Аластор - Александр Маро

– Ешь! – послышался громоздкий, сдавленный звук, словно куском стали отлетевший из онемевших губ серой маски.

И тут же, вслед брошенной банке, приземлился и маленький перочинный ножик.

– Спа-си-бо, – заикаясь, выдавил из себя Сашка.

Чувство голода, однако, пропало в нем напрочь, как, в общем, и все иные чувства, кроме разве что вновь напустившегося страха. Отчего-то сознание сосредоточилось на деталях, оставив на время и забытую банку фасоли, и мысли о чем-то неотвратимом и обязательно быстром – ушло все, и лишь мрачная внешность Аластора во всех причудливых чертах гипнотизировало сознание. Это был странный образ ночного охотника, без всяких прикрас и ненужного показного блеска: все сдержанно и максимально практично. Длинный черный плащ с оттопыренным воротником, в которые так часто обряжались люди, избегавшие общественного порядка и закона (среди таких нередко можно было встретить отшельников, живущих у подножия гор, или наемных убийц, охотно скрывавших свою внешность под мрачной тканью плаща), плотная толстовка темных тонов и потертые черные джинсы. Это был хорошо читаемый внешний атрибут опасности, угрозы, которая исходила от этого исполина, а уж маска на его лице, этот холодный лик смерти, чудесным образом гармонировала со всем, на чем ранее невольно останавливался взгляд. В общем, это был расчетливый убийца, совершенно точно привыкший к своему делу и не испытывавшему при этом сколь-нибудь дурных чувств. Можно ли было ожидать от подобной личности снисхождения, при всем прочем еще и находясь в его логове?

– Ешь! – вновь рыкнул Аластор, и стало понятно, что повторять снова он больше не будет.

Руки сами потянулись к жестяной банке и перочинному ножу с белыми пластмассовыми щечками. Кажется, подобные действия вполне удовлетворили Аластора. Он развернулся, щелкнув каблуком, и тяжело побрел к столу, освещенному тройкой серых, восковых свечей, вставленных в позолоченный, скверно не гармонировавший со всем унылым убранством, канделябр.

Странно, но здесь, в глухой тишине пещеры, верилось уже в каждое слово, в каждую деталь легенды об Аласторе, и в любом движении этого духа хотелось видеть элементы высших материй. Впрочем, все было обычно. Чуть отодвинув скрипучий стул с деревянной спинкой, Аластор наклонился к бумагам и принялся внимательно изучать их содержимое. Как и свойственно людям, он глубоко погрузился в чтение и будто совсем потерял интерес к окружающему миру. Сашка оказался предоставлен самому себе. Свобода, едва только коснувшаяся его, тут же принесла и давно дремавшее чувство голода. Сопротивляться ему уже не было никаких сил, да и смысла в подобной твердости духа, откровенно говоря, совсем не было. Ловко вспоров банку ножом, Сашка принялся жадно набивать желудок сладкой фасолью. Настоящее пиршество, в котором не хватало разве что кусочка ржаного хлеба, да ведь и у деда он не каждый день бывал на столе.

Случайная мысль о деде вновь распалила прежнюю тоску. Чувство безмерного горя, жалости к себе вновь целиком поглотили его, и от страшного ощущения что он, Александр Синельный, остался теперь один, сделалось не по себе.

– Почему на вас напали? – тяжело прогремел голос Аластора, по-прежнему склонявшего голову над вереницей бумаг.

– Ограбить деда, наверное, – несмело отозвался Сашка.

– Грабители стараются не доводить дело до убийства, – заметил Аластор.

– Я знаю… – Сашка шмыгнул носом, хотя откровенно говоря, ничего такого он не знал и даже совсем не догадывался. – Дед убил одного из этих… – он махнул головой куда-то в сторону, будто вновь разглядев перед собой растрепанный фургон и жадные лица тех подонков, которые отняли у него все самое дорогое в жизни.

Аластор покачал головой и ненадолго замолчал, мучительно заставив гадать Сашку о причине этих расспросов.

– Люди, напавшие на вас вчерашней ночью, – наконец неспешно заговорил он, – не были разбойниками, или по крайней мере грабеж не был их основной целью.

– Тогда чего же?

Вопрос тяжелым напряжением повис в воздухе и растаял в воцарившейся тишине, внутренне присущей этой пещере. Аластор, кажется, наслаждался ею и неохотно вторгался в ее границы.

– На запястье одного из нападавших был вытатуирован черный змей, свернувшийся в клубок и пожирающий свой хвост. Тебе известно, что означает этот символ?

Сашка пожал плечами.

– Откуда мне знать?

– Это знак принадлежности к Черному ордену.

Название больно резануло слух, и Сашка как-то против воли повторил:

– Ордену.

Он вспомнил, как дед рассказывал ему об этом братстве. Никто в точности не знал, чем они занимаются и на каком принципе объединяют людей. Но поговаривали, будто бы высшие члены Ордена стояли за новым порядком, залившим собой все части света.

– Ты что-нибудь слышал о нем? – поинтересовался Аластор столь безучастно, как будто ответ его не интересовал вовсе.

– Когда-то дед рассказывал. Немногое… но я запомнил.

