Синдром Дездемоны - Михайлова Евгения

Валентина позвонила ему по служебному телефону в конце рабочего дня.

– Добрый вечер, Никита Евгеньевич, – доложила она казенным тоном, каким всегда говорила в расчете на то, что Катя подслушивает. – Докладываю по вашему поручению. Все обсудили. Решили: пусть будет центр аутизма. Над полной докладной с расчетами работаю.

– Жду в конце недели, – ответил Никита. – Благодарю вас, Валентина Игнатьевна.

Он был уже совершенно спокоен. У него есть дело. И у каждого дела есть высокий смысл – усовершенствование жизни. Своей и чужой.

Ночь Светланы

Светлана любила эту комнату для гостей, которая находилась дальше всех от супружеской спальни. Она была идеально продумана и обустроена. Особая звукоизоляция, как в тайной лаборатории, прочная удобная мебель темного дерева, глухие черные бархатные шторы, множество разных светильников. В алькове – маленькая ванная комната со всем необходимым в шкафчиках. Тяжелая дверь изнутри запиралась на ключ и на толстую медную цепочку. Гости знали: ни один звук или запах не пробьется сквозь эти стены и запертую дверь. Все в этой уютной комнате было гарантией тайны. В большой аптечке были полки для всего: препараты на случаи разных проблем со здоровьем, средства другого рода – возбуждающие или успокаивающие. И качественные наркотики. Нет, у них в гостях не бывает обдолбанных наркоманов. Это просто люди, утомленные тревогами, очень напряженной, ответственной работой и сложностями самых разных отношений. Каждый имеет право расслабиться в безопасности тем способом, какой ему или ей больше подходит.

Не знали гости лишь о том, что в ванной, за яркой красивой панелью прячется дверь, в которую хозяева смогут войти в случае крайней необходимости. И такие случаи были уже дважды. Оба раза дело шло о спасении жизни, никак не меньше. Об этом никто не узнал, кроме Никиты, Светланы и тех безрассудных гостей, которые позволили себе слишком расслабиться. Кстати, тогда, во время спасательных операций, Светлана и узнала, что звукоизоляция в комнате для гостей не такая уж совершенная. Никита воспользовался прослушкой, о которой не счел нужным раньше сказать жене.

Светлана нередко ночевала в этой комнате. Это был ее отдых в главной работе жизни – нести бессонную ответственность за порядок и внешнюю картинку своей семейной жизни. Это всегда должны быть покой, позитив, абсолютная гармония без накладок в мелочах. Они с Никитой вместе двадцать лет, и все темное, острое и опасное надежно спрятано под глубокими стоячими водами, которые Светлана, как богиня лицедейства, создавала из своих слез и скрытых стонов.

Она всегда уверена в том, что категорически не несчастлива. Наоборот: огромное количество женщин даже мечтать не может о такой полной жизни, какая выпала ей. А горести есть у всех, но не каждой дана такая компенсация. И это не только деньги, любые связи, что делает супружество особым родом высокого, интимного и стремящегося только к успеху бизнеса. Нет, конечно же, нет. Деньги и связи – это всего лишь следствие очень сложного, редкого и плодотворного союза двух людей, выбравших друг друга не для банальной семьи, а для особого пути. Для миссии значительной и богатой во всех отношениях жизни. Светлана любит Никиту. Ей на самом деле кажется благородным и добрым его красивое, породистое лицо. Она способна принять, понять его гнев, его потребность как-то спалить токсичные эмоции – досаду, разочарование, раздражение, которые отравляют его разум, отнимают силы, нужные для стольких дел. О том, чтобы что-то ему прощать, не может быть и речи: Светлана не считает его виноватым ни в чем. Она не позволяет себе так считать: это разрушило бы всю ее теорию особой миссии на двоих.

Но… Но, но и но! Она тоже живой человек и ничего не может поделать со своим горячим сердцем и взрывающейся от ревности кровью. Только женщина, точнее, женщины, которые претендуют на Никиту, способны довести ее до истерики и непотребного поведения. Она надеется, что Никита это понимает и тоже принимает как оборотную сторону ее преданной любви.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Света плотно закуталась в пуховое одеяло: ее бил озноб. Не помогли ни горячая ванна, ни успокоительная таблетка. Это привычный «отходняк» организма, который рвался на пределе самых тяжелых ощущений и эмоций. Да, речь и о физической боли. О том, что она опять подвергалась страшному унижению насилия. И ей пока еще не удалось справиться с потрясением и утешиться привычной мыслью: он просто такой. Он полон силы, которая порой руководит своим обладателем.

