Заговор против «Эврики». Брошенный портфель - Виктор Егоров

— Что ж, если это так необходимо, я готов помочь.

— Мы уже два часа сидим без сигарет. Нет ли закурить? — спросил обрадованный штурмовик и, беря пачку сигарет, протянутую Ильей, продолжал: — Я позвонил дежурным по команде, а эти ослы заявили, что нет ни одного свободного человека, и посоветовали подождать час-два. Они не понимают, что держать здесь арестованного опасно.

Закурив, штурмовик отправил пачку сигарет в карман, видимо в куреве они нуждались, зато было совершенно очевидно, что в шнапсе у них недостатка не было. Запах спиртного распространялся далеко вокруг.

— Не справитесь с одним красным? Вас же двое? — спросил Илья, ему не хотелось браться за такое поручение.

— Не в этом дело. Задержанный, услышав шаги, может спугнуть новую птичку. Спрятать его некуда, там всего одна комната.

— Хорошо, давайте вашего коммуниста.

— Сдашь его дежурным, скажи, задержан по делу коммуниста Грубера, — перешел штурмовик на “ты”, — задержанный отказался назвать себя. Подожди, сейчас приведу его. — И штурмовик бросился в подъезд.

Илья был расстроен. Отказать штурмовику опасно, а доставить коммуниста — это значит своими руками отправить товарища в концентрационный лагерь. Уйти? Штурмовик вот-вот выскочит, устроит скандал. Шутка сказать, не помог коллеге в трудный момент.

Не успел Илья решить, что делать, как штурмовик вывел задержанного. Низкий, невзрачный, с мелкими чертами лица, он напоминал подростка.

— Принимай. Это опасный преступник. Надо сдать его лично дежурному, — и штурмовик назвал адрес штаба своей команды.

— Хайль Гитлер! — попрощался Илья со штурмовиком и крикнул арестованному: — Ну, ты, красная свинья, шагай вперед, живо!

Задержанный, не обращая внимания на окрик, медленно пошел по улице.

Штурмовик исчез в подъезде.

“Что, если отпустить задержанного? Штурмовик даже не спросил фамилии. Конечно, отпустить, отпустить, сверлило в мозгу. При такой неразберихе, когда тысячами хватают ни в чем не повинных людей, это может пройти незаметно. Когда штурмовик протрезвится, он не сможет сказать, кому поручил доставить арестованного и кто этот арестованный. Ему будет неудобно возбуждать дело. Может быть, он видел Илью в штабе? Вряд ли, тогда штурмовик упомянул бы об этом в разговоре. А если придется столкнуться с ним где-нибудь? Но Илье казалось, что штурмовик не узнает его. На улице было темно. Если даже все выяснится, можно сказать, что преступник бежал. Никто не заподозрит Илью, да и Ганс Шульц уладит дело через свои связи. Но как это сделать? Освобожденный может оказаться не коммунистом и будет потом рассказывать, к какому хорошему штурмовику он попал. Значит, следует сделать так, чтобы задержанный не понял, что его отпускают. По дороге в специальную команду надо было пересечь оживленную улицу. Илья, заглядевшись на витрину, замешкался на перекрестке. Когда он обернулся, задержанного уже не было. Его серый пиджак мелькал далеко в толпе. Илья улыбнулся и облегченно вздохнул. Задержанный будет считать, что убежал от рассеянного штурмовика. “Один коммунист на свободе — это большая антифашистская сила”, — подумал Илья и быстро зашагал к дому.

III

Ганс Шульц сдержал слово. По его протекции Илья стал вхож в дома многих нацистских бонз. Особенно часто посещал он салон Густава фон Микка, в прошлом видного дипломата, по болезни отошедшего от дел. Он перенес инсульