Варварские нашествия на Западную Европу. Вторая волна - Люсьен Мюссе

В целом, между 899 и 955 гг., венгры предприняли 33 похода на Запад, достигая таких удаленных пунктов как Бремен (915), Орлеан (937), Манд (924) или Отранто (947). Разграблен был весь континент, за исключением Испании и приатлантических регионов, уже изрядно обобранных викингами. Больше всего венгров привлекали две страны: Бавария, куда они совершили одиннадцать походов, и Ломбардия, где их видели тринадцать раз; но даже далекая Апулия удостоилась их посещения трижды. Было бы утомительно прослеживать все эти экспедиции: обратим внимание лишь на некоторые примеры.

Прежде всего коснемся первого большого похода, имевшего место в 899 году. В предыдущем сезоне передовые отряды венгров установили отсутствие на северо-востоке Италии какой бы то ни было серьезной системы обороны (лимес Фриуля был заброшен со времен разрушения его аварами). В августе 899 г. венгерская армия прошла через Аквилею и Верону, а затем появилась под Павией, столицей короля Беренгария. Он выступил им навстречу; тогда венгры, развернувшись, пустились прочь в восточном направлении (разумеется, это было традиционное «бегство» конных кочевников). Битва произошла 24 сентября 899 г. у переправы через Бренту вблизи Падуи; для короля Италии она закончилась полным и чрезвычайно кровопролитным разгромом. Затем венгры снова направились на запад, дойдя до самого Пьемонта и Балле д'Аоста, в то время как другие пошли в Эмилию, Модену и Венецию, которую попытались захватить при помощи кожаных лодок. Наконец, летом 900 г. они возвратились в Паннонию.

Теперь проследим первые крупные экспедиции в Германию. В марте 907 г. венгры переправились через Рабу; пятого июля вблизи Братиславы они разгромили маркграфа Баварии Луитпольда, вместе с которым пали архиепископ Зальцбурга, епископы Фрейзинга и Бриксена и бесчисленная баварская знать. Отделившийся легкий отряд переправился через Энс и разграбил, в числе многих других, аббатство Тегернзе. С 908 г. венгры приходят снова: они нападают на Тюрингию и 9 июля убивают маркграфа Бурхарда вместе с архиепископом Вюрцбургским. В 909 г. они разоряют Швабию и Рецию. 12 июля 910 г. они сражаются со швабами и убивают их графа; 2 июня, около Аугсбурга, от их рук погибают два других, затем венгры берут Регенсбург. В 911 г. они впервые проходят через всю Германию от края до края и достигают Бургундии. Первый переход через Альпы, в направлении с запада на восток, происходит в 924 году.

Быстро, с безукоризненной систематичностью, свидетельствующей о соответствии между средствами и целью, венгерская кавалерия каждую весну отправляется в поход, как только травы становится достаточно для коней. На десять или двенадцать лет едва ли приходится хоть один год передышки. Что бы ни утверждали некоторые современные венгерские историки, но всем этом не было ни общего плана, ни особых политических мотивов, но лишь замечательное умение извлекать выгоду из местных обстоятельств. С годами эти походы становились все более и более далекими, так как близлежащие страны, слишком разоренные, доставляли все меньше и меньше добычи. К концу этого периода венгры иногда зимовали во вражеской стране, как, например, в 937–938 гг. в центральной Италии, или начинали свои операции еще до наступления весны.

Эти походы разоряли в основном сельскохозяйственные зоны, а также уединенные монастыри, сулившие самую богатую добычу. Для осады укрепленных городов у венгров не было ни времени, ни средств; штурмом были взяты лишь очень немногие (основное исключение — это Павия, захваченная 12 марта 924 г.), а разрушена была, кажется, только Конкордия вблизи Аквилеи. Цель состояла в как можно более быстром захвате добычи, включавшей ценности и многочисленных рабов; часто венгры перепродавали их по пути, но по своим коммерческим способностям они сильно уступали викингам. Должно быть, ужас, который наводили эти походы, сознательно поощрялся — как это в дальнейшем имело место с монголами — чтобы заранее парализовать всякий дух сопротивления. Вместе с внезапностью именно это и составляло главные козыри нападавших.

Так же, как и викингов, западные ученые окружают венгров пугающим ореолом. Некоторые россказни развивают тему легенды об Александре Великом: якобы Карл Великий запер венгров за неприступной крепостной стеной, но Арнульф Каринтийский, желая заручиться их помощью против Святополка Моравского, неосторожно освободил их. Этот фантастический рассказ встречается уже во времена Оттона I у Видукинда Корвейского. Широкое распространение также получило представление о том, что пользоваться слабостью Запада венгры могли лишь в результате гнусных измен со стороны христиан: Флодоард24 обвиняет короля Беренгария в том, что именно он явился вдохновителем и организатором экспедиций венгерских 922 и 924 гг.; Бенедикт из Монте-Соратто ставит в вину римскому роду, возглавлявшемуся маркграфом Петром, набег венгров 928 г. на Тоскану. Истинная правда то, что перед лицом венгров, так же, как и викингов, аристократия оказалась катастрофически не способна выполнить свой долг, и местные правители неоднократно пытались из соображений личной мести подстрекать венгерские банды (однако мадьяры были гораздо менее падки на эти предложения, чем сарацины).

