Высший свет - Александр Трапезников

— А твое дело вообще в дырку смотреть, — обиделся Алесь. — И кнопки нажимать. В нужное время.

— Нету пока никакого времени, ни нужного, ни ненужного, — вошел в спор тот. — Чепуха одна. Я из-за вас место потеряю.

— И что? Мне от этого заплакать?

— Работайте, работайте. Мозгами.

— Отойди в сторону, — посоветовал Алесь. Но сам же и позвал его через минуту: — Эй, а в вашей телебогадельне корм предполагается или нет? Как там, по расписанию? Мы есть хотим. Девушка уже умирает от голода. Даже на собак бросается.

— Вовсе нет! — фыркнула девушка.

— А я вам кто — кормилица, что ли? — пожал плечами Оператор. — Всё сами, всё сами. Головой работайте. Извилинами.

— Что-то он часто стал рассуждать о мозгах, — обратился к своей спутнице Алесь. — На что-то намекает. Нет, он не кормилица. Он сам и есть пряник.

— Жердь в очках, — тихо огрызнулся Оператор.

— Ребята, перестаньте, — сказала Катя.

— А что он мне по ушам ездит? — спросил Алесь. — Я-то думал, что они обеспечат нам кормежку в ресторане. На худой конец, бабло выдадут.

— Сухим пайком получишь, — не утерпел Оператор.

— Куда за салом бежать? — деловито поинтересовался Алесь. Кажется, он намеренно «заводил» Оператора, поскольку с девушкой как-то ничего не вытанцовывалось. Она продолжала держать себя с ним отстраненно и холодно. Как Снежная Королева, несмотря на почти тридцатиградусную жару. Тучи на небе странным образом исчезли, растаяли, и солнце вновь принялось нещадно палить. Будто само не знало, что же делать дальше: испепелить всё внизу огнем или залить водой?

— Некоторые, — с нажимом промолвил Оператор, — любят трапезничать дома.

— Ко мне нельзя, — испуганно вздрогнула Катя. — У меня…

— Знаем, знаем, — сказал Алесь. — Не парься. Папа с дедушкой, мама с бабушкой и лабрадор Кони. Ещё про сестру забыл. Со свинкой и коклюшем. Тогда пошли ко мне?

— Это ещё куда? — подозрительно спросила девушка.

— На «Три вокзала». Там есть сосисочная дешевая. Я угощаю, — великодушно добавил он.

— Вот этого я бы не рекомендовал делать, — снова вмешался Оператор. — Фон плохой.

— Боишься, разобьют твою дорогую камеру? — усмехнулся Алесь. — Правильно боишься. К тому же на свою порцию сосисок не надейся — я тебя угощать не намерен. Самим бы хватило.

Он достал из кармана деньги, начал пересчитывать. И продолжал возмущенно рассуждать вслух:

— Ишь, какие тут все «гламурные»! Им бы только Рублевку показывать, золотые унитазы, а простой платный туалет на Казанском вокзале уже и не годится… Экие мы все нежные. Нетушки. Пойдем именно в сосисочную, как миленькие, на самое дно, в овраги и под платформы, в царство бомжей, воров и негодяев… В ад.

— А вы меня-то спросили: хочу я с вами куда-то идти или нет? — произнесла Катя.

— Как сказал, так и будет, — отрезал Алесь.

— Вы… это… как там говорится? — девушка пыталась что-то припомнить: — Ага. Базар-то фильтруйте. Не в тему лепите. Пургу-то не гони, ладно?

Оператор захлопал, едва не выронив свою камеру.

— Вот это мне начинает нравиться, — сказал он. — Продолжайте в том же духе.

Алесь кончил считать.

— А тебя, дурилка картонная, никто и не спрашивает, — обратился он к Оператору, недобро посмотрев на него. — Ишь, разболтался тут. Твой номер шестнадцатый. Смотри в глазок и не скрипи больше.

Неизвестно откуда взявшаяся собака, большая и лохматая, с высунутым красным языком, пробегая мимо, вдруг поменяла курс и чуть ли не ласково ткнулась мордой в правую ногу Алеся. А потом как-то лениво побежала дальше. Оператор успел заснять и это.

— Укусила-таки! — удивленно произнёс Алесь, трогая рукой лодыжку. — Нет, вы видели? Что у вас тут в Москве происходит, ваще-то? Прямо сквозь джинсы. Скоро крокодилы начнут по улицам бегать!

— Вы же любите таких псов, — заметила Катя. — Дворовых. Которые оттяпывают.

— Да, но не таких же! Нет, ну это совсем ни в какие ворота. Прямо без предупреждения, словно поздоровалась. Как родного. Можно сказать, как брата. Пошли в сосисочную.

— Я с вами никуда не пойду, — твердо заявила Катя. — Вас собаки не любят.

