Секретная просьба (Повести и рассказы) - Сергей Алексеев

Задумался царь Николай I: что бы ещё придумать?

Кто-то шепнул царю:

— Ваше величество, слуг бы господних послать к злодеям.

Понравилась мысль Николаю I. Приказал он срочно вызвать к себе попов.

Явились отцы святые — отец Серафим и отец Евгений.

Глянул царь Николай на отца одного, на отца другого:

— Ну что же, ступайте с богом.

Подкатила карета. Уселся в карету отец Серафим. Уселся в карету отец Евгений.

— Боязно что-то, — шепчет отец Серафим.

— Аж мурашки идут по телу, — отзывается поп Евгений.

Приехали они на Сенатскую площадь. Остановилась карета. Вылез наружу отец Серафим, вылез отец Евгений. Подошли святые отцы к восставшим. Задрали кресты в поднебесье.

— Побойтесь бога. Он всё видит, всё слышит, — начинает отец Серафим.

— Он всё видит, всё слышит, — повторяет отец Евгений.

— Покарает за дело такое господь, — продолжает отец Серафим. Наложит проклятие вечное.

— Наложит проклятие вечное, — повторяет отец Евгений.

Неловко солдатам от этих слов. Притихли, потупили головы.

Вовсю разошёлся отец Серафим, даже ногой притопнул:

— Гореть вам, отступники, в пламени адовом. Не видеть вам райских садов.

— Не видеть вам райских садов, — повторяет отец Евгений.

Всё шло у попов хорошо. Но вдруг среди солдат озорник нашёлся.

— Фьить! — присвистнул какой-то лихой гренадер. И лицо на страшный манер состроил.

Сбился с мысли отец Серафим.

На полуслове запнулся отец Евгений.

Хихикнули дружно солдаты. А тут ко всему ударили вдруг барабаны. На парадах не выбивали солдаты такую дробь, как тогда на Сенатской площади.

Показалось святым отцам, что расступилась земля под ними, что в небе грохочет гром.

Схватился за уши отец Серафим. Схватился за уши отец Евгений.

— Боже, спаси, помилуй!

Развеселились совсем солдаты:

— В церковь ступайте, святые отцы. Тут нам попов не надо.

Пытался отец Серафим снова начать о боге. Только раскрыл в полуслове рот, как тут же солдаты опять подняли такой барабанный стук, что даже царь Пётр I на своём пьедестале вздрогнул.

— Ступайте, ступайте! — кричат солдаты. — Разберёмся без вас, без бога!

Кто-то пристукнул ружейным прикладом. Кто-то лязгнул для большего веса штыком. А тут гренадер-озорник снова состроил такую рожу, что обоим отцам показалось вдруг, будто бы сам дьявол своей особой явился сюда на площадь.

Попятились слуги господни. Повернулись — и прочь отсюда.

— Свят, свят, — крестился отец Серафим.

— Ик, ик, — икал от испуга отец Евгений.

Коротки в Петербурге зимние ночи. Солнце взошло и тут же бежит к закату.

Боялся царь Николай темноты. Пойди уследи в темноте за солдатами. Не верил в преданность войск Николай I. Не покидала царя тревога: «Защищают пока меня, а сами небось, как бы к злодеям, думают».

Шепчут царю приближённые:

— Многие, ваше величество, ждут темноты. Перебежки возможны. Слухи идут нехорошие.

Посмотрел государь на небо. Сереет, сереет, сереет восток. Ещё час и совсем стемнеет.

Николаю I представилось страшное. Взбунтовались кругом полки. В темноте осмелел народ. Всколыхнулось, как море, Сенатская площадь. Бегут на него солдаты. Тянут вперёд штыки. Содрогнулся от мысли подобной царь. Подумал: спасение в пушках.

Давно уже отдан о них приказ. Время идёт. Однако что-то не едут пушки.

— Где пушки? — вскричал Николай I.

Разбежались в момент посыльные.

Ждёт государь. Слез с коня. Словно в клетку посаженный волк, взад-вперёд перед свитой ходит.

— Прибыли пушки, — наконец доложили царю.

— Где пропадали?! — грохочет царь.

Объясняют артиллеристы:

— Коней запрягали, ваше величество. Дюже брыкались кони. Пушки — хоть на руках кати.

— «Брыкались»! — ругнулся царь.

А сам понимает: «Тянут, злодеи, тянут. Ждут темноты, злодеи».

— Заряжай! — скомандовал государь.

Офицеры бросились к орудиям, смотрят — снарядов нет.

— Снарядов, ваше величество, нет.

Вскипел Николай I, набросился на артиллеристов.

— Торопились очень, — объясняют артиллеристы. — Впопыхах, государь, забыли.

— «Впопыхах»! — кричит Николай I. — Болваны! Скоты! Разини!

А сам понимает: «Тянут, злодеи, тянут. Ждут темноты, злодеи».

Смотрит царь с тревогой на небо. Сереет, сереет, сереет восток. Полчаса — и совсем стемнеет.

