Урбанизатор - В. Бирюк

Хотеть-то можно… Извиняюсь за наглость: кож-то толковых ещё нет. Нужны кожи яловых коров или годовалых бычков. Более старые — слишком толсты, телячьи — тонки. Мездру с кож состругивать подобием рубанка-шерхебеля. Потом осаживать молотком-киянкой, парить в растворах, в тёплой воде, тащить гвоздями на вытяжной доске, сушить на печке, мять вручную. Скоблить рашпилем, дегтярить, сушить на веретке. Сыромятные — простые. Для юфти нужен дёготь (комбинированное дубление).

Ворвань ещё нужна. Китов на Волге… Где бы тюленей наловить? Каспийская нерпа осенью поднимается по Волге довольно высоко — выше Волго-Донской переволоки. Самому мне не дотянуться. Пока. Покупать? Подумаем. Но дёготь — уже гоним.

Насчёт «мази Вишневского». Из трёх компонентов — имеем дёготь берёзовый. Ещё видел заросли клещевины. В России она однолетняя, больше 2–4 метров не растёт. Только и успели собрать два мешочка семян. На рассаду. В торфяных горшочках разводить буду. Вырастет много — касторовое масло выдавлю и паром обработаю. И для «Вишневского», и против запоров, и вообще. А вот как бы из жмыха семян выделить рицин… Он же в 6 раз ядовитее цианистого калия! Как же такое пропустить?!

Как оружие в полевых условиях — нет. А вот для спец. операций… Помниться, Обаме как-то письма с такой начинкой посылали.

Симптомы начинаются через 16–24 часа, смерть — через 6–8 дней. Такое… отложенное воздействие. Функционально хорошо дополняет ряд моих спецсредств: быстродействующие цианиды, чуть более медленную говорушку, трёхдневную бледную поганку… И — не лечится совершенно.

Кстати, о «нейтронной бомбе» помните? Берём стрелу, в трубчатое древко под пятку наконечника вставляем стеклянную ампулу, пружинку, пробойник, фиксатор, дырочки в древке… И — заелдыриваем. При прилёте — ампула разбивается, синильная кислота через все дырочки — фонтанчиками.

ПДК 0,3 мг/м3 — появление первых симптомов. Подними концентрацию на порядок — потеря боеспособности противника. Все спонтанно блюют, падают и корячатся. Ещё в десять раз — можно хоронить. А у меня в ампуле не «мг», а просто — 30 г. Дыши — не хочу!

Пока — и не могу: стекла нет. Да что ж оно так на всяком шагу…!

Чего бы ещё прогрессивного уелбантурить? А вот, к примеру… давно ж собирался!

— Звяга! Ты круги Горшене сделал? Чем теперь занят?

— Э… Ну… У меня нынче вон тачки на одном колесе… ну… чтобы глину…

— Не нукай. Поздно — снег лёг. Нынче санки полезнее. Они у нас есть. А твою тачку до весны и подмастерья повторить смогут. В Пердуновке же делали. Ты Гапе стиральную машину построил?

— А то! Две!

Две сотни людей. Каждому раз в неделю нужно чистое. Это не их вопрос — «хочу, не хочу». Это моя забота. Мои люди должны быть чистыми. Поэтому построили конструкцию типа бетономешалки: бочка без одного дна, установлена под наклоном, ребра внутри, привод — велосипедного типа, только без цепи. Как я понимаю, Гапа в одну горячую воду заливает — для стирки, в другую холодную — для полоскания. Главное: стирка идёт не в обычной холодной воде на ребристом врубеле с бесконечной колотьбой обо что ни попадя. И качество — лучше, и прачки в холодном не плещутся. Два калеки педали крутят, две бабы тряпьё кидают. На всю нашу компашку.

Пока не забыл: надо Прокую утюги железные заказать. В обоих вариантах: и с внешним подогревом, и с внутренней ёмкость под горящий древесный уголь. И посмотрим. Тогда добавить сюда гладильщиц. Мужики-то — ладно, а бабам и детям — бельё надо прожаривать обязательно. Снизит детскую и женскую смертность на 3–5 процента — это важно?

— А Домне — тестосмеситель сделал?

После помола, тесто — самое тяжёлое занятие. У Эврисака в Древнем Риме вымешивание шло в «устройстве», которое вращал осёл. Аппулей описывает условия труда рабов в пекарне:

«Кожа у всех была испещрена синяками, драные лохмотья скорее бросали тень на исполосованные спины, чем прикрывали их… лбы клеймёные, полголовы обрито, на ногах цепи, лица землистые, веки разъедены дымом и горячим паром, все подслеповаты…»

У меня такого маразма нет. Но ручное вымешивание теста в потребных объёмах — просто убийственно. Тем более, когда мы перешли с лепёшек на хлеб — потребовалось двукратное. Как для древнеримского «солдатского» хлеба: после подъёма теста его надо вымесить ещё раз.

Были разные варианты: Домна хотела «вилочную» конструкцию — более всего похоже на замес руками. У меня в голове бродили всякие планетарные и спиральные… Сделали проще — с горизонтальным валом и фигурными прорезными лопастями. Правда, каждый раз как дежу опрокидывать…

— Сделал. Два. Первый чан — сам. Второй — учеников погонял.

У меня всего делается несколько штук: по две, по четыре, по шесть, по восемь… Сначала — мастер сам. Потом — чертёж, запись, улучшение. Чтобы полученный опыт не пропал. Да я ж про это уже…!

— Тогда нынче делаем прялку. Да не простую, а…

— Золотую?!

— Ну, типа — «да». Высокопроизводительную.

Нормальная русская прялка — убоище. Виноват: произведение искусства. Где ему и место.

«В низенькой светелкеОгонек горит,Молодая пряхаПод окном сидит».

Бедненькая. Скрюченная. Потому что — в пол-оборота. Сидит так часами, в неудобной позе, с поднятой левой рукой. Только клюковку пожёвывает. Для усиления слюноотделения — слюной смачивают пальцы руки, скручивающей кудель.

«Пожалуй, ни одно орудие крестьянского труда не украшалось так многообразно, любовно, как прялка. Дух захватывает от силы народной фантазии и искусства, когда видишь резные, инкрустированные (даже зеркальцами!) расписные (даже по торцам!), гребневые, теремковые, светлые и темные, детские и взрослые прялки, прялицы, пресницы всех уголков России!».

Факеншит уелбантуренный! Я убью тебя, украшальник! «Дух захватило»?! — Вот и не дыши! Никогда больше. Инкрустацию сделать можешь, а удобно — нет!

На «Святой Руси» в ходу две разновидности прялок: гребневая и лопастная. Мои-то «паучихи» в Пердуновке на гребневой работают.

«На осине сижу, сквозь клену гляжу, березу трясу» — русская загадка о прялке описывает используемые материалы.

Гребневые прялки обычно разборные: сам гребень, стояк и донце (гузно), куда он вставляется. На гузне прялки пряха сидит на лавке. Держит инструмент задом, чтобы всё не завалилось.

Расписывается, вырезается, изукрашивается эта «сидушка» сложнейшим ярким солнечным и травяным узором. Пряхе под задницу.

Потом, знаете ли, такие заковыристые отпечатки попадаются. На некоторых частях тела. А я удивлялся: и кто ж это так по бедняжке… с такой «силой народной фантазии и искусства» прошёлся? А потом на стенку вешают, как картину. Не отпечатки — гузно.