно вышел из спальни.

Если вы думаете, что Анна Турчанинова начала с того, что, оптимистически взглянув в глаза Бориса Андреевича, произнесла эдаким бодрым голосом обычную для врачевателей фразу типа: «Что, сударь, приболели малость?» или «Ну, и что это мы здесь лежим-полеживаем»? — то вы глубоко ошибаетесь. Ничего подобного не случилось и близко. Напротив, Турчанинова, даже и не глядя на больного, стала вдруг часто и быстро сжимать и разжимать свои кулачки, а потом потерла одну ладонь о другую, будто какой негоциант, свершивший выгодную сделку. Затем, ни слова не говоря, она поднялась и, наклонившись над ним, обратила пристальный взор прямо в глаза Нелидова.

Дальнейшие ее действия вызвали бы у возможного наблюдателя недоумение, а может, и нервический смешок. Приблизив ладони к лицу Бориса Андреевича и почти касаясь его, она стала совершать дугообразные движения изнутри наружу, как бы поглаживая лик больного. Затем она проделала те же манипуляции возле его груди, живота и ног.

Когда она произвела свои раппорты трижды, лицо Нелидова порозовело и опухоль с него стала спадать.

— Пошевелите рукой, — приказала ему Анна.

Борис Андреевич повиновался.

— Теперь ногой, — таким же тоном сказала ему Турчанинова.

Нелидов согнул и разогнул под одеялом ногу.

— А теперь скажите что-нибудь.

— Позовите сына, — вполне внятно произнес он.

— А вы сами разве не можете этого сделать? — не очень вежливо ответила Анна, не спуская с него глаз.

Борис Андреевич приподнялся и дернул сонетку. Тотчас двери спальни приоткрылись и в их проеме показалась голова горничной.

— Андрея Борисовича… попросите ко мне.

Мало не вскрикнув от радости, горничная пропала, и из-за двери послышалось:

— Барин разговаривают. Сами!

Через мгновение двери спальни распахнулись и вошел Нелидов-младший. Увидев отца порозовевшим и могущим двигать членами, он просиял и с благодарностью посмотрел на Турчанинову.

— Подойди ближе, — вполне внятно произнес Борис Андреевич.

Андрей приблизился.

— Ты взял книгу? — спросил Нелидов, глядя на сына и нимало не смущаясь присутствием Анны. — А вернее, похитил?

Нелидов-младший опустил голову. Он теперь был похож на напроказившего мальчишку, только проказы его стоили отцу здоровья, а может, и самой жизни.

— Как ты посмел?!

— Отец…

— Молчи.

Борис Андреевич подтянулся и присел на постеле.

— Верни ее, — жестко произнес он. — Заклинаю тебя. И если я умру…

— Отец…

— И если я умру, — повысил голос Нелидов-старший, — то это моя последняя воля. Ты понял?

Андрей молчал.

— Я тебя спрашиваю, ты понял?

— Понял, — еле слышно ответил Андрей.

— То-то.

Борис Андреевич устало откинулся на подушки.

— Благодарю вас, — обратился он к Турчаниновой, и его взгляд потеплел, — что вы предоставили мне возможность говорить. Думаю, это ненадолго, не так ли?

— Верно, — не стала лукавить Анна. — Это улучшение временное, и лечение ваше еще, по сути, и не началось. А сейчас вам будет больно, и я прошу вас немного потерпеть.

Тотчас после этих слов лицо больного исказила гримаса. Тело его вытянулось, и по нему прошли судороги. Продолжалось это недолго, и скоро члены Нелидова вновь омертвели, как и прежде. Живыми остались только глаза, но теперь они смотрели на Андрея требовательно и жестко.

— Пойдемте, ротмистр, — сказала Турчанинова. — Ваш отец сию минуту заснет. Да и хватит на сегодня. Прощайте, — кивнула она Борису Андреевичу.

Он в ответ лишь прикрыл глаза.

— Спаси вас Бог, добрая барыня, спаси вас Бог, — кинулся к Анне с поклоном дежуривший у дверей Ферапонт. — Каженный день теперь за вас буду Богу молиться, каженный день…