Послал Николай I на склад посыльных. Вернулись посыльные.

— Ваше величество, нет снарядов.

— Как — нет?

— Не дают их на складе.

— Как — не дают? — взревел Николай.

— Ваше величество, бумагу от величества вашего требуют.

«Измена», — подумал царь. Пробил его пот холодный. Пишет бумагу царь, а сам понимает: «Тянут, злодеи, тянут».

Поднял снова глаза он к небу. Сереет, сереет, сереет восток. Вот-вот и совсем стемнеет.

Великий князь Михаил был младшим братом царя Николая I. Пока царь ожидал снарядов, решил он к восставшим послать Михаила.

— Пообещай им чего желают. Уговори.

Не хочется ехать к войскам Михаилу. Однако что же тут делать. Сел на коня, поехал. Правда, с изрядной свитой…

Декабрист Вильгельм Кюхельбекер больше всего любил книги. На службе военной не был. Верхом на коне никогда не сидел. Сабли в руке никогда не держал. Как стреляет ружьё, не знал.

Был он школьным другом поэта Пушкина. Сам сочинял стихи. «Кюхля» нежно называли его друзья.

Добрым, отзывчивым был Кюхельбекер. Один недостаток — уж больно вспыльчив. Обиделся на кого-то однажды Кюхля, вызвал обидчика на дуэль.

— Кюхельбекер — и вдруг дуэль! — хохотал, узнавши об этом, Пушкин.

Однако Кюхля хотел стреляться. Дуэль состоялась. Целил Кюхля в обидчика, попал в своего секунданта. Хорошо, что не в голову, только шляпу ему пробил.

— Друг Кюхельбекер, вот мой тебе совет, — сказал после дуэли приятелю Пушкин, — никогда не бери пистолетов в руки.

Но Кюхля взял. 14-го декабря Кюхельбекер оказался в числе восставших. Вот он шагает по площади. Высокий, сутулый, не в мундире гвардейском, не в шляпе с султаном, в гражданском поношенном платье. Держит в руках пистолет.

— Свобода, свобода. Ура — свободе! — кричит восторженно Кюхельбекер.

Дважды ронял пистолет он в снег. Давно в нём заряд подмочен. Не понимает того Кюхельбекер. Уверен в оружии грозном. Устал от ожидания долгого Кюхля. Хочется Кюхле действовать.

Узнал Кюхельбекер, что к восставшим подъехал великий князь, решил застрелить Михаила. Подошёл он вплотную к великому князю. Поднял руку, навёл пистолет. Дуло всаднику в грудь направил.

Увидел дуло князь Михаил, чуть с седла не слетел от испуга.

Нажал на курок Кюхельбекер. Щёлкнул курок, и только.

Развернул Михаил коня. Мчал от восставших ветром. Вернулся назад к Николаю, лопочет что-то совсем невнятное.

— Что говорят злодеи?

— Б-б-б, — трясутся у великого князя губы.

— Согласны сложить оружие?

— Б-б-б, — отвечает великий князь.

Два брата, Игошка и Савватейка, вот уже третий час сидят на железной крыше.

— Домой хочу, — хнычет Савватейка.

— Сиди, сиди, — успокаивает брата Игошка. — Зорчее смотри на площадь. Запоминай. Потом всем обо всём расскажешь.

Удобно на крыше. Место хорошее. Рядом сенатский дом. Всё видно. И офицеры видны, и войска, и народ.

Наблюдали ребята отсюда и то, как ходили в атаку конные, и как приезжали к восставшим святые отцы, и как появились на площади пушки.

Савватейке шесть лет. Интересно, конечно, то, что происходит внизу на площади. Однако устал и промёрз Савватейка.

— Домой хочу, — начинает хныкать опять мальчишка.

— Сиди, сиди, — повторяет Игошка. — Запоминай. Потом всем обо всём расскажешь. — Показал рукой туда, где стояли пушки: — Давай подождём. Может, они бабахнут.

Смирился Савватейка, ковырнул пальцем в носу, снова на площадь смотрит. Смотрел, смотрел и заснул.

Николай I в это время находился как раз возле пушек. Привезли наконец снаряды.

Однако медлит что-то царь Николай. Страшно открыть огонь. Вдруг не пожелают солдаты стрелять в своих. Команду дашь, а они взбунтуются.

— Стреляйте, ваше величество! — наседают советчики. — Стреляйте!

Наконец Николай решительно двинулся к батарее.

— Стрельба орудиями по порядку, — скомандовал государь. — Первая, начинай!

Царь ожидал услышать артиллерийский раскат, но пушка молчала. Николай I скосил на солдат-канониров глаза. Увидел: один из них с зажжённым фитилём в руках стоит навытяжку перед офицером.

— Почему не стреляешь?! — кричит офицер.

— Там же свои, ваше благородие.

— Молчать, башка твоя вшивая! Свои не свои, раз приказ стреляй!