Формула смерти - Сергей Ксензов

Мне кажется, эта тема не должна волновать тебя.

- Но как же у вас получается?...

- Парень! Я же не спрашиваю у тебя секретов вождения.

- Ну, например, когда заходишь в поворот с очень большой скоростью и находишься на не совсем верной траектории... - тем самым Кондратий хотел намекнуть, что не чурается поделиться своими умениями профессионального гонщика.

- Прекрати паясничать! - отрезал лорд - Но...

Лорд пронзил Кондрата тем самым взглядом, каким пронзают людей из-под кустистых седых бровей манерные люди высших сословий. Разговор не дал Кондрату ровным счетом ничего, за исключением отрицательной заметки, затаившейся где-то в уголке сознания шефа. В салоне было душно и пилот ослабил галстук. Юкка все это время сидел молча и смотрел сквозь тонированные стекла лимузина.

"Боже! Как это похоже на финнов!", - пролетело в голове у Кондратия, который не совсем представлял, что вообще характерно для финнов.

А колонна рассекала потоки воздуха, с каждой минутой приближаясь к аэропорту. Трейлеры, словно огромные киты покачивались по шоссе, всем видом своим показывая мощь и решительность. Если взглянуть на это действо с вертолета, то представлялась грандиозная картина, подобная переселению народа. У команды была цель. И она направлялись в Монцу, чтобы добиться ее.

Один день сменял другой с такой же упорностью и быстротой, как Кондрат осваивал автомобиль и итальянскую трассу Гран-при. Так что пилот не жалел о своем решении, ибо способности его к Формуле-1 проявлялись со всей очевидностью.

Вдохновляли и поклонники "Лотуса", размахивавшие за отбойниками флагами, выкрашенными в зеленые цвета. Невозможно было поверить в то, что созерцание тренировок вызывало маломальский интерес. Но то были настоящие закоренелые фанаты, не страшившиеся ни дождя, ни жары, ни голода. Они знали, что делают это во благо их команды, и они ее не подведут.

Вряд ли поклонники команды остались бы в прежнем количестве, если бы узнали, что Гамильтон отзывается о них как о "бездельниках, необходимых для покупок фирменных маек и флажков".

Пятничные тренировки Кондрат прошел не совсем удачно и занял в общем зачете пятнадцатое место, но связано это было прежде всего со сгоревшим мотором, а не с неприспособленностью самого гонщика, добившегося потрясающего времени прохождения круга, из-за чего, кстати, и погорел двигатель.

Завтра должна начаться квалификация.

Народ стягивался к Монце. Все гостиницы были забиты до последней гнилой каморки на чердаке, а близ самого автодрома, куда вели запруженные многокилометровыми пробками дороги, стояли палаточные городки наиболее предприимчивых болельщиков. Они приехали сюда еще три дня назад и теперь не беспокоились о месте проживания, воспринимая свою поездку, как небольшое приключение паломников.

Даже небо не оставалось не занятым: там то и дело, разрывая воздух винтами пропеллеров, сновали вертолеты всех форм и размеров телевизионные, медицинские, воздушное такси.

Все происходившее напоминало мобилизационные сборы перед войной. Но нет, чрезвычайным положением здесь и не пахло: все веселились, тратили деньги, судачили по поводу фаворитов гран-при, заключали пари.

Всеобщее возбуждение охватило и Кондрата. По нескольку раз он заходил в гараж для проверки состояния своего болида. И каждый раз, видя, что мешает механикам, путаясь у них под ногами, уходил нервной поступью только для того, чтобы вернуться опять. Доза адреналина в крови увеличилась еще более, когда, прогуливаясь по поддокам и случайно заглянув в гараж одного из соперников, в котором бригада суетилась над доводкой мотора, Кондрат увидел бегущего на него со стальной трубой служащего, принявшего пилота "Лотуса" за шпиона. Кондрату было велено убраться. Все обошлось, но и этот инцидент усилил напряжение в грозящей лопнуть нервной системе гонщика.

И вот, когда Кондрат в очередной раз решил наведаться, дабы убедиться в исправности своего "Лотуса", в гараже он увидел знакомую темную фигуру, крутящуюся около болида.

