Урбанизатор - В. Бирюк

«Гжель» — слово балтийское. Сходно с Гжатью. Производное от балтийского gud(i)-el- (древне-прусское «кустарник»).

В основе — Гжельско-Кудиновское месторождение жирных огнеупорных глин. Глина залегает прослойками, между глиняными пластами находятся слои песка, которые достигают «несколько сажен толщины». Первый слой — глина красная — «ширёвка»; далее «пушнина» — жёлтая, средняя по качеству; в самом низу лучшая тонкая белая глина — «мыловка», которая используется для изготовления фарфора и фаянса.

Гжель — далеко. В шестидесяти верстах от Москвы. Там копать надо, семьями и артелями, «жилу искать». А здесь… Здесь вскрытая оврагами толща Окско-Волжской возвышенности. И меня начинает трясти. От того, что и вскрытого — не увидел.

— Горшеня, а где ты белую глину взял?

— А… это… ну… тама вона… а чего? Нельзя?

— Льзя. Покажи.

По склону оврага чуть ниже вскрытого шурфами края основного, красного глинища — белая полоса. Сажень высотой, три-четыре шириной. Уходит куда-то в склон. Дальше перекрыто старым оползнем.

Ё-моё!

Факеншит!

Ваня! Спокойно!

Рояль?! Нет — подарок. Подарок знающему и умеющему внимательно смотреть.

Собственно, и само красное огромное глинище, практически на окраине большого города описано только в 50-х годах 20 века. А раньше? «Руки не доходили»? Столетиями…

Если я правильно помню: найденное Горшеней — вообще одно из двух в мире месторождений белой глины такого качества.

— Посылай людей бить шурфы. Там, там, и дальше шагов через двадцать. Хочу знать — сколько её.

В 21 веке — не используется. В моё время меньше сотен тысяч тонн — не интересно. А мне, здесь и сейчас — и одна тонна — подарок. Редчайший.

Связка: белая глина — каолин — фарфор понятна? Там ещё много чего надо, но первый шаг — сделан.

Блин! Прямо под носом!

Не болтаем, не хвастаем, спокойно, по плану… Пусть ребята работают нормально. Пока.

Вот сейчас Горшеня смешивает все, что ни попадя, и пытается получить приличный состав. Чтобы покрывать посуду глазурью из смеси окисей свинца, олова, меди, железа… Интересно: а откуда гжельцы окись кобальта брали? Для своего ярко-синего рисунка? Неужели из Тунаберга в Швеции таскали? Где-то оно должно быть рядом.

А пока пробуем смеси. Чтобы раскрашивать сосуды огнеупорными красками. В вариантах и под-глазурной, и по-глазурной росписи, по сырому и по обожжённому. Других материалов у нас нет. А органические краски — горят.

Получили тёмно-коричневую поливу на основе ржавчины. Эстетически… не очень. Но есть конкретная проблема: гидроизолирующее покрытие для водопровода. Трубы для подачи воды наверх придётся делать керамическими. Им поры мучной болтушкой — не залепишь. С трубами — куча забот. Обжигать на боку — нельзя. Надо, как горшки — «стоя». Нужна печка высокая. Я бы хотел трубы саженей в пять, но… Или можно делать короткие, по метру — полтора, а потом соединять, стыки замазывать глиной и сквозь печь — «лёжа» протаскивать? А по месту чем соединять? Манжеты? Чашки с набивкой?

Ещё — пытаемся сварить стекло.

Вы будете смеяться — нет достаточного количества приличного песка. Нет просто нормального чистого кварцевого песка! В округе должно быть не меньше десятка промышленных месторождений моего времени. И с сотню — достаточного по нынешним потребностям размера.

Они где-то тут есть, но… Бить шурфы под снегом, не видя толком местности… Шесть проб попробовали — только одна дала приличный материал. «Карман» вокруг неё маленький. Надо расширять географию геологии.

Не сейчас.

Горшеня работает с вещами, близкими к варке стекла. «Фритты» — сырьё для нормального стекловарения в Средневековье и Древнем мире. Первая стадия, первая печка в промышленном комплексе. Мне б стекла — аж пищит! Казалось бы: поставил рядом вторую и хоть застеклись. Но… нет огнеупоров, нет песка, нет извести негашёной. То есть, оно, конечно, всё здесь есть. Но где конкретно — пока не знаю.

«Земля наша богатаПорядка только нет».

Нафиг-нафиг! Не буду Рюрика звать! Весна придёт — сам разберусь. Где тут, в каком порядке — что лежит. В смысле: залегает.

Горшеня удовлетворённо отходит от печки — новую партию посуды загрузили, теперь можно и передохнуть.

— А отгадай-ка, Воевода, загадку: плотники без топоров срубили горенку без углов? А?

Вокруг довольно много народу: работники самого Горшени, ученики-подмастерья, плотники, доделывающие строения для гончаров…

Между гончарами и плотниками давнишняя… нет, не вражда — соперничество. Каждая группа считает своё дело самым важным, самым тяжёлым, самым изощрённым.

— Ну что, косопузые, сможете срубить горенку без углов?

«Косопузые» — частое прозвание плотников. Они таскают топоры за поясом, и от этого «пузо» рубахи выпирает в сторону.

Одни зрители начинают недовольно бурчать, другие — подхихикивать.

Горшеня допустил ошибку: загадал загадку мне. Вот, де, и самому Воеводе, по простому, как равному — могу загадки загадывать. Типа он — «особа, приближённая к императору». Вятшесть свою показывает, статус демонстрирует. Дальше по плечику похлопывать начнёт. Под ноги сморкаться. — А чего? Дело-то житейское. Среди своих-то — чего цырлихи-мырлихи разводить?

Интересно: когда у человека гонор чешется — это называется «гонорея»?

У него — чешется, а мне — думать. «Загадки разгадывать» — постоянное занятие всякого ГГ на «Святой Руси». Не разгадал — не ГГ.

Я — точно не ГГ. Я — ДДДД, долбодятел длительного действия. Но приходится доказывать. Право на «вятшесть». Не кулаком да рыком, а как межзвёздный попугай: «умом и сообразительностью».

— «Горенка без углов»? Так это горшок.

Народ, собравшийся было нелицеприятно высказаться друг о друге, о «загадочнике», «о системе в целом» и где-то даже — попихаться, начинает соображать.

— О… дык точно ж!.. углов-то… и топоров у них нету… Дык они ж и не плотники… А горенка? — А — назвали… «Хоть горшком назови…» — слыхал? А тута — в обратку: горшок — горенкой назвали… Ух и хитры ж…

Горшеня — добрый человек. Но его подколки окружающих… И меня — в том числе. Надо малость «спешить молодца». Именно, что не — «уронить», не — «затоптать», а чуть — «осадить». На его же «поле»:

— А теперь ты, Горшеня, мою загадку отгадай: взят от земли, яко Адам; ввержен в пещь огненну, яко три отрока; посажен на колесницу, яко Илия; везен бысть на торжище, яко Иосиф; куплен женою за медницу, поживе тружеником во огне адском и надсадися; облечен бысть в пестрые ризы, и нача второй век жити; по одряхлении же разсыпася, и земля костей его не приемлет?