12

Сосисочная была обычной пивной, носившей почему-то романтическое название «У Пегаса». Наверное, здесь собирались совсем уж опустившиеся поэты, прозаики, а может быть, даже и драматурги. Потому что драмой тут действительно попахивало. Но здесь можно было сидеть, что являлось несомненным плюсом. А опустившихся, точнее, упавших поэтов и драматургов просто выносили на травку. Это сейчас, летом. Зимой, судя по всему, в сугробы.

Катя и Алесь расположились в дальнем углу, Оператор торчал тут же, но снимал украдкой, прикрывая камеру подобранной здесь же газеткой. Очевидно, в самом деле опасался за целостность имущества. На столике перед ними стояли пол-литровые пластиковые стаканы с пивом и порционные сосиски на картонках. Вилок не было. Злые языки говорили, что их не было здесь никогда. Впрочем, управиться с нехитрым блюдом (если удавалось оторвать от него целлофан) можно было и двумя пальцами, как китайскими палочками.

— М-миленько, — слегка запинаясь, оценила заведение Катя.

— Сразу видно, что вам не приходилось бывать в подобных местах, — сказал Алесь. Он приканчивал уже вторую порцию и задумчиво поглядывал на Катину, к которой девушка так и не притронулась. Свои сосиски Оператор заблаговременно отодвинул от него подальше. Что было благоразумно, поскольку весь хлеб на столе Алесь уже успел съесть.

— Небось дальше Садового кольца из Москвы и не выбирались? — продолжил рассуждать он.

— Выбиралась. Я вообще в Гольяново живу.

— А где это?

— Где Автовокзал, — пояснил Оператор.

— Тебя спрашивают? Я с девушкой разговариваю. Кто у нас тут попал в Воздушные потоки — ты или я? Если ты, давай свою кинокамеру, сам буду снимать. Я всё умею.

— Молчу, — обиделся Оператор и даже стал смотреть в сторону.

Пока он молчал и отворачивался, Алесь успел подтянуть его порцию к себе и съесть.

— Всё равно уплочено, — пояснил он Кате. — А вы заелись в вашей столице.

— Тогда и мою умните, — ответила девушка.

— Легко! — кивнул Алесь. И вернулся к начатой теме: — Наверное, вы всю жизнь были маменькиной дочкой?

— Папенькиной.

— Ну, не важно. Холили вас, лелеяли, водили в музыкальную школу и на фигурное катание, потом привели в университет, усадили в библиотечный архив — подальше от ужасов дневного света, от страшного влияния бытия, от насморков жизни, и вы, возвращаясь домой после задушевного общения с Нестором-летописцем, ложась в накрахмаленную кровать, перед спокойным и счастливым сном успеваете приласкать любимые куклы. Угадал?

— Складно говорите, красиво.

— «Пегас» — мой дом родной. В смысле, я вообще поэт. В душе.

— Я это заметила. Но вы не угадали. А что не так — объяснять не буду. Тем более совершенно постороннему для меня человеку.

— Э-э, погодите. А как же условия конкурса? Мы ведь должны вроде бы, как бы, типа исповедоваться друг перед другом.

Алесь с тоской поглядел на теперь уже совершенно пустые тарелки.

— А на голодный желудок это сделать чрезвычайно трудно, вы правы, — добавил он. — Схожу-ка я ещё за одной порцией, последней. Последней, потому что ещё на одну у меня уже не хватит.

— Хотите, я заплачу? — предложила девушка, доставая кошелек.

— Белорусов нельзя купить, — сурово ответил Алесь и отправился к буфетной стойке.

Пока он стоял в очереди, Оператор сочувственно произнёс:

— Чудной он какой-то. Не повезло.

Катя на это ничего не сказала. Она и к пиву в пластиковом стакане не притронулась. На них уже давно бросали косые взгляды из-за соседних столиков. Наверное, поэтому она и чувствовала себя неуютно.

— Нет, чудной — это не плохо, — продолжил Оператор. — Но чё-то я не пойму, не догоняю. Другие из кожи лезут, чтобы подать себя, а этому как-то набекрень. Живет, как дышит. А может быть, это и хорошо, камера не давит. Естественно, не мне решать. Моё дело маленькое. Вовремя материал скинуть, а там уж смонтируют. Как надо.

Девушка и на это ничего не ответила.

— Вам бы надо какую-нибудь «фишку» придумать, — посоветовал Оператор. — Не знаю, что там у других пар, но «фишка» нужна. Вон… эти… сразу в загс лыжи навострили. Гениально. Наверное, кто-то из наших навел. Сами-то вряд ли бы дотумкали. А «фишка» крутая. Рейтинг себе подняли ого-го! Или эти… которые наголо обрились и кришнаитами заделались. Теперь им тоже «катит». Теперь их сразу запомнишь — в балахонах да с бубенцами.

— Но вы-то не помните, как их даже зовут? — сказала наконец Катя.

— Да имена-то и не нужны, — отмахнулся Оператор. — Есть номер — и достаточно. Первая пара, вторая, третья и так далее. Вы — тринадцатая. Так можете и остаться на последнем месте. «Фишка» нужна, «фишка».