– Хорошо. Тогда ты должен понимать, что эту организацию едва ли интересовал ширпотреб твоего деда.

– Я не знаю, – промямлил Сашка.

– Жаль! – выпалил Аластор.

Задвинув в сторону бумаги, он встал из-за стола и о чем-то еще тяжело раздумывая, побрел в сторону длинной, пробегающей вдоль всей пещеры ложбины. Вода, струившаяся в ней, была, конечно же, одной из главных причин выживаемости в неласковом климате Красной пустыни. Она несла в себе жизнь, и, несомненно, ее было достаточно, чтобы прожить в утробе темных скал вечно. Опустившись на колени, Аластор сделал несколько глубоких глотков и, вдоволь насытившись, откинул голову назад.

– Мне кажется, им нужен был ты, – спокойно произнес он, ткнув толстым пальцем в сторону Сашки.

– Я?! Но для чего?

Беспрестанное эхо, чуть подыграв, подбросило эти слова куда-то ввысь, к неровному, слегка угловатому куполу, и тут же осело в сомкнувшейся тишине. Аластор молчал. Он внимательно и неподвижно следил за мальчиком, за его удивленным худым лицом, приобретшим за последнюю ночь черты зрелости, за парой глаз, в глубине которых таился осадок грусти, – быть может, хотел сказать что-то, но удержался.

Привстав, он отряхнул прилипшую к коленам пыль, выпрямился во весь рост и холодно заметил:

– В любом случае у меня нет времени возиться с тобой.

– Ты меня убьешь? – не дрогнув ни одним мускулом, спросил Сашка.

– Только если будешь задавать глупые вопросы.

– Я… я не буду.

– Слушай и запоминай. Ты и твой дед попали в тщательно организованную засаду. Все было известно заранее: ваш маршрут, транспорт, люди. За вами следили с самого начала пути. Твой дед выбрал самую опасную дорогу из всех возможных, чем значительно облегчил жизнь головорезам Ордена. Но предпочти он вдруг изменить свои планы, случилось бы ровно то же самое. Другим было бы только место и время. Никто не может противостоять воле Ордена.

– Даже ты? – робко поинтересовался Сашка.

– Кажется, я велел тебе молчать, – рыкнул Аластор. – Не вижу ни одной причины, по которой мне нужно втягиваться в это противостояние. Или ты по своей наивности считаешь себя таковой?

Опустив голову, Сашка грустно заметил:

– В рассказах Аластор всегда карает за несправедливость. Он дух мщения, демон, которому дали власть наказывать виновников преступления, кем бы они ни были. Я просто подумал, что он может помочь мне.

– Глупые россказни! – хмыкнул Аластор. – Не стоит так слепо доверять слухам. Он никому не помогает. Он занимается тем же, чем и все остальные в нашем мире, – выживает!

– А что будет со мной?

– С тобой? – Аластор пожал плечами. – Сегодня у меня будет достаточно дел, чтобы не задаваться этим вопросом. Оставим его на завтра.

Посчитав, что разговор окончен, Аластор двинулся в сторону сплошного ряда стеллажей, занимавших одно из небольших углублений в северной части грота.

Сашка пытался понять, домыслить сказанное Аластором. Он ухватился за эту явную, читавшуюся на поверхности мысль – охотились не за дедом и не за его небогатым скарбом, а за ним. И хотя верилось в это с трудом, все же следовало сознаться себе, что в подобном, кажется, не было лукавства. Но главное, он никак не мог понять, зачем Ордену понадобился мальчик из далекой провинции, у которого за душой не было ни гроша, а единственным покровителем и опекуном до вчерашнего дня был небогатый старик, известный разве что своими золотыми руками. Безумно хотелось объяснений. Хотелось услышать причину бесчеловечной охоты за ним. Но кто мог их дать? Аластор? Но он молчал. Быть может, не знал или просто делал вид.

Приблизившись к металлическим полкам стеллажей, только освеженных новой серебристой краской, Аластор замер и быстро очертил взглядом вереницу сложенных наверняка по какому-то порядку вещей. Здесь было все или почти все, что могло бы пригодиться человеку в его скромном существовании, или выживании – если посмотреть на это под другим углом. Наверное, здесь чего-то могло и не хватать, но человеку всегда чего-то не хватает. В общем, стеллажи уже едва справлялись с накопленным имуществом, и в ход начинали идти крепкие деревянные ящики, зеленого цвета, на которых белыми буквами были выбита цифровая маркировка. Что она означала, Сашка не знал, но Аластор уже давно использовал их как удобную и весьма практичную емкость для хранения. А хранить у него было что. Когда Аластор принялся набивать широкий, походный рюкзак, Сашка с изумлением отметил, что он не знает и половины того, что оказывалось внутри парусиновой ткани. Из того, что удалось идентифицировать, было: ножи, разных форм и длинны лезвия, пара черных пистолетов, новеньких, будто только купленных в магазине, арбалет, мутно-белые упаковки таблеток, оранжевые ампулки с неясной жидкостью, часы и нитки. В общем, снарядив рюкзак доброй частью походного имущества небольшого торгового каравана, Аластор с невообразимой легкостью закинул его на плечи и поспешил огласить простую, как выстрел, мысль: