Однажды в Марчелике (СИ) - Сухов Лео

– Долю свою хотят увеличить! – пожаловался он.

– Совсем совесть потеряли! – согласился Старик и сурово посмотрел на Иоганна с Мигелем.

Иоганн и Мигель, ровесники Дана и его близкие друзья, скромно потупили взоры, всем видом показывая, что да, дескать – потеряли, ищем. Под ногами совести нет. Наверно, за дверью оставили. Этот их сокрушённый вид весьма порадовал и ростовщика, и старого касадора.

– Ладно, зато мы собрали хорошо, – сказал Старик. – Поделимся с вами… И не трогайте больше доли, бездари! Не трогайте! Должников трогайте, а доли – не трогайте!

На этот раз ростовщик, помня о том, что и сам недавно трогал доли, тоже решил потупить взор. Иногда жадность людей одолевает, а ведь правило-то было старым: ростовщику долг и половина с процентов, и касадорам – тоже половина процентов. Но, бывало, грешили люди, тянулись к чужой доле… Что делать? Как сказал бы отец Иоахим: «Грешен человек, несовершенен… Сходи на исповедь и, может, лучше станешь».

Люди лучше не становились, зато на исповеди после того, как святой отец проходился по городу, обычно случался аншлаг. Даже девочки из борделя всю службу отстаивали. Хотя они, известное дело, на работе не сидят даже – лежат. Так что тяжело им службу-то отстаивать. Во всяком случае, так думал ростовщик. Но ему простительно – он в том борделе только в долг дать мог. Вот уже лет десять как.

– Наш сбор, метен, – вежливо обратился Старик к ростовщику, передавая тому деньги.

Ростовщик ловкими, хоть и толстенькими пальцами, пересчитал полученное. После чего благодарно кивнул и вписал в журнал суммы напротив каждой фамилии и имени должника.

– Пошли! – Старик махнул рукой молодым людям и первым вышел под палящие лучи солнца.

И только когда последний из касадоров покинул контору, ростовщик позволил себе облегчённо выдохнуть.

– Едем в номад, – меж тем сказал Старик молодым людям. – Сдаём долю и снимаемся.

– Эй! – не выдержал Мигель. – А горло промочить?

– Воды попей из колодца, – предложил Старик.

– Старик, так нельзя! – возмутился Иоганн. – Традиция есть такая: сделал работу – дёрни стаканчик!

– Правда, Старик! – вступился за приятелей Дан. – Давай в местную тошниловку зайдём. Пропустим по рюмочке.

– Ладно, чёрт с вами, борто, идите! – Старик сплюнул на пол. – Чтоб через час тут были!.. Я пока к отцу Иоахиму заеду. Скажу, что мы уезжаем.

– Уезжаем? – удивился Мигель.

– Так хорошо осели. Зачем ехать? – расстроился Иоганн.

Но Старик, показывая своё недовольство, отвечать им не стал. Просто молча направился к церкви.

– Патрик и Шляпа видели стадо роллфельдов в трёх днях пути, – пояснил Дан. – Поедем обдирать. Может, первые успеем…

Стадо роллфельдов – это серьёзно. На таком стаде можно неделю сидеть и потом год ещё жить, ничего не делая. Обычно-то роллфельды предпочитали мигрировать в одиночку, изредка сбиваясь в мелкие стаи. А стадо – это вещь! Это дорого-богато, а ещё вкусно и очень опасно. Потому что в «карман», где стадо закончит своё путешествие, скоро сбегутся все окрестные номады и вадсомады…

И нет, роллфельд – это не что иное, как перекати-поле! Это растение, и вообще-то мозгов у него нет. И ни в какие стада они не сбиваются. Обычно одинокие роллфельды можно было заметить на равнинах, а изредка попадались и группы…

Но иногда ветер подхватывал в глубине равнин сотни роллфельдов и гнал их, гнал, гнал… Это и называлось в народе «стадом роллфельдов». Сотни растений катились по равнине, пока не попадали в какой-нибудь карман местности (или просто – «карман»). И тогда все сборщики с окрестностей стекались к стаду, чтобы освободить растения от того, во что они перерабатывают всё сожранное по пути. А заодно пополнить за счёт добычи свои собственные карманы.

