220 процентов свободы - Анатолий Днепров

Леонор хотел было пройти мимо, прямо к воротам проходной, но его вдруг окружили плотным кольцом.

– Вы отсюда? – спросил кто-то.

– Зачем вы работаете здесь?

– Какое ваше дело, где я работаю.

– И вас не мучают угрызения совести?

– Это когда убивают людей и считают, что так и нужно.

– Я никого не убивал и не собираюсь убивать.

– Но вы работаете здесь. Значит, вы содействуете тем, кто намеревается совершить убийство.

Леонор вышел из круга, остановился и произнес усталым голосом:

– Вот что, ребята. Если бы таких, как я, было много, никогда никаких убийств не было бы. Не было бы ненависти и алчности, необузданных страстей и страха, кровожадности и безумия. Это они порождают все ваши несчастья. Ваши любовь, страсть, тщеславие, страх, борьба за существование, инстинкт размножения и жажда наживы – вот причина ваших войн и кровопролитий. Прежде чем стать свободным от атомной опасности, вы должны освободиться от своих пороков. Боюсь, что это вам не удастся. Вряд ли ваша фанера с лозунгом поможет. Спокойной ночи. Стоять ночью перед стеной просто глупо. Идите отдыхать.

Леонор вошел в ворота, а толпа людей проводила его полными ненависти и презрения взглядами. Леонор всю ночь напролет рассчитывал новый тип взрывного устройства для нуклоновой бомбы нового типа.

V

– Как он до этого додумался? Как? – снова и снова спрашивал себя Эдвард Геллер, нервно шагая из угла в угол своего кабинета. Большие стенные часы пробили два часа, и одновременно на его письменном столе зазвонил телефон.

– Да? Я, Геллер. Сейчас я поднимусь. Что? Вы ко мне? Милости прошу.

Он быстро поправил галстук, кое-как привел в порядок разбросанные на столе бумаги и стал ждать прихода директора, Роберта Гудмейера.

Гудмейер пришел не один, а вместе с отставным немецким генералом Кеглем, который вот уже несколько дней, как он говорил, «гостил в Америке».

При виде начальства Геллер утратил свое обычное надменное выражение, и со стороны, если бы не было известно, кто он такой, можно было бы подумать, что это обыкновенный чиновник. На его желтом, морщинистом лице появилась тонкая заискивающая улыбочка.

– У меня для вас сюрприз, господин Гудмейер. Вы можете свободно заключать с правительством контракт на новую ядерную установку мощностью, скажем, в пятьсот мегатонн.

– Я это уже знаю, – небрежно бросил Гудмейер. – И мой коллега герр Кегль об этом знает. И вся фирма знает. Все, до последнего лифтера. Вот это-то меня и беспокоит.

Геллер застыл с открытым ртом.

– Послушайте, Геллер. Что вы знаете об этом феноменальном парне по имени Леонор? Он совершенно не понимает, что такое военная тайна.

Геллер на мгновенье задумался и ответил:

– Таких, как он, на моем веку еще не было. Именно он и предложил новый метод использования свободных нуклонов. Просто невероятно!

– А вам известно, профессор, что парень ненормальный?

– Что-о-о?

– Ненормальный. Не то чтобы идиот, а скорее… как бы вам сказать…

Гудмейер вопросительно посмотрел на Кегля.

– Урод, – подсказал вице-директор фирмы.

Эдвард Геллер испуганно присел на край стула. Герр Кегль, как бы успокаивая Гудмейера, пояснил:

– Такое среди ученых бывает. Например, у французского математика Блеза Паскаля до конца его жизни не зарастало темя. Говорят, там, в мозгу, был еще и нарыв. А у Пастера вообще не хватало половины мозгов…

– Может быть, вы объясните мне… – пролепетал Геллер.

Ни слова не говоря, Гудмейер вытащил из бокового кармана какой-то предмет в виде трубки и протянул его физику.

– Откровенно говоря, я в этом ничего не понимаю. Но те, кто разбирается, я имею в виду врачей, говорят, что здесь черт знает что.

Предмет оказался не чем иным, как свернутой в трубку рентгеновской пленкой. Когда Геллер рассматривал ее на просвет, его руки слегка дрожали.

– Я ничего не вижу…

– Эту пленку мне передала мать Леонора. Вернее, не мне, а моей дочери Эльзе. Мы собирались в Америку, и она пришла к нам и сказала: «Я очень вас прошу обратить внимание на здоровье моего сына. Дело в том, что в детстве он страдал головными болями, и ему тогда сделали этот снимок. Врачи говорили, что с возрастом все будет в порядке».

– Право, я ничего здесь не вижу, – продолжал бормотать Геллер, рассматривая пленку со всех сторон. На ней был четко изображен человеческий череп, снятый в профиль.

– Для того чтобы вам было понятно, в чем дело, я вам покажу аналогичный снимок головы нормального человека.

Кегль протянул профессору вторую пленку, и, когда тот взглянул на нее, а затем на первую, из его горла вырвался странный шипящий звук. Он вдруг увидел, что едва заметная тень, представляющая мозговое вещество у нормального человека, занимает всего около половины объема черепной коробки. В голове Леонора тень была значительно плотнее и распространялась на всю переднюю, затылочную и заднюю части. Если судить по снимкам, то его мозг по объему был раза в два больше.

– Когда я отдал рентгеновский снимок Леонора специалистам, они пришли в ужас. Они не только установили, что его мозг больше и плотнее, чем обычно, но что в нем совершенно отсутствуют подкорковые области. А это значит, что парень совершенно свободен от каких бы то ни было эмоций. Вы представляете, что это значит?

В этом пункте в разговор вмешался директор Роберт Гудмейер.

– Это значит, дорогой, что он может только рассуждать и ни черта при этом не чувствовать. Побольше бы нам таких уродов, а, Геллер!

Он разразился громовым хохотом.

– Странный случай, – сказал Геллер и вопросительно посмотрел на Кегля.

Тот пожал плечами.

– Ничего странного нет в том, что фрау Гейнтц родила урода. Ведь она пережила атомную бомбардировку Нагасаки.

– Ах, вот оно что…

– А всякие пацифисты вопят о том, что атомная война антигуманна! продолжая хохотать, рычал Гудмейер. – Теперь ясно, что только благодаря войне может возникнуть более совершенная раса людей. Вот таких толковых парней вроде Леонора. Теперь понятно, как возникли современные люди. Эволюция по Дарвину чушь. Просто обезьяны откуда-то получили хорошую дозу радиоактивности и стали рожать уродов, то бишь нас! Ха-ха-ха! Представляю, как чувствовала себя мамаша-обезьяниха, родив бесхвостого, безволосого, головастого малыша, который вскоре стал повелевать всем обезьяньим царством. А ведь есть такая теория происхождения людей!

Геллер молча кивнул головой.

– Так вот, следующим этапом будет раса леоноров. Ух как заработают все наши научные учреждения и конструкторские бюро! Вот будет любопытный мир! Просто мурашки по телу бегают. И на кой черт тогда будут нужны всякие электронные машины? Один Леонор заменяет сто таких машин. Представьте себе, что наша фирма располагает десятком леоноров…