С прискорбием извещаем - Рекс Стаут

– Интересно, – произнес я. – Вы сами врач?

– Нет, сэр. Я химик-исследователь. Но в любом медицинском учебнике…

– Конечно. Я загляну туда. Но какие могут быть у доктора Брейди причины строить козни вашей сестре?

– Насколько мне известно, никаких.

– Следовательно, он вне подозрения. Поскольку все остальные также исключены из списка подозреваемых, то получается, что анонимные письма ваша сестра рассылала сама.

– Бесс?

Я кивнул:

– Больше некому.

Это вывело его из равновесия. Он буквально вскипел. Как я смею шутить на такую серьезную тему! Я срочно изобразил учтивость, чтобы успокоить его. Но он оставался мрачнее тучи. Провозившись с ним безо всякого результата еще десять минут, я решил, что пора двигаться дальше, и мы пошли на террасу, откуда доносились оживленные голоса.

Если открывшееся моему взору зрелище было образцом тех милых семейных вечеринок, которые устраивала Бесс Хадлстон, то, пусть даже мой приход застал их немного врасплох, я снимаю шляпу. Хозяйка дома полулежала на широких качелях. Легкое, развевавшееся от ветра платье открывало для обозрения ноги в красных домашних туфлях. Лично я терпеть не могу, когда обувь надевают прямо на босу ногу, и дело вовсе не в том, кому эти ноги принадлежат. Возле нее на земле, привалившись к качелям, сидели два средних размеров черных медвежонка, которые лизали леденцы на палочке и время от времени порыкивали друг на друга. Мариэлла Тиммс пристроилась на подлокотнике кресла, в котором развалился Ларри Хадлстон, при этом рука девушки небрежно покоилась на его плече. Джанет Николс в костюме для верховой езды сидела в соседнем кресле. Разгоряченное лицо и румяные щеки, обычно так портящие внешность людей, делали ее определенно красивее. По другую сторону качелей, также в костюме для верховой езды, стоял сухощавый тип со скуластым лицом.

Бесс Хадлстон познакомила нас – меня и доктора Брейди, но едва я сделал шаг, чтобы пожать протянутую им руку, как оба медвежонка устремились в моем направлении, словно я был лакомством их мечты. Подпрыгнув, я отлетел на несколько метров в сторону, и они по инерции пронеслись мимо, но когда я обернулся, готовый отразить их следующую атаку, сзади на меня ринулся еще один большой темный объект, и прыгать пришлось уже наугад. С двух кресел раздался смех, с качелей – голос Бесс Хадлстон:

– Погоня была не за вами, мистер Голдвин. Просто медвежата учуяли приближение Мистера, а они его боятся. Он их дразнит.

И впрямь, медвежат как ветром сдуло. Орангутан попытался запрыгнуть на качели и свалился на землю.

– Моя фамилия Гуленвангель, – рассвирепев, сказал я.

– Не сердитесь на нее, мистер Гудвин, – с усмешкой произнес доктор Брейди, пожимая мне руку. – Это поза. Бесс делает вид, что не способна запомнить ни одной фамилии, которой нет в Светском календаре. Поскольку снобизм клиентов – залог ее процветания…

– Лучше на себя посмотрите, – фыркнула Бесс Хадлстон. – Выскочкой были, выскочкой и остались. И давайте не будем в который раз… Мистер, дрянь ты этакая, не смей щекотать меня!

Мистер и ухом не повел. Он уже снял с нее туфли и теперь принялся щекотать подошву ее правой ноги. Бесс взвизгнула и отпихнула его. Тогда он принялся за другую ногу и вновь заработал пинок, чего ему, видимо, оказалось достаточно, ибо он оставил хозяйку в покое и двинулся прочь. Но следующая проделка получилась у него явно случайно. Как раз в этот момент к качелям приближался слуга с подносом, полным бутылок и стаканов, и Мистер со всего размаха налетел на него. Слуга вскрикнул, потерял равновесие, и все принесенное им хозяйство загремело на пол, и хотя доктор Брейди успел поймать одну бутылку, а я на лету подхватил другую, остальное разлетелось вдребезги о каменные плиты. Мистер описал в воздухе дугу и, приземлившись в кресло, сидел теперь там и хихикал. Слугу трясло.

– Только умоляю, Хаскелл, не покидайте нас сейчас, когда на ужин вот-вот явятся гости, – сказала Бесс Хадлстон. – Лучше идите в свою комнату, выпейте чего-нибудь, прилягте и успокойтесь. Мы все уберем.

– Меня зовут Хоскинс, – произнес он голосом как из бочки.

– В самом деле? Да, конечно. Ну, ступайте, ступайте.

