С прискорбием извещаем - Рекс Стаут

Когда же он наконец принялся за дело, выяснилось, чтс линии попросту нет. Когда, успешно расправившись с фрикасе и гарниром, мы собрались в кабинете, минуло уже девять часов. С фрикасе все оказалось в порядке. Оно получилось на славу. Вульф уничтожил три порции и, разговаривая с Мариэллой, чем занимался большую часть трапезы, был не только снисходителен, но и выказывал определенное уважение. Вначале, правда, произошел один неприятный эпизод, когда Джанет не захотела положить себе фрикасе и Фрицу было ведено нарезать для нее ветчины.

– Ты не ешь, потому что это готовила я, – обиженно произнесла тогда Мариэлла.

Джанет запротестовала, уверяя, что просто не любит солонину.

Позже, в кабинете, стало ясно, что секретарша и ассистентка по организации праздников не питали друг к другу особо нежных чувств. Нет, они не обвиняли друг друга в написании злонамеренных писем. Открытой враждебности не было, но несколько взглядов, которые я приметил, отрываясь от записной книжки, и интонации, с которыми они обращались друг к другу, свидетельствовали, что достаточно поднести спичку – и произойдет вспышка. Вульфу, насколько я мог судить, не удалось выяснить ничего, кроме набора несущественных фактов. Обе девушки вели себя, мягко говоря, не болтливо. По их словам, Бесс Хадлстон была весьма удовлетворительной патронессой. Они признавали, что ее прославленная эксцентричность временами усложняла им жизнь, но увольнение им не грозило. Джанет работала у нее три года, Мариэлла – два, и обе девушки не имели ни малейшего представления о том, кто бы мог рассылать эти страшные письма. О врагах Бесс Хадлстон им ничего не было известно… Да, конечно, ее выходки задевали некоторых за живое, и за последние месяцы к канцелярским принадлежностям Джанет имели доступ многие люди, но чтобы кто-то мог посметь, чтобы кто-то мог решиться… и т.д., и т.п.

Да, они знали Элен, дочь миссис Джервис Хоррокс, она была близкой подругой Мариэллы. Ее смерть была страшным потрясением. И они достаточно хорошо знали доктора Алана Брейди. Он преуспевал, был приятен в общении и имел прекрасную репутацию. Он частенько совершал верховые прогулки вместе с одной из них или с Бесс Хадлстон. Школа верховой езды? Нет, Бесс Хадлстон держала лошадей в конюшне у себя на Ривердейл, и доктор Брейди нередко заглядывал к ним по пути из Медицинского центра. Это всего в десяти минутах езды.

Нет, Бесс Хадлстон никогда не была замужем. Существовал еще ее брат, Дэниел, кажется, химик, человек совершенно не светский, который показывался в доме раз в неделю к обеду. Еще Ларри, ее племянник, молодой повеса, живший у своей тетушки и получавший деньги неизвестно за что. И больше вроде бы никаких других родственников или настоящих близких друзей, если, конечно, не принимать во внимание, что у Бесс Хадлстон были сотни друзей и знакомых обоих полов и всех возрастов…

Это тянулось почти два часа.

Проводив девушек к машине – я заметил, что за руль села Мариэлла, – я вернулся в кабинет и стал свидетелем того, как Вульф залпом выпил стакан пива и налил себе новый.

– Фотография обвиняемой, если она вам нужна, там, под пресс-папье, – сказал я. – Девушке очень хотелось заполучить ее обратно. Пока меня не было, она даже стащила ее и спрятала в место, пожалуй, слишком пикантное, чтобы упоминать его в вашем присутствии. Мне удалось вернуть фотографию, каким образом – неважно. Я ожидал, что она попросит ее у вас, но этого почему-то не произошло. Кстати, если вы предполагаете, что сможете распутать дело, занимаясь…

– К черту дело! Дернуло меня за него взяться. – Вульф с сожалением вздохнул, определенно из-за пива, которое только что проглотил. – Завтра отправляйся туда и осмотрись. Думаю, во всем повинны слуги. Проверь пишущую машинку. Далее, племянник. Поговори с ним и реши, есть ли надобность мне с ним встречаться; если да, – привези его. И доставь сюда доктора Брейди. Лучше всего после ленча.

– Будет исполнено, – отозвался я.

– Около двух, – уточнил он. – А теперь, пожалуйста, возьми блокнот. Я продиктую письмо. Отправь его сегодня же вечером, заказным. Профессору Мартингейлу из Гарвардского университета. Дорогой Джозеф! Я сделал замечательное открытие или, вернее, проведал о таковом. Ты наверняка помнишь состоявшуюся между нами прошлой зимой дискуссию относительно возможности использования свиной требухи в связи с…

С того самого происшествия в феврале 1935 года, когда Вульф отправил меня выполнять свое очередное поручение, собираясь куда-нибудь по делам, я всякий раз задаюсь вопросом: брать ли пистолет? Я это делаю редко, но, окажись он у меня под рукой в тот вторник, ему бы нашлось применение. Клянусь, я пристрелил бы эту гнусную тварь, этого орангутана, или меня зовут не Арчи!

