Александровский cад - Алексей Пиманов

– Ладно, пошли.

Но спокойно в обратном направлении ребята продвинулись лишь несколько метров. Неожиданно над их головами чей-то замогильный голос произнес:

– Придется их уничтожить!

Гулкие стены подхватили слова, размножив их многократным эхом. Ледяной ужас сковал ребят. Факел выпал из рук и с шипением откатился к стене. При этом из-под сводов подземелья продолжали доноситься какие-то звуки. Казалось, что где-то наверху страшное чудовище готовилось к прыжку. Танька вцепилась в Лешкино плечо и тихо прошептала:

– Это… это монах…

Ему тоже было не по себе. Он всматривался в темноту, прикрывая собой подругу.

– Лешечка, я тебя любила, – неожиданно произнесла Таня и медленно сползла по стене, глядя на него снизу вверх обезумевшими глазами. Было ясно, что еще чуть-чуть и она потеряет сознание.

Казарин хотел что-то ответить, но в кромешной темноте опять загремел таинственный голос:

– Жалко их, конечно, но делать нечего…

– Товарищ Максимов, может, оставим? Ведь копии-то – замечательные, – ответил другой голос.

– Чижов, делайте что приказано.

– Хорошо, Максим Максимыч.

Лешка выдохнул с облегчением. Теперь все было ясно. Во-первых, никто не хотел убивать двух заплутавших в подземелье подростков. А во-вторых (и это немного разочаровало Казарина), загадочный монах оказался каким-то «Максим Максимычем».

– Тань, Таня, – Лешка вначале тронул, а затем затряс ее за плечо, – да очнись ты! Это сверху откуда-то голоса доносятся. Они не нас, они копии каких-то картин уничтожать собираются.

Вначале в глазах Тани появилась осмысленность, а потом веселые искорки. Она зажала рот рукой и прыснула со смеху. За ней засмеялся Лешка.

– Слушай, Тань, а что ты сказала в момент трогательного со мной прощания? – как бы между прочим спросил Лешка, поднимая факел с земли.

– Что сказала, то сказала, – буркнула Шапилина. – А ты мог бы и сам уже давно догадаться… танкист!

Факел вспыхнул, и пакля затрещала с новой силой. Лешка стоял в растерянности, не зная, как вести себя дальше, и Таня, деловито отряхнув грязь с платья, решила сменить тему:

– Так откуда все-таки голоса идут?

Казарин поднял факел, осветил свод, и ребятам тут же все стало ясно. Обвалившаяся часть стены открывала проход в старую, всеми забытую кочегарку, посередине которой стояла печь, а куда-то вверх, в район Потешного дворца или Оружейной палаты, уходит массивный кирпичный дымоход.

– Ну да, Варфоломеев же рассказывал – помнишь? – что именно так Кремль раньше и отапливался. Он еще заслонки в палатах Теремного дворца нам показывал. Слушай, а кто такой Максимов?

– Не знаю, – Таня пожала плечами, – да и какая разница!… Ей уже было не интересно.

– Ладно, на сегодня впечатлений хватит, пошли обратно. На поверхность они выбрались в районе Водовзводной башни. Оба были грязные, но очень довольные. Отряхнув пыль, грязь и копоть, ребята прошли Тайнинский сад и направились домой по Коммунистической – главной кремлевской улице. Посреди дороги Танька вдруг вздохнула:

– Эх, я бы еще полазила. Лешка остановился.

– Так ты же только что хныкала: «Пошли домой! Мне холодно», – передразнил Казарин подругу.

– Ничего я не хныкала. Я б еще походила, – возмутилась Танька и тут же пошла в наступление: – Это ты скис «Пошли обратно, пошли обратно!».

Лешка махнул рукой:

– Ладно, идем.

Танька стояла как вкопанная.

– Нет, ты скажи, что ты берешь свои слова обратно, – топнула она ногой.

– Хорошо.

– Правда? – недоверчиво спросила Танька.

– Угу.

– Что «угу»? Скажи: «Милая Танечка, я беру свои слова обратно».

– Беру, беру, – отмахнулся Казарин и как бы между прочим добавил: – Сейчас бы перекусить чего-нибудь…

– О, грандиозная мысль! – обрадовалась Танька. – Идем к нам. У нас потрясающий борщ и макароны по-флотски.

Лешка сделал вид, что ему неудобно.

– Ой, вот только этого не надо! – Танька сразу раскусила маневр. – Кстати, папа сейчас должен быть дома, обещал на обед заскочить. Наконец-то вы познакомитесь.

Информация об отце отбила у Лешки всякий аппетит:

– Слушай, я же совсем забыл. Мне надо срочно сделать уроки и бежать к Варфоломееву…

– Ну уж нет! Сегодня тебе увильнуть не удастся! Тем более и папа давно хотел с тобой познакомиться.

Лешка замотал головой.

– Да боюсь я его…

– Лешка! – Танька провела ладонью по его лицу. – Ты через пять минут поймешь, какой он у меня хороший.

Ребята зашли в подъезд, не заметив, что с другой стороны улицы за ними наблюдала пара ревнивых глаз…

Глава 5

Дверь им открыла горничная Шапилиных тетя Клава.

– Обувь снять и марш на кухню! – скомандовала грозная дама и прошествовала в гостиную. Таня показала ей в спину язык и, проигнорировав указание, убежала в сторону отцовского кабинета. Лешка же снял свои парусиновые туфли и скромно топтался в прихожей. Репродуктор в квартире транслировал военный марш, за окном ярко светило солнце, но в коридоре царил полумрак. Только около кухни блестели ярким желтым светом два немигающих кошачьих глаза. Освоившись, Лешка прошел в гостиную.

Квартира Шапилиных поражала размерами и обстановкой. Она совсем не походила на ту келью в Чугунном коридоре БКД, в которой вырос сам Казарин. Он даже не представлял, что существуют такие квартиры с высокими потолками, украшенными лепниной по бокам, с красивой резной мебелью и глубокими креслами под белыми чехлами. Раньше Лешка думал, что такая обстановка бывает только в клубах или музеях. Он бы стоял так, разинув рот, целый день, но позади послышались шаги, и в гостиную вошла Таня с отцом.

Казарин пожал протянутую руку.

– Здравствуйте, Петр Саввич.

– Здорово, здорово. – Шапилин оценивающе оглядел Лешку и хлопнул его обеими руками по плечам. – Наслышан, да и отца твоего хорошо знаю – стоящий мужик! А ты – стоящий мужик?

Лешка гордо поднял голову:

– А вы у Тани спросите.

Шапилин хитро прищурил глаз и посмотрел на дочь. Танька захохотала:

– Стоящий, стоящий!

– Ну, тогда я спокоен. Идите обедайте, а я в шахматы поиграю.

Шапилин кивнул и двинулся в кабинет. Но в этот момент в прихожей затренькал входной звонок.

– Татьяна, тебя, – раздался суровый голос горничной.

– Кто там? – Таня выбежала в прихожую и с удивлением увидела Веру Чугунову.

– Привет, ты чего?

Вера была явно чем-то взволнована.

– Слушай, Тань, пойдем в кино.

– Ой, да ты что! – Таня оглянулась на двери в глубине квартиры и зашептала: – У меня там Лешка Казарин. Такой смешной – боялся с отцом знакомиться…

При этих словах в Вериных глазах вспыхнул огонь. Но Таня ничего не заметила.