Госпожа «Удачи» - Владимир Лещенко

Пожала плечами. Откуда бы в Крыму взяться израильским или сербским вагонам?

А за этими вагонами, вот те раз, стоял себе на пресловутом «запасном пути»… бронепоезд.

Я озадаченно изучала древнего мастодонта. Да уж, чего только не увидишь в украинской глубинке, в России такого днем с огнем не сыскать. Кажется, приятель отца Семен Семеныч Рихтер, полковник неких хитрых частей, говорил, что подобный антиквариат использовали в Чечне…

Что за вздор лезет в голову? Где Украина, а где Чечня? По воздуху перегоняли, что ли? Или по морю везли? Но зачем?! Может, он просто стоит здесь в качестве экспоната для привлечения пассажиров?

Однако бронепоезд старым не выглядел, да и свежие заплаты, приклепанные в разных местах на броне, наводили на кое-какие мысли. При этом борта реликта военной древности были расписаны странными граффити – перевернутые многоугольники и пентаграммы, круги с вписанными в них непонятными рунами и рожи каких-то неприятных тварей, напоминающих вампиров и чертей. Словно на бедное железнодорожное ископаемое совершили набег юные художники-сатанисты.

Мда, ну и нравы туточки. Вроде ж, так сказать, глухая провинция у моря, как сказал поэт (вот какой именно, я не помнила).

Но тут посторонние мысли исчезли. Я увидела, как от соседнего состава отъехала запряженная настоящим волом настоящая арба, груженная мешками и управляемая самым настоящим аборигеном – седым сгорбленным дедком, загоревшим до черноты, в вытертой папахе и разноцветном бешмете.

– Эй, дедушка, не подвезете до вокзала?! – рявкнула я, кидаясь наперерез гужевому транспортному средству и потрясая в воздухе двумя мятыми полтинниками.

– А, садыс, внучка! – кивнул он, проигнорировав протянутые рублевые купюры и хлопая скотинку кнутом.

Свесив ноги, я подставила разгоряченное лицо ветру.

– Хэй, внучка, выжу, ты ыздалэка? – вдруг справился старик.

«Вот старый глазастый черт! Тебе-то какое дело?»

Вслух, конечно, такого не сказала.

– Ну, есть немного…

– А кито ты, ызвыняй? Ынтересно…

– Я из Киева, – выдала, не моргнув глазом.

(Мало ли как представители местных репрессированных в стародавние времена народов относятся к россиянам в целом и москвичам в частности).

– Скьява?! – поднял седые кустистые брови старик, враз переменившись лицом. – Ты… вы… скьява?! Пырастыте, ханум, не понял срасу… Из какых будэтэ, из тшернис или из регнис?

– Второе, – бросила я, мысленно проклиная старого пня за неумеренное любопытство.

И с чего это ему боятся киевлян, тем более киевлянок?

– Уймэ! – восхитился сморчок. – Вай, кынягиня, да?

– Что-то типа того…

«Вот придурошный, княгини какие-то ему мерещатся».

– Ваймэ! – еще раз пришел в экстаз дедок. – Ныкто нэ паверыт, што падвазыл саму скъявскую кынягыню! Ваймэ!

«Точно, тронутый!»

На всякий случай отодвинулась от аборигена подальше.

Оставшееся время дороги старик, к счастью, молчал, и мы ехали в тишине – мимо вагонов всех видов, мимо паровозов («А иные, кажется, на ходу»), мимо соплеменников деда, наряженных в оранжевые жилетки и ковыряющих насыпь ломами. Я даже вздремнула, убаюканная мерным покачиванием телеги.

А потом вдруг все кончилось.

И так получилось, что я сначала спрыгнула с арбы, отряхнулась от пыли, а потом только поняла, что увидела…

Когда подняла голову, то узрела то, что никогда не могла бы представить. Разве только в каком-нибудь фантастическом кино посмотреть.

Я стояла оглушенная, раздавленная, убитая и распыленная на атомы. Небо и земля несколько раз поменялись местами.

«Вот как, оказывается, сходят с ума», – пронеслось в голове.

Город, лежавший передо мною, был громаден – может, и не настолько, как Москва, которую я покинула пару суток назад, и не как Париж. Но очень велик! И это явно не Севастополь, а тем более не какой-либо захолустный курортный поселочек, типа Николаевки или Нового Света. Таких в Крыму просто не могло быть.

Настоящий мегаполис.

Вычурные силуэты домов и дворцов разнообразных архитектурных стилей соединялись здесь, создав совершено невероятное по красоте и величию полотно, тянущееся вдаль, насколько могли видеть глаза. Некоторые строения были похожи на сооружения знакомого мне мира (я увидела среди деревьев здание, напоминающее Колизей), другие смотрелись абсолютно чужими, а иные почти не отличались от московских многоэтажек.