В прежние времена, чтобы добраться от Тридцать пятой улицы до Ривердейл, приходилось тратить добрых три четверти часа, но теперь, когда есть Восточная магистраль и мост Генри Гудзона, это можно сделать всего за двадцать минут. Бывать у Бесс Хадлстон дома мне раньше не доводилось, но я ничуть не удивился при виде окружавшей ее владения хитроумной ограды, так как благодаря прессе имел некоторое представление о ее жилище. Я оставил машину на обочине дороги и, миновав калитку, направился через лужайку к дому. Участок был обильно засажен деревьями и кустарником, справа поодаль виднелся овальный плавательный бассейн.

В двадцати шагах от дома я внезапно остановился. Откуда он взялся – ума не приложу, но вот он стоял на тропинке прямо передо мной, большой и черный, и скалил зубы в дурацкой улыбке, если, конечно, это так можно назвать. Я переминался с ноги на ногу и смотрел на него. Он не двигался. Мысленно помянув недобрым словом его предков, я шагнул вперед, но стоило мне приблизиться, как он издал какой-то непонятный звук, и я снова остановился. Черт с тобой, подумал я, если это твоя личная тропинка, так бы сразу и сказал, и, заметив по противоположную сторону от бассейна еще один проход, направил стопы туда. При этом я двигался бочком, – мне очень хотелось посмотреть, что же он предпримет. Вскоре это выяснилось: он припустил за мной на всех четырех. И так получилось, что глядя на него и пятясь назад, я зацепился ногой за нечто, похожее на бревно и лежавшее у края бассейна, и растянувшись на земле, едва не угодил в воду. Когда я снова принял вертикальное положение, «бревно» уже медленно ползло в мою сторону. Это был один из аллигаторов Бесс Хадлстон. Орангутан сел на траву и начал смеяться. Конечно, звук, который он издавал, едва ли можно было назвать смехом, но, судя по выражению его морды, он был в восторге. Вот тут бы я его и пристрелил. Обогнув бассейн, я выбрался на дорожку и уже в который раз направился к дому, но он снова был там – легок на помине – в десяти метрах от меня, преграждая путь, со своими кретинскими ужимками. Я остановился.

– Он хочет поиграть в пятнашки, – послышался мужской голос.

До того момента я был слишком занят, чтобы заметить появившегося в дальнем конце террасы человека. Оглянувшись, я заметил, что он был приблизительно одного возраста со мной, одет в зеленую рубашку и кирпичного цвета брюки и смотрел на меня несколько свысока.

– Он хочет поиграть в пятнашки, – повторил он.

– А я – нет, – ответил я.

– Если вы его рассердите, он укусит. Идите по траве к дому, а когда он попытается до вас дотронуться, увернитесь. Сделайте так три раза, затем дайте ему возможность вас осалить и скажите «Мистер» восхищенным голосом. Вот и все. Мистер – это его имя.

– Мне проще развернуться и поехать домой.

– Я не стал бы этого делать. Он возмутится.

– Но ведь он может и схлопотать от меня.

– Может. Хотя сомневаюсь. Если вы сделаете ему больно, и вас поймают, моя тетя… Вы ведь, насколько я понимаю, Арчи Гудвин? Меня зовут Ларри Хадлстон. Я не рассылал этих писем и не знаю, кто бы мог заниматься подобными вещами. Тетя спустится позже. Она сейчас наверху, ругается с братцем Дэниелом. Я не могу пригласить вас в дом, пока вас не пропустит Мистер.

– Вы хотите сказать, что каждый, кто сюда приходит, обязан поиграть в пятнашки с этим бандитом? Неужели орангутан…

– Мистер не орангутан. Он шимпанзе. Он редко заигрывает с незнакомыми. Вы, должно быть, ему понравились.

Пришлось покориться. Я зашагал по траве, был остановлен, трижды увернулся, сказал «Мистер» так восхищенно, как только сумел, и, наконец, был пропущен. Мистер довольно взвизгнул, промчался галопом к дереву и повис на ветке. Осмотрев тыльную сторону ладони, я обнаружил на ней кровь.

– Он вас укусил? – поинтересовался племянник.

– Нет. Должно быть, я поранился, когда упал.

– А-а, вы споткнулись о Моисея. Сейчас принесу йод.

Я сказал, что не стоит беспокоиться из-за пустяка, но он провел меня через террасу в дом, где в просторной гостиной с большими окнами и камином стояло множество кресел, диванов и пуфиков, достаточных для проведения вечеринки средних размеров. Когда Ларри открыл дверцу висевшего возле камина шкафчика, взгляду представилась батарея расположенных в полном боевом порядке медикаментов: перекись, бинт, йод, пластырь и всевозможные мази.