Карман ворон - Джоанн Харрис

орлиных гнезд? Она умеет наводить чары, что чернее темной ночи, чтобы украсть душу своего врага?

Уильям видит мой взгляд:

– Бедная Фиона. Ты же не завидуешь ей?

Я отворачиваюсь, не сказав ни слова.

– Этой дурочке? Этой бледной мягкотелой простушке? – сам себе вместо меня отвечает Уильям. – Этой вечно вздыхающей, глуповатой и жеманной девице, недостойной целовать мои ноги?

Меня смешит абсурдность его предположений. Дикий народ не завидует ручным существам. Как Уильяму пришло в голову, что у меня могут появиться подобные мысли. Я обнимаю его, смеюсь и говорю, как сильно люблю его.

Теперь Фиона ежедневно и ежечасно находится подле меня. Она будит меня по утрам, приходя с чашечкой горячего шоколада. Наливает воду для купания и ароматизирует ее лавандой и розовым маслом. Она берет книги из замковой библиотеки и помогает мне составлять из букв слова. Приносит одежду и драгоценности, принадлежавшие умершей матери Уильяма.

На мне бархатное багряное платье с нижними юбками из алого шелка. Мои волосы забраны сеточкой из драгоценных камней. Ступни стиснуты туфельками на высоком каблуке. На пальцах – кольца, все руки – в браслетах. В таком виде, по словам Уильяма, я могу жить в замке, не вызывая подозрений. В таком виде, по его словам, я выгляжу как леди, а не как смуглянка из леса.

– Но я и есть смуглянка из леса, – смеюсь я, невзирая на неловкость и беспокойство.

Однако Уильям не смеется вместе со мной. Он смотрит на меня очень серьезно и говорит, что я должна постараться. Слуги – подданные его отца. Именно он является лэрдом замка, и ему передают абсолютно все новости. Из-за него я должна одеваться как леди, иметь при себе служанку, уметь читать и пользоваться вилкой, не бегать, не кричать и не смеяться.

– Если бы ты по-настоящему любила меня, – говорит он, – то постаралась бы и отнеслась к этому серьезно. А ты воспринимаешь все как игру. Пойми: если отец не одобрит мою возлюбленную, то оставит меня без гроша в кармане. Ты этого хочешь?

– Конечно же нет, – отвечаю я, но мое сердце сжимается. Почему ему так важны эти вещи? Стены замка, слуги и золото не сравнятся со свободой. Мы могли бы владеть болотами, озерами, горами и небесами. Могли бы жить вдвоем в лесу и быть всем друг для друга. Но я понимаю, что Уильяму будет не хватать уюта и комфорта его дома, очага и постели с шелковым покрывалом. И он так счастлив, что я сейчас рядом с ним. Мне не следует быть неблагодарной.

И все же, несмотря на то что слуги покорны мне и зовут меня своей леди, я знаю: они презирают меня. Вижу, как они смотрят на меня. А однажды я, будучи крысой, живущей в дырке возле двери кладовой, услышала, как один из поваров обсуждал меня с винных дел мастером.

– Она обычная шлюха, – сказал повар, – хоть и ходит в красивых тряпках и побрякушках.

– Говорят, она была ведьмой, – ухмыльнулся мастер. – Как иначе такая, как она, могла запустить когти в молодого господина?

– Молодому господину едва исполнилось девятнадцать. Мальчику необходимо сеять свое дикое семя, но не в отцовском же замке!

– Я слышал, он хочет жениться на ней, – заметил мастер вин.

Повар покачал головой.

– Мальчишеская блажь. Помяни мое слово, как только хозяин вернется домой, ее с пожитками сразу выставят за порог.

В ярости я оставила тело крысы и слилась с волком. Нашла в долине стадо овец и одной за другой перегрызла белые глотки. Это не принесло ни малейшего облегчения, хотя весь мой мех пропитался алой кровью невинных. А по возвращении в свое тело я поймала на себе любопытный взгляд Фионы. Служанка словно знала больше, чем собиралась сказать.

После этого я осторожничаю и странствую только по ночам. Мне тяжело. Ужасно не хватает прежней свободы. Но ради Уильяма я справлюсь с собой. Ради него я откажусь от всего, так же как и он ради меня, попроси я его об этом. А когда месяц роз достигнет своего пика и настанет день летнего солнцестояния, наша все возрастающая радость наполнит землю розами.

4

Сегодня день летнего солнцестояния[9]. День, когда странствующий народ собирается на празднование зеленого месяца – не в крылатом или шерстяном обличье, а в собственных телах, темнокожих и диких, – и продает свои товары на ярмарке.

В ярмарочный день на городской площади будут фрукты, мед и ленты. Будут корзины и клетки с птицами. Будут зелья, волшебные заклинания и талисманы на привлечение истинной любви. Будут танцы на лугу, на которые придет даже деревенский люд, боясь и желая что-то купить, позавидовать, попрезирать, поглазеть на празднование странствующего народа.

Я ни разу не пропускала день ярмарки, но сегодня страшусь идти на нее. Предупреждения совы, вороны, пустельги и черного пса уступили место молчанию более зловещему, чем предостережения. Мне не объяснить им, как много для меня значит Уильям. Но Уильям хочет пойти на ярмарку. Хочет показать своей смуглянке город с его красивыми зданиями и каменными башнями. И служанка Фиона сказала ему, что нужно купить много вещей. А еще он обещал мне подарок, особый подарок с рынка.

– Но у меня уже есть драгоценности, платья, туфли, расчески и книги с картинками. Что еще мне нужно?

Уильям улыбается и объясняет, что все эти вещи принадлежали его матери, а у него же мало что есть. До совершеннолетия ему назначено лишь небольшое содержание. Тем не менее он хочет купить мне подарок, чтобы показать свою любовь.

– Позже я буду состоятельным мужчиной, – говорит он. – Я куплю тебе певчую птицу в клетке из ивовых прутьев. Куплю тебе пчелиный рой в медовом улье. Куплю тебе золотое кольцо и надену его на твой палец.

Чтобы это кольцо показывало миру, что Уильям – мой, а я – его. Так-то вам, замковый повар и мастер вин! Люди говорят: «Июньская невеста порывиста и великодушна». Я должна стать июньской невестой, станцевать на лугу в свадебной фате, осыпать всех лепестками роз и раздать детям свадебные пирожки. А селянки будут дивиться, почему из всех девушек Уильям выбрал дикарку.

Я беру Уильяма за руку и с улыбкой отвечаю:

– Конечно, любовь моя. – Мне хочется порадовать его, но также я хочу, чтобы все они увидели, как мы счастливы. Мы пойдем с ним под руку, как король и королева Зеленых Кущ: я – в красном бархатном платье, а он – в небесно-голубом жакете.

Черный пес безмолвно наблюдает за мной. Пустельга молча взмывает ввысь. Уильям зовет кучера, и мы садимся в карету вместе с его слугой и, конечно же, моей служанкой Фионой. По пути на рынок я напеваю про себя коротенькую песенку странствующего народа:

Спой песню звездного