В августе 79-го, или Back in the USSR - Азат Ахмаров

Марат заметно смутился и искоса глянул на меня. Я сделал вид, что не слышал, и отвернулся.

– Ничего, ничего, Марат, надо же и тебе подняться, машину вон поменять. Твоя старая уже – второй год ездишь! – Рустам хохотнул и добавил: – Кстати, в Москве сказали, что, если качество хорошее, возьмут «Бони-Эм» за две штуки. Подумай.

– Хватит о делах! Вы ко мне в гости пришли, – обиделся Арслан. – Если хотите, садитесь с нами, не хотите – вон там столик тебе держу!

– Спасибо, Арслан, мы там посидим, не будем вам мешать.

Мы прошли к столику, на котором стояла табличка с надписью «Заказано», и сели лицом к сцене.

Марат явно чувствовал себя виноватым (семьсот рублей – далеко не две тыщи!), поэтому сразу перехватил у меня из рук меню.

– Извини, ты мой гость, я угощаю!

К нам подошел официант и после заказа салатов спросил:

– Что будете на горячее? Рыба, курица, поросенок?

– Поросенка, пожалуй, – сказал Марат, явно решив выпендриться.

– Вам с хреном?

– Нет, хрен отрежьте, – пошутил я и дозаказал две бутылки «Хванчкары» («Лекаря» не оказалось) и фрукты.

Я огляделся по сторонам: публика была в основном в возрасте. Молодежь занимала всего три столика. Недалеко от нас расположились четыре девушки лет двадцати пяти; они украдкой поглядывали на нас и хихикали.

– Слушай, Артур, я знаю вон ту брюнетку с краю, – глаза у Марата плотоядно заблестели. – Это Регина, дочь директора санатория «Шахтерская слава». Я к ним подойду.

– Давай, – легко согласился я. Дело было уже после третьего бокала, а девушки были приятные.

Марат подошел к ним, поговорил с Региной и замахал мне рукой, приглашая к их столику. Я сделал вид, что не вижу – надо же повыпендриваться для важности. Марат вернулся ко мне.

– Пошли, Артур, они приглашают нас за свой столик. Девочки отмечают день рождения, они почти готовы. И тобой сильно интересуются!

– А это удобно? Я же никого из них не знаю! – Мой донжуанский опыт подсказывал, что спешить не следует.

– Удобно, удобно, я знаю, пошли! – Марат взял меня за руку и потащил к столику девчонок.

– Девочки, познакомьтесь, это мой друг Артур! Он холостой и ужасно скромный. Или наоборот – скромный, поэтому ужасно холостой.

– Добрый вечер, девушки, я просто не хотел мешать вашему празднику.

– А вы и не помешаете! Мы хотели провести день рождения Кати без мужчин – устроить девичник, но выпили и заскучали, и теперь вы нас будете веселить и вытанцовывать! – требовательно заявила Регина.

– Да, ми вас будем поить, кормить, ми и танцевать вас будем! – Марат удачно изобразил грузинский акцент.

Официанты перенесли наши тарелки и бокалы. Когда подали жареного поросенка, девчонки завизжали. Мы заказали еще вина, и через пять минут уже все весело болтали. Марат произносил кавказские тосты, а я смешил девушек, рассказывая анекдоты.

Вскоре выяснилось, что все наши веселые компаньонки – дочки каких-нибудь шишек. Мне особенно понравилась Катя из Москвы. Она была худенькая, стройная, как оказалось – КМС по художественной гимнастике. У нее были темные коротко стриженные волосы и огромные живые черные глаза. Она заразительно смеялась над шутками и с интересом на меня поглядывала. Ее мама и мама Регины были подружками, и каждое лето родители Регины приглашали Катю к себе в гости, а зимой ездили к ним в гости в Москву – «гульнуть и отовариться». Я заметил, что слово «отовариться» было очень популярно в этой среде; у меня-то родители были простые трудяги, и я это выражение плохо помнил.

– Катя у нас «голден» – так в Москве детей крутых родителей называют, – призналась Регина.

– А ты тогда кто? – удивился я. – У тебя же папа – директор санатория!

– Ну, таких санаториев на побережье сотни, – заскромничала Регина. – Я скорее «мидл» – средний класс.

– А остальных тогда как называют? – Мне стало любопытно узнать всю современную молодежную классификацию.

– Лохи!

– Лохи? Прикольно! – Это слово дошло и до нас, и я решил просветить Регину. – Кстати, лох – это не только растение, так на севере называют рыбу – семгу и лосося, – которая после нереста «глупеет» и сама лезет в руки.

– А я слышал, что «лохи» – слово из тюремного жаргона и их надо «разводить», – это вмешался Марат, который почему-то заревновал меня к Регине. Она ему явно нравилась, но я и не собирался ему мешать.

– Про это не знаю, не сидел, слава богу, – сказал я. Мы танцевали под песни Пугачевой и Боярского, пили вино, обсуждая новые фильмы и слухи.

– А я слышала, что у Аллы Пугачевой на съемках взорвался прожектор и выбил ей глаз. Теперь у нее искусственный, – сказала одна девушка.

– Я тоже слышала, ей в Японии сделали, – подхватила другая.

– Ерунда это все! – заявил я со знанием дела. – Нормальные у нее глаза.

Я недавно скачал из Интернета книгу о Пугачевой под названием «По ступеням славы» и даже прочитал ее до конца – мне интересно было, как певица стала популярной. Внешность у нее была приятная, но на эстраде было немало красавиц, и где они все? А Пугачева и в двадцать первом веке оставалась королевой эстрады! Мне кажется, дело даже не в отличном голосе (голосистых тоже всегда хватало). Скорее всего, решающую роль сыграли ее ум и потрясающее чутье на хиты.

– А я в «Савраске» читала, что она своих музыкантов физиономией по электрооргану возит.

– В какой «Савраске»? – с непониманием спросил я.

– Ну, в газете «Советская Россия», не читал?

– Нет… Но вряд ли… Какой музыкант это потерпит? Хотя характер у нее, конечно, не сахар! Я слышал, она своему мужу машину расколотила камнем!

– А кто у нее муж?

– Стефанович, кинорежиссер, который снял фильмы «Дорогой мальчик», «Пена», «Душа». – Я увлекся сообщением фактов, забыв, что «Душа» была снята двумя годами позже.

– А откуда ты в Перми все знаешь?

– Яв Москве часто бываю, у меня там друзей много.

Моя компания, как и все граждане Союза, явно испытывала информационный голод, поэтому мучила меня, как им казалось, знающего человека, вопросами о жизни звезд и громких событиях.

– А правда, что Высоцкий зашивался от пьянства?

– Правда. И таблетки специальные пил, эспераль, ему из-за границы их привозили. Он, вообще-то, и кололся, ну, в смысле наркотики употреблял. То есть употребляет.

– Да?! Ничего себе!

– А правда, что Ротару больше тридцати лет?

– Да. – Я вспомнил, что в 2007 году Ротару юбилей отмечала – шестьдесят лет, и произвел в уме нехитрые подсчеты. – Она вроде сорок седьмого года рождения. Значит, ей тридцать два года.

– А я слышала, что вчера вся футбольная команда «Пахтакор» разбилась.

– Да, под Харьковом, два Ту-154 столкнулись, погибли все пассажиры и команда с тренерами, врачом, администратором. – Я сделал серьезное лицо. – Диспетчер ошибся.