Кондратий видел этого человека всего один раз, но хорошо запомнил его "гостя из Ягуара". Последний заглянул под машину и только после этого заметил, что за ним наблюдает рослый француз. Надвинув шляпу на глаза, "гость" начал удаляться через противоположный вход, выводящий на парковку грузовых автомобилей команд. Кондратий оцепенел. Нужно было что-то предпринять. "Догнать незнакомца!". Пилот ринулся за исчезнувшей в дверном проеме фигурой. По ту сторону стены не оказалось никого. Только десятки грузовиков вопросительно уставились на выбежавшего растрепанного пилота несколькими десятками огромных фар. Где-то вдалеке хлопнула дверца автомобиля. Не надеясь на особый успех, Кондрат побродил по стоянке, иногда заглядывая в кабины наиболее, по его мнению, подозрительных грузовиков. Но, как и в кабине трейлеров "Ягуара", ни в одном другом тяжеловозе не было ни души, а взломать не менее сорока кузовов и попасть на лавку подсудимого гонщику очень не хотелось.

"Нужно подъехать ночью, посмотреть повнимательнее..."

Глава IX

В едко-красной бейсболке и желтой майке огромного размера по поддокам шагал, для конспирации прихрамывая, никто иной как старина Жуль. На шее, как и у любого уважающего себя туриста висел фотоаппарат, а каждая из ладоней сжимала по флажку с эмблемой "Феррари". Зеленые шорты придавали особый колорит и были очень практичны, потому что в сочетании с вышеперечисленными атрибутами поклонника автогонок усыпляли бдительность потенциального преступника, тогда как под ними находилось полкило стали тридцать восьмого калибра. Да-да: табельное оружие инспектор носил именно там. Кроме того, в шортах было не так жарко.

Особенно стараться, чтобы попасть в поддоки, Жулю не пришлось. Все, что от него требовалось - немного хитрости, чуть-чуть профессионализма, капельку изобретательности и внушительная сумма денег.

И вот полицейский окунулся в мир Формулы-1 изнутри. Это был суетный, беспокойный, копошащийся улей, где, на первый взгляд, каждый занят личным, но в действительности, несущим общую пользу, делом. Пилоты - кумиры, едва ли не божества для многих и многих фанатов королевских гонок, представали совершенно обычными людьми: они смеялись, бранились и опять смеялись. Окажись здесь один из приверженцев формулы, он непременно сошел бы с ума от счастья, увидев своих божков собственными глазами: до них можно было дотронуться, понюхать, или даже дать по шее (потенциально, конечно, потому что никому не понравится, если незнакомец ни с того ни с сего начнет тебя нюхать). Жуль, как говорилось выше, не являлся особенным любителем этого вида спорта, поэтому сознание не отказало инспектору, когда он увидел вцепившихся друг в друга двух лидеров соревнований.

Он помнил, зачем сюда пришел. Он делал свою работу.

Прежде всего требовалось опросить местных работяг низшего уровня, узнать, не видно ли чего подозрительного. Подходящей кандидатурой оказался азиат, скорее всего японец, тащивший за собой на тележке дюжину огромных колес для болидов. Жуль перегородил ему дорогу и, пытаясь не упустить ни единой детали, используя навыки профессионального сыщика, заговорил:

- Здравствуйте!

Японец был невысок, и поэтому ему пришлось поднимать голову лишь для того, чтобы бросить озадаченный взгляд на незнакомца.

"Что его так озадачило?" - подумал Жуль, а вместо этого произнес:

- Это ваши колеса?

Азиат прищурился, превратив свои и без того узкие глаза в крохотные щелки.

"Такой вопрос тебе не по душе, да?"

- Зачем тебе столько колес?

Оцепенение рабочего перерастало в нетерпеливость: незнакомец начинал докучать ему.

"Чувствую нетерпеливость", - Жуль был уверен в этом - И куда ты все это несешь. Отвечай же!

- этот парень явно не был чист на руку. Его надо было припугнуть.

Глаза рассвирепевшего японца стали наливаться кровью, а прокуренные желтые клыки обнажились из-под тонких губ. Казалось, вот-вот из складок широких штанин этот самурай вытащит смертоносный меч и перерубит неприятеля пополам. Жуль был готов.

- Такаги! Черт побери, где ты там возишься? - к ним ковылял толстяк в желтой спецодежде, на ходу вытирая об нее испачканные руки.

Жуль не мог как следует рассмотреть его, так как взгляд был прикован к глазам японца, готового в любой момент нанести смертельный удар. Словно два кота перед боем оценивали они друг друга.

- Ты где болтаешься, бездельник?

- Я говорил с ним, - произнес Жуль - О, вы говорите по-японски? наивно спросил толстяк.

- Кто?

- Вы!

- Я нет - А он говорит, причем, только по-японски. Боюсь, он не понял ни единого вашего слова. Пошли, Такаги, мы и так задержались!"

Значит, японец не при чем. Я ошибся. Это бывает с каждым!"

Прежде всего, Жуль был инспектором полиции. Он не мог отчаиваться. Да и вообще, с чего вдруг ему отчаиваться?