Стрекот - Юрий Лантан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перова задумчиво кивнула, размышляя вслух:
— Возможно, мать Сивцовых находится во втором доме, и по какой-то причине ей требуется помощь — слово на берегу могла написать она. Либо же кто-то другой. В любом случае, прежде чем мы отсюда уйдем, нужно выяснить, кто скрывается в доме на краю заимки. Если Миша не приведет сюда Бурова…
Закончить мысль Перова не успела: со двора донеслись звуки — скрип двери, топот ног и приглушенные голоса.
— Они проснулись, — прошептал Комарин.
Перова схватила кочергу, не сводя глаз с двери. Вскоре из глубины дома послышалось громыхание и лязганье кастрюль вперемешку с голосами Ульяны и Зои — должно быть, они возились со стряпней. Спустя мгновение со двора раздался мерный стук топора — похоже, Петр колол дрова. Судя по всему, Сивцовы разбрелись по своим обычным утренним делам, даже не справившись о состоянии гостей.
В животе заурчало, и Перова вспомнила, что они не ели со вчерашнего дня.
— Завтрак в номер ждать не стоит, — усмехнулась она, выудив из рюкзака банку с тушенкой и пачку печенья.
— Я бы все равно к их еде не притронулся, — пробурчал Комарин. — Отравят еще.
Перова протянула коллеге открытую банку тушенки и ложку — сарай наполнился мясным ароматом, от которого в животе заурчало еще сильнее. Наблюдая, как Комарин вталкивает в себя склизкие комки, Перова твердо решила: пока Сивцовы заняты делами, она выяснит, кто скрывается во втором доме.
* * *
Перова вышла во двор, вдыхая свежий утренний воздух. Как и вчера вечером, к нему примешивался тошнотворный душок, и теперь Перова увидела, что служило его источником: по двору на жердях висели тонкие полосы сырого мяса. Вчера вечером и ночью она их попросту не заметила. Вероятно, Сивцовы вялили мясо впрок — чем-то же они питались все эти годы.
В сером утреннем свете Перова рассмотрела ухоженные огородные грядки и разрушенные остовы домов, окружавших жилище Сивцовых. Рядом с ними громоздились почерневшие от времени разрубленные бревна, и Перова предположила, что отшельники разбирали ветхие дома староверов на дрова, а сами обитали в избе или же во втором доме на краю поляны — это были единственные целые постройки во всем поселении.
Перова постояла еще немного у входа в сарай, не решаясь двинуться дальше. Из избы Сивцовых доносился приглушенный лязг посуды и взволнованные голоса Ульяны и Зои — они явно возились на кухне. Стук топора раздавался с той стороны дома, где располагалась дровница, и Перова предположила, что если она обогнет избу с противоположной стены, то сможет неприметно проскользнуть на поляну, а оттуда рукой подать до второго дома. Оставалось надеяться, что Петр настолько увлечен рубкой дров, что не заметит ее вылазки.
Обогнув избу, Перова оказалась на просторной поляне. Именно здесь ночью Сивцовы проводили свой дикий обряд, и Перова, подбираясь ближе к домику на краю заимки, заметила возле него круг стоптанной травы с черной подпалиной посередине — пепелище от костра. Рядом находился обрубок толстого бревна со следами ударов от топора — колода, на которой Сивцовы что-то рубили. Деревянный срез темнел багрово-бурым, и Перова содрогнулась, когда поняла, что это была засохшая кровь.
Вблизи дом оказался древней, сложенной из потемневших бревен халупой. Казалось, малейшее дуновение ветерка могло ее разрушить, и было удивительно, как она продержалась столько лет.
Рассохшуюся дверь закрывала палка, продетая в ржавые петли. Перова поднялась на крыльцо и, повозившись с засовом, открыла скрипучую дверь.
В лицо пахнуло затхлым воздухом с примесью гнили, и Перова скривилась от вони. Закрыв дверь, она вступила в сени. В помещении царил полумрак — с ним не справился утренний свет, пробивавшийся сквозь единственное окошко. Перова включила фонарик и направилась вглубь дома, куда из сеней вела массивная дверь. Когда она со скрипом открылась, у Перовой подкосились ноги.
В тусклом свете, лившемся из грязных окон, на лавке возле печи восседала фигура в темном платье. В первые секунды Перовой показалось, что это живой человек, но, всмотревшись, она поняла, что фигура не движется, и ее веки, провалившиеся в пустые глазницы, плотно закрыты. Лицо, напоминавшее неотесанный камень, будто целиком состояло из выступов черепа, обтянутых буроватой кожей. Голову покрывали черные волосы, аккуратно убранные в пучок на затылке. Ссохшиеся, потемневшие руки покоились на острых коленях. Платье из грубой ткани заканчивалось у тонких, желтоватых щиколоток, походивших на обглоданные кости. На дощатом полу у ног мумии лежали отрубленные головы — словно подношения к статуе жестокой богини. Сердце Перовой лихорадочно колотилось, и ей потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать увиденное.
Шесть мужских голов. Как и тело женщины, они были частично мумифицированы: кожа ссохлась, потемнела, лоснилась тусклым блеском на бугристых черепах с растрепанными волосами. Веки запали в провалы глазниц. Сомкнутые челюсти скалились сквозь бороды и усы, придавая гримасам зловещее выражение.
Перова шумно сглотнула, не в силах дышать: легкие будто сжались от потрясения. Она отвела взгляд от жуткой картины, пытаясь собраться с мыслями. Осмотрелась: напротив мумии стояли три лавки, у окна — массивный стол, у стены за печкой — старинный сервант, где вместо посуды виднелись корешки книг. В воздухе повис тяжелый запах гнили, пыли и дубленой кожи.
Увиденное больше всего напоминало мавзолей или часовню, где предметом поклонения служила жуткая мумия с жертвенными подношениями в виде отрубленных голов. Перова не сомневалась, что видит перед собой «матушку родимую» — мать Сивцовых. Но кому принадлежали мужские головы? И каким образом отшельникам удалось их мумифицировать? Навряд ли они обладали необходимыми знаниями и оборудованием. Перова вспомнила, как однажды читала о естественной мумификации — обычно она случалась за несколько месяцев в сухих, хорошо проветриваемых помещениях. Летом в доме наверняка было жарко, а вентиляция, скорее всего, осуществлялась через щели между старых бревен.
Осталось выяснить, что за книги лежали в серванте, и Перова, стараясь не смотреть на мумию, быстро подошла к нему, распахнула скрипучую дверцу и пробежалась взглядам по корешкам. К ее удивлению, это оказались научные труды различных авторов по астрофизике и радиоастрономии — неожиданный выбор чтения для отшельников, живущих вдали от мира. Одна из монографий, озаглавленная как «Радиосигналы из космоса. Опыт работы Новосибирского астрофизического центра», принадлежала перу Анны Сивцовой. Перова с изумлением поняла, что женщина, мумия которой сидела на лавке в двух метрах от нее, была ученой из Новосибирска.
Среди книг Перова заметила записную книжку с потрепанной обложкой. Раскрыв ее, она пролистала замусоленные страницы. Глаза выхватывали странные