Слуга удалился, и мы принялись за уборку. Сообразив, что нужно делать, Мистер немедленно проковылял к нам на подмогу, и, следует отдать ему должное, он оказался самым проворным собирателем осколков, какого я когда-либо видел. Джанет ушла за орудиями труда и скоро вернулась с двумя вениками, однако подметать ими было практически невозможно, так как мешали находившиеся в промежутках между плитами полоски дерна. Ларри отправился за новой партией спиртного, а проблема изъятия осколков из травы вскоре разрешилась благодаря Мариэлле, которая догадалась притащить пылесос. Доктор Брейди отнес мусор в помойное ведро, и наконец все мы вновь спокойно расположились на террасе с бокалами в руках – все, включая Мистера, правда его напиток был безалкогольным, в противном случае я бы попросту не рискнул остаться. Смотреть, что учудит эта тварь, когда под его шкурой начнет циркулировать парочка «мартини», я бы предпочел с самолета.

– Сегодня какой-то странный день – все колотится, – произнесла Бесс Хадлстон, пригубив содержимое своего стакана. – Утром кто-то разбил в моей ванной флакон с ароматической солью, да так и оставил. Осколки валялись повсюду.

– Может, Мистер? – предположила Мариэлла.

– Не думаю. Он туда никогда не заходит. А прислугу я допрашивать не решилась.

Все же, видимо, в доме Бесс Хадлстон попросту не имели представления о том, что значит провести полчаса за размеренной светской беседой. И был Мистер пьян или трезв, следующий инцидент произошел не по его вине. Правда, и до этого атмосфера не была сердечной, ибо, к моему удивлению, участники разговора практически не пытались скрывать свои чувства по отношению друг к другу. Я плохо разбираюсь в нюансах человеческого поведения, но не нужно было родиться Ниро Вульфом, чтобы заметить, что Мариэлла строила глазки Ларри Хадлстону, что от этого зрелища у доктора Брейди начинали подергиваться мышцы лица, что Джанет смущенно отводила взгляд и притворялась, будто не видит происходящего, и что Дэниел рассеянно пил рюмку за рюмкой, будучи, очевидно, чем-то сильно озабочен. Бесс Хадлстон напрягла слух, чтобы узнать, о чем я разговариваю с доктором Брейди, но я всего лишь уговаривал его прийти к Вульфу. Нет, сегодня вечером он никак не может. Возможно, завтра.

Это случилось, когда Бесс сказала, что, пожалуй, ей стоит пойти посмотреть, ожидается ли вообще какой-нибудь ужин и остался ли в доме хоть один человек, способный подать его на стол. Она села, благополучно надела одну туфлю, сунула ногу во вторую, но вдруг вскрикнула и выдернула ногу обратно.

– Ой! Там, кажется, осколок! – воскликнула она. – Я порезала палец!

Мистер подбежал к качелям, и мы столпились вокруг. Доктор Брейди взялся за дело. Оказалось, ничего страшного не произошло. Просто неглубокая ранка около сантиметра длиной на подушечке большого пальца. Но, заметив кровь, Мистер принялся жалобно выть, и заставить его замолчать было уже невозможно. Дэниел принес из гостиной медикаменты, и доктор Брейди, щедро обработав ранку йодом, прикрыл ее кусочком марли и аккуратно закрепил повязку пластырем.

– Все в порядке, Мистер, – ободряюще произнесла Бесс. – Ты тут совсем не… Эй!

Утащив под шумок бутылочку с йодом, Мистер откупорил ее и теперь осторожно, капля за каплей, выливал содержимое на одну из полосок дерна. Он не пожелал вернуть йод ни доктору Брейди, ни Мариэлле, и отдал лишь после настоятельного требования в руки своей хозяйке.

Шел седьмой час, и поскольку меня не пригласили остаться на ужин, а зоологии на сегодняшний день было предостаточно, я поспешил откланяться. Выведя машину на шоссе и вновь оказавшись среди себе подобных, я с наслаждением вдыхал запах бензина и пыли.

Когда я вошел в кабинет, Вульф, делавший пометки на недавно приобретенной большой карте Европы, сказал, что заслушает мой отчет позже, поэтому, сравнив добытый мной образец шрифта пишущей машинки Бесс Хадлстон с письмом миссис Хоррокс и убедившись, что они абсолютно идентичны, я поднялся к себе, чтобы принять душ и переодеться. После ужина, когда я снова оказался в его кабинете, Вульф затребовал от меня самое подробное изложение событий. Это означало, что он так и не сдвинулся с мертвой точки и не составил о деле определенного мнения. Я ответил, что лучше подам отчет в письменной форме, так как при устном пересказе он меня постоянно сбивает, делая гримасы, а это нервирует. Но он лишь откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и скомандовал начинать.

Когда я закончил, была уже почти полночь. Все из-за его дурацких вопросов. Когда речь идет о подробном отчете, ему ничего не стоит вдруг спросить: «А какой лапой обезьяна держала пузырек с йодом – правой или левой?» Будь он транспортабельным объектом и занимайся разъездами самостоятельно, мне бы не пришлось столько сотрясать воздух, хотя, в конечном счете, за это он мне и платил. В том числе.