Было утро. Над кварталами города, зелеными парками и лазурной бухтой, по которой пыхтящий буксир тащил семимачтовый огромный парусник, висела легкая дымка. Город раскинулся на берегу залива и нескольких островах, вырастая из-за горизонта бесконечными домами, дорогами и трубами заводов. Крыши, море крыш. Островерхие, многогранные, разноцветные – зеленые, синие, красные и золотые. Районы особняков и дворцов – и жилые, плотно застроенные, с теснящимися друг к другу домами, с небоскребами, сияющими стеклом, куполами и шпилями минаретов старого стиля.

Ошалело вертя головой, я отмечала то огромный мост, перекинутый через бухту, то высокую башню в форме витого рога – насчитала в ней тридцать семь этажей. Большая часть мегаполиса скрывалась за горизонтом, но острые сверкающие башни были видны даже сквозь голубую дымку. А прямо передо мной расположился явно вокзал, по роскоши не уступавший любому из дворцов, какие мне доводилось видеть….

– Э… это… Ах…тиар? – только и выдавила я из себя, ни к кому не обращаясь.

– Вай, дочка, сам всегда удывляюс, кагда выжу! – проклекотал за спиной старик, вероятно, тоже любующийся немыслимым зрелищем. – Кырасавэц наш, жэмчужына у моря, панымаешь…

Папаха его сбилась, обнажив заостренное волосатое ухо, и я почти не удивилась – просто уже не было сил удивляться.

В голове голосом мультяшной Фрекен Бок кто-то пел: «А я сошла с ума! А я сошла с ума! Какая досада!»

Так я и стояла некоторое время – пять минут, а может, полчаса, приводя мысли в порядок или, как говорила Алиса Каплунова, «собирая мозги в кучку», не заметив, как остроухий погонщик уехал.

Первое, что пришло в голову – купить карту странного города. Надо же, черт возьми, понять, куда меня занесло.

Я огляделась по сторонам в поисках киоска с прессой. Таковой обнаружился шагах в двадцати от места, где меня высадил дедок. Самый обыкновенный ларек, практически ничем не отличающийся от московских точек продажи печатных изданий. Металлический корпус, выкрашенный в синий цвет, стеклянная витрина, сплошь заставленная разнообразными газетами и журналами, белая пластиковая крыша и вывеска под ней с надписью «Ахтиар-пресс», то ли на русском, то ли на украинском. Алфавит-то в обоих языках практически одинаковый, сразу и не увидишь разницы.

Понадеялась, что сумею объяснить продавщице, что от нее требуется, даже если возникнет небольшой языковой барьер. Правда, гривен у меня при себе не было, но пара сотен рублей и немного евроденег наличными завалялось. Оставалось надеяться, что здешние работники торговли, как это водится на курортах, снисходительны к туристам и не брезгуют иностранной валютой.

Я постучала в закрытое окошко, которое располагалось примерно на уровне моей груди. Внутри киоска кто-то зашевелился, щелкнула задвижка, и форточка отворилась.

– Скажите, пожалуйста, у вас есть карта Ахтиара?

– Ну, – буркнули в ответ.

– Сколько стоит?

– Серебрушка, – пробасили низким хриплым голосом из будочки.

Я не смогла разобрать, кому он принадлежал, мужчине или женщине.

– Простите, а сколько это в рублях или в евро? Понимаете, я просто только что приехала и еще не успела обзавестись местной валютой. А еще у меня есть кредитка, если это поможет, – решила закосить под типичную туристку и, похоже, не прогадала.

– Ой, машаллах, – рыкнули из окошка, – понаехало здесь всяких! И что вам дома не сидится-то? Давай сюда свою кар-рточку.

Я хмыкнула, оценив «вежливость» продавца. Совсем как дома. Выудив из сумочки платиновую «Визу», протянула ее в окошко.

– Вот, возьми… – договорить я не смогла, поскольку рука, высунувшаяся за кредиткой, повергла меня в ступор.

Огромная мохнатая лапа с просвечивающейся из-под обильного волосяного покрова зеленоватой кожей и наманикюреными трехсантиметровыми ногтями, покрытыми ядовито-красным лаком, ловко выхватила из моих рук кусочек пластика.

Изогнувшись, я попыталась разглядеть в маленьком проеме обладателя конечности, но окошко было настолько неудобно размещено, что попытка не увенчалась успехом. Я уже было подумала, что мне померещилось, но спустя пару мгновений все та же лапища протянула мне мою кредитку и цветной проспектик, изданный на русском (что уже не удивило).

Выхватив их, я благоразумно решила убраться подальше от странной продавщицы (или продавца) и найти лавочку, где можно будет посидеть, изучая карту города. К счастью, на вокзале их было предостаточно. Резные деревянные скамейки тянулись по периметру широкой, вымощенной красной брусчаткой привокзальной площади.