Тропа Журавушки - Шарон Крич

Она ставила молоко в духовку, а сахар — в холодильник. Первое время она постоянно теряла ключи от машины. Хотя бы раз в день, когда дядя Нэт отлучался, она пробиралась на его половину и наводила там порядок, а когда возвращалась, ее глаза были красными и опухшими от слез. А еще она ходила к голой цветочной клумбе, которую тетя Джесси той весной так и не успела засадить, и долго стояла, глядя в землю.

Папа казался беспомощным, как перевернутая на спину черепаха. Он начал копаться в саду, чего раньше почти не делал. Часами ковырял землю лопатой или тяпкой, просто так, ничего не сажая. А за обедом он по привычке оборачивался к тетиному стулу и говорил: «Джесс... » — спохватывался и неловко произносил: «Жасмин-то как расцвел у дороги, видели?» или «Жесткий кусок попался!» Мы не поднимали глаз от тарелки и делали вид, что ничего не произошло.

А братья и сестры... Мэй и Гретхен шептались первое время ночи напролет, но мне не удавалось разобрать ни слова. Уилл целыми днями лежал ничком, как воздушный шар, из которого выпустили весь воздух, и избегал произносить имя тети Джесси вслух. Как-то он сказал Биллу: «Ненавижу, когда умирают! Ненавижу!» — не называя тетю по имени.

Младший, Сэм, просто помешался на обряде похорон. Ему надо было знать все: откуда берется гроб, из чего его делают, не может ли он отсыреть, зачем нести на кладбище цветы, бывает ли, что хоронят заживо, зачем закапывать гроб в землю и почему нельзя поставить его в амбаре — и так до бесконечности. Все начали его избегать, думать о смерти было уже невыносимо.

Бен со стороны казался самым спокойным, словно тетина смерть затронула его меньше всех. Позже я поняла, что он справлялся с горем по-своему.

И когда в наш город вернулся Джейк, мы только-только начали выходить из оцепенения, все еще полусонные, как медведи после долгой зимней спячки.

* * *

Через несколько дней после похорон я вернулась к тропе. Я гнала прочь мысли о тете Джесси и старалась вообразить себе людей, скакавших этим путем сотни лет назад. И тогда я загорелась идеей, ослепительной, как бенгальский огонь: я расчищу дорогу до самой последней плиты и сама проеду по ней верхом.

В ту минуту я не очень-то задумывалась, сколько преград на моем пути. Не так просто расчистить дорогу длиной в тридцать километров. И потом, у меня не было лошади. Правда, верхом ездить я умела, научилась на ферме у Саламанки Хиддл. Мы тогда целыми днями скакали по окрестным лесам на Иве, ее лошадке. К сожалению, Иву пришлось продать, когда Хиддлы переехали в Огайо.

Но чем дольше я раздумывала, тем больше мне нравилась моя затея. Она волновала меня, как запах леса волнует молодого пса. Я не просто расчищу тропу, я посажу вдоль всего пути циннии, и люди будут называть его дорогой Цинний. И сразу же вспоминать о Циннии Тейлор и восхищаться работой, которую она проделала. Но дорога все-таки останется моей; пускай все спрашивают у меня разрешения, прежде чем трогаться в путь.

Тогда мне казалось, что я задумала все это без всякой задней мысли. Я и не предполагала, как важна станет для меня моя затея. Я не думала, что от чего-то бегу или за чем-то гонюсь. Эгоисткой я тоже себя не чувствовала. Циннии вдоль тропы, дорога, названная в мою честь... Я вовсе не мечтала о славе, просто хотелось стать чем-то большим, чем «самой странной и самой тупоголовой в мире замарашкой», комком грязи на самом дне кастрюли. Думаю, я хотела, чтобы мир узнал, кто такая Цинния Тейлор. И еще я должна была доказать себе, что убийца Цинния Тейлор — это не про меня.

Но тогда я этого не осознавала. Я просто расчищала дорогу. Так было надо. И надо было торопиться, я суеверно ощущала, что, если не успею справиться до конца лета, случится нечто ужасное. Грянет возмездие за смерть тети Джесси. Бог словно дает мне последнюю возможность очиститься.

А такие мысли прочно пускают корни в моей голове и разрастаются, как сорная трава.

Уже не стоило переживать, как бы братья и сестры не присвоили мою дорогу. Они покопались пару дней в грязи, им надоело, и они вернули тропу целиком и полностью в мое распоряжение.

11. Подарки

В воскресенье Джейк нашел меня на грядке. Сказал, что забежал на минутку, и сунул мне под нос коробочку с дырками в крышке.

— Это тебе.

От волнения я не чувствовала под собой ног. Подарок... мне... от Джейка. Но тут же я спустилась с небес на землю: и что с того? Очередной Томми Салями хочет, чтобы я замолвила за него словечко Мэй. Но теперь меня на мякине не проведешь.