Больше всего, конечно же, ценился порошок, обладающий сильнейшим воздействием на мозги. Это были специи. Специя – это чудо. Господь, как здесь считают, специи людям послал, чтобы сделать их сильнее и быстрее, а их взгляд, нюх и слух – острее. Чтобы ночью видели, как совы, чтобы под водой не задыхались… Чтобы просто навсегда подсели на дурман-пыльцу – и навеки остались счастливы, как прекраснодушные дебилы.

Много есть в Марчелике специй, но мало кто знает свойства их всех. Нашёл пыльцу? Молодец! Тащи её на факторию – и там сбывай государствам Старого Эдема. Или можно самому употребить, но только тут, в Марчелике. На торговлю специями у государств есть строгая монополия.

А ещё можно найти в роллфельдах металлы: платину, золото, серебро, медь. Хороший приработок, который надолго обеспечивает сборщиков деньгами. Поэтому стадо упускать никак нельзя. Надо ехать и обирать – если, конечно, пробьёшься.

Номад с номадом ещё как-то могут договориться, даже если раньше враждовали. А вот появление вадсомадов – независимых групп сборщиков – всегда приводило к тому, что вокруг стада роллфельдов начиналась полномасштабная война.

– Патронов бы прикупить! – заметил Иоганн. – Может, сразу и прикупим?

– Ты что, думаешь, Рональд нам боеприпас не выдаст? – рассмеявшись, уточнил Мигель. – Дан, как ты думаешь, Гану дадут патроны?

– Дадут-дадут! – кивнул Дан. – Вот только не Гану. Нет у нас запасов для его «томаса»…

– Нету! – грустно подтвердил Иоганн, поглаживая ремень висевшей за спиной винтовки.

Того самого «томаса» 1921-го года производства. Винтовка досталась Иоганну в качестве трофея, когда он, отстав от своих, нарвался на засаду вадсомадов. Мелкая банда решила грабануть одинокий фургон, даже не подозревая, что внутри сидит не только Иоганн, но и Мигель, и Дан, и ещё трое молодых касадоров из их номада: Себастиан, Пётр и Вульф. В общем, в фургоне оказалось слишком много быстрых и опасных стволов. И все они нацелились на четверых грабителей.

Напавшие неудачники даже ранить никого не успели. Один из них, убитый Иоганном, как раз и таскал с собой того самого «томаса». Это было великолепная, точная и надёжная винтовка из арсенала корпуса гардистов – гвардейцев Народной Аристократии. Иоганн влюбился в оружие сразу. И только спустя несколько дней понял, что добывать для него патроны будет очень тяжело. Но разве же можно жалеть силы и время на любовь?

Вообще-то можно, но Иоганну – никак нельзя. Он просто не умел иначе. Что понравившееся ружьё, что симпатичная девчонка заставляли его отдавать себя без остатка ради тех, кого он полюбил. В этом ряду любви не повезло только печёным марчельским колбаскам. Их Иоганн тоже любил, но времени уделял ровно столько, чтобы сразу сожрать и довольно рыгнуть в бесконечность вселенной, похлопывая себя по тощему пузу. С таким поведением девчонки у него, конечно же, бывали весьма своеобразные…

– Ладно, пошли… Только быстро! – потребовал Мигель. – Помните, у нас всего час!..

Лавок с оружием в Стеинхольвеге было две. Одна из них – официальный городской магазин, где можно было купить всё-всё-всё, но только если оно разрешено к продаже. Однако можно было поступить иначе… Зайдя с заднего двора в тот же самый оружейный магазин, любой покупатель оказывался совсем в другой торговой точке – где можно было купить всё-всё-всё, что вообще есть в наличии. А в наличии там много чего было…

Открывшаяся дверь громко скрипнула, пропуская троих молодых касадоров внутрь помещения. Скрип двери тут был специальный – его, как и колокольчик парадного входа, всегда можно было услышать по всему дому. И продавец, старик Михель, всегда знал, с какой стороны ему ветром покупателей надуло.

– Хето! – поприветствовал он молодых людей.

Мигель в этот момент подумал, что в последний раз его называли «хето» ещё года три назад. Иоганн думал только о патронах и на снисходительное обращение не обратил внимания. А Дан подумал, что старик Михель – пожалуй, единственный старый пердун на всём Фор-Носте, которому он такое прощает. И вообще пора бы отпустить усы или бороду…

– Патроны… – начал было Иоганн, но Мигель и Дан успели первыми.

– День добрый, Михель! – поздоровались они.