О венграх охотно говорят «в апокалиптическом тоне»; их приход возвещается знамениями, кометами, метеорами, и почти нет таких зверств, которых бы им не приписывали. Тот набор терминов, которыми их обозначают, весьма поучителен. Их называют именами самых страшных варваров всех эпох: скифов, гуннов, аваров, агарян и даже ариан.

Впрочем, как оказалось, незаслуженное уподобление гуннам вызывало у мадьяров большую гордость: в XII и XIII вв. они воспользовались им, чтобы обогатить свою национальную историю древним прошлым, которого ей недоставало. Венгры почти не встречали отпора. Для этого требовалась конница, такая же стремительная, как у них, а каролингская система мобилизации была тяжеловесной и медлительной; к тому же перед лицом венгров, как и норманнов, мужество часто покидало воинов Запада. До 955 г. почти любое столкновение с ними для христиан означало кровопролитное поражение, в результате чего в рядах западной аристократии погиб каждый десятый (именно в этом кроется одна из главных причин быстрой смены правящего класса в IX–XI вв.). Никто и не помышлял перекрыть пути, что могло бы оказаться действенным: в Италии, например, передвижение венгерской кавалерии и повозок с добычей оставалось привязанным к римским дорогам. Однако чтобы ограничить убытки, от венгров защищались так же, как и от норманнов, — сооружая укрепления, что в этом случае явно приносило наилучшие результаты. Венгерская угроза была одним из основных факторов увеличения количества укрепленных городов и замков в Южной Германии и Северной Италии. После 901 г., чтобы преградить переправу через Энс, баварцы сооружают замок Энсбург; в 908 г. Арнульф восстанавливает стены Регенсбурга; монастыри окружают себя стенами (Санкт-Флориан в Пассау в 901, Санкт-Максимин в Трире в 926 г.). Начиная с 915 г. в Ломбардии, особенно на церковных землях, множатся сельские замки'1; восстанавливаются стены Павии и Бергамо. В Германии в 924 г. король Генрих I осуществляет методичный план фортификации в Тюрингии и Южной Саксонии, а именно, в Мерзебурге, Кведлинбурге, Гандерхейме. Самым надежным было бы предпринять контрнаступление в Паннонию, или, еще лучше, склонить венгров к оседлости и принятию христианства. Но до середины X столетия об этим нельзя было и подумать.

В какой мере венгры повинны во всем том, за что их упрекают? Они не являются единственной причиной общей нестабильности, и грамоты итальянских королей указывают, что укрепленные замки строятся не только «для защиты от язычников», но также и «из-за неистовства недобрых христиан». С другой стороны, как это недавно показал один бельгийский авторь, венгерские набеги уж слишком часто становятся будничной темой монастырской историографии, давая возможность объяснить пропажу архивов и владений или подчеркнуть чудесные свойства почитаемых святынь. Наконец, в некоторых прибрежных областях (например, в Северной Франции) нередко имеет место неопределенность относительно истинной национальной принадлежности «язычников»: венгры это или викинги? А когда речь идет о Провансе — венгры или сарацины?

Очень ограниченные в пространстве и времени, очень несогласованные, венгерские набеги не произвели результатов, сопоставимых с теми, которыми увенчались походы викингов. Бегство населения и даже святынь имели небольшую амплитуду и короткую продолжительность: монахи из Горца ушли в Мец, а из Сен-Баля в Реймс; мощи из Ребэ в 937 г. нашли пристанище в Марсильи-сюр-Ор. Случаи продолжительного запустения, даже в церковной жизни, редки: даже во Фриуле, через который венгры проходили столько раз, процесс создания монастырей во второй половине X в. бесконечно более заметен, чем убытки, которые можно отнести за счет этих набегов. Безусловно, много людей стало жертвами венгров, наподобие рассказанной Флодоардом истории священника из Шампани, вывезенного в Берри, откуда он бежал, или девицы благородного происхождения из окрестностей Вормса, проданной в рабство, — им почти нет числа. Что касается археологических следов венгерских экспедиций, то они выглядят мимолетными: принадлежность венграм нескольких предметов из бронзы и оленьего рога, найденных в двух местах на востоке Франции, в Иль-Омоне (Об) и Бленоле-Понта-Музоне (Мерт и Мозель), остается и области догадок.