— Открывай же, — поторопил Джейк. — Это термометр. Для тебя.

Я приподняла крышку и тут же ее захлопнула.

— Очень смешно. — Я вернула ему коробку. — А по-моему, там обычный сверчок.

Ну зачем он так радостно на меня смотрит? Зачем ему возиться со мной? Мэй сама из кожи вон лезет, чтобы он обратил на нее внимание.

— Где твоя комната? — спросил Джейк.

Я неохотно подыграла ему и притворилась, будто ничего не понимаю.

— Вон там. Одна на всех девчонок: Гретхен, Бонни... Мэй.

— У какого окна твоя кровать?

— Вон у того. А кровать Мэй — у соседнего.

Он и глазом не моргнул. Я еле сдерживалась. Прекрати! Хватит прикидываться!

— Отлично. — Он подошел к дубу, росшему у нас под окном. Ветреной ночью ветви стучались в стекло. — Это дерево то, что надо. — Он снял крышку и наклонил коробочку. Сверчок выпрыгнул на свободу и исчез в ветвях. Джейка все это крайне радовало. — У тебя есть будильник с секундной стрелкой?

— Да.

— Когда будешь ложиться спать, сосчитай, сколько раз сверчок прострекочет за минуту. Раздели на четыре и вычти одиннадцать — и узнаешь, сколько на улице градусов. Потрясно, а?

Едва грузовик скрылся за поворотом, из дома вынырнула Мэй.

— Джейк приезжал? Почему он уехал?

— Откуда я знаю?

— Чего он хотел? Что он сказал?

— Ничего такого. Просто треп.

— Про меня спрашивал? Подошла Гретхен.

— Джейк приезжал? Зачем? — Мэй подхватила ее под руку и повела к дому, что-то шепча. Я не расслышала, но Гретхен громко ответила: — Да он стесняется. Хотел увидеть тебя, приехал и постеснялся сказать. Он еще вернется, вот увидишь.

Через несколько минут появилась Бонни.

— Мэй на тебя зла, — сообщила она. — Угадай, за что? — Я не ответила, и она пояснила: — Говорит, надо было сказать ей, что Джейк приехал. Говорит, мозгов у тебя, как у курицы.

Мимо промчался дядя Нэт, размахивая палкой.

— Постой! Погоди! — вопил он.

— За кем это ты? — крикнула ему вслед Бонни.

— Моя Журавушка — вон же она!

— Как думаешь, он правда ее видит? — спросила Бонни.

— Наверное...

— А ты ее видишь?

— Я часто себе ее представляю... — призналась я.

— Да нет, взаправду, ну, как дядя Нэт?

Как мне хотелось кивнуть. Ну почему он может видеть ее, а я нет?

— Нет, не вижу. А ты?

— Нет, конечно. Вот Бен видит. Бен сказал, он видел ее уже два раза с тех пор. Может, выдумывает? Как считаешь?

Я нашла Бена у грядки. Он сидел на корточках и вытягивал шею то в одну, то в другую сторону.

— Они растут прямо? — спросил он. — Тебе не кажется, что вот этот какой-то скрюченный?

— Они растут как надо, Бен. Не обязательно им быть совсем уж прямыми.

— Обязательно.

Бен решил выращивать только бобы и очень о них заботился. Он следил, чтобы они росли строго вертикально, и уничтожал любой сорняк. Два-три раза в день он внимательно оглядывал грядку и вопил на каждый несчастный посторонний росток:

— Ты еще здесь откуда? Пошел вон!

Как-то, когда Бен был совсем маленьким, он сказал тете Джесси, что хочет выращивать «человечьи цветы».

— Какие же это? — удивилась тетя.

— Людики.

Тетя Джесси принялась объяснять, что «людиков» нет, есть только лютики. Бен все выслушал и сказал:

— Может, людики тоже есть. Может, если взять маленькое человечье яйцо, посадить его в землю и хорошенько полить, оно прорастет.

— И что же вырастет?

— Людики, конечно.

* * *

Бен спросил, не забросила ли я тропу.

— Нет, конечно, — ответила я. — Только никому не говори.

— Наверное, ты уже далеко забралась. А представь себе, ты расчистишь километров пятнадцать, и тебе придется идти пешком все эти пятнадцать километров, чтобы только добраться до места. А потом идти пятнадцать километров обратно. А потом двадцать километров, а потом двадцать два, а потом...

— Как-нибудь справлюсь, — перебила я.

На самом деле это мне и в голову не приходило. Зря он об этом сказал. Теперь я весь день буду переживать.

— Может, ты встретишь там дядю Нэта, — сказал Бен. — У него там опять свидание с лапушкой.

— Ничего подобного.

— Правда, Цинни. Он так и сказал: «Пойду навещу мою лапушку».

— Он просто шутит.

— Ничего подобного.

— Бен, а ты видел тетю Джесси — после того? — Угу.

— Где? И как?