Двадцать лет назад вчерашняя выпускница мединститута, работающая на «скорой», увидела мужчину, который полностью соответствовал ее представлениям об идеальном муже. Приятная внешность, отличные манеры, прекрасная речь образованного человека. И чудесные, интеллигентные родители – два профессора математики. Светлана тогда приехала на вызов к матери Никиты: у Екатерины Городецкой случился инфаркт.

Они жили в трехкомнатной квартире старого дома на Бауманской. Очень простая, дешевая мебель, простенькие занавески и во всех комнатах стеллажи от пола до потолка, заставленные книгами. Никита и тогда был склонен к полноте, но это лишь придавало его облику обаяние основательности, надежности и что-то бесконечно уютное, домашнее: взрослый человек, который остается маминым сынком и не хочет иначе.

Ему тогда было тридцать два года, Светлане двадцать восемь. Никита волновался. Хлопотал вокруг матери, утешал седого, явно очень больного отца. А Свету терзала одна мысль: он женат? Если сейчас нет, то был ли он женат?

Они тогда повезли Екатерину Городецкую в больницу, сына она попросила остаться с отцом.

Через день Светлана навестила ее с мандаринами и ананасным соком. Екатерина Ивановна сразу узнала ее, обрадовалась. Ей было уже лучше, и она легко пошла на контакт. Рассказала, почему ей стало плохо с сердцем.

– Понимаете, моего сына просто так, на ровном месте, бросила жена. Ничего не предвещало, мы все к ней замечательно относились, я ее искренне любила. А она вдруг ушла.

– У нее появился другой? – с жгучим любопытством спросила Света.

– Мы ничего не знаем. Вообще ничего о ней не знаем. В том-то и дело. Она как будто исчезла. Никто из общих друзей, ее подруг тоже не знает, где она. У нее родители и сестра в Самаре. Никита туда звонил. Но она там не появлялась. Такая дикая история, я не могу это пережить.

– Да, – задумчиво произнесла Света. – А она вообще нормальная?

– Совершенно. Немного нервная, довольно ранимая, но всегда была способна объяснить свои поступки и эмоции.

– Она не работает?

– Вера учительница. После того как они с Никитой поженились, мы все вместе решили, что она оставит работу. Мы с мужем болеем, а Никита с утра до ночи в своем НИИ, по вечерам приходит, поест и опять к своим делам.

Эта Вера так никогда и не появилась в жизни Светланы и Никиты. Перед свадьбой он сказал, что пытался ее искать, писал заявления. Ничего. Света высказала предположение, что его бывшая жена уехала с кем-то за границу. «Так бывает». Веру выписали из их трешки как «без вести пропавшую». Светлана переехала к Городецким. И первого очень нужного и влиятельного человека познакомила с мужем именно она. У нее было немало необычных знакомств во время работы на «скорой». Особенно, если вызов был связан с последствиями перепоя. Стоило откачать интересного, явно непростого мужчину, как он обращал внимание на яркую девушку с шикарными рыжими волосами и огромными голубыми глазами. Знакомство часто продолжалось, а после того, как Света вышла замуж, она всем рассказывала, какой талантливый, практически гениальный у нее муж, который торчит в своем НИИ нефти и газа. Вроде как почетно и все такое, но ни настоящих денег, ни карьеры.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И однажды Никита получил предложение, которое так изменило их жизнь. Она стала такой, в которой больше нечего и желать…

– Нечего желать, – шепнула себе Светлана и расплакалась горькими, безнадежными слезами.

Часть третья

Особый случай

День оказался полностью сумасшедшим. С утра необходимо было приехать в офис на планерку. А Даша именно на рассвете глубоко уснула. Вскочила, когда времени оставалось в обрез. За окном лукаво светило едва ли не первое солнышко этой поздней весны. Захотелось надеть что-то легкое, светлое, нежное. Больше всего подходила новая белая блузка из тонкого шелка. С ней идеально сочеталась юбка из темно-синей шерсти. Блузка еще лежала в пакете, надо бы погладить. В этом месте Даша всегда тормозила и чаще всего передумывала. Как-нибудь потом, когда будет больше времени. Гладить она ненавидела, потому чаще всего влезала в синтетику, которая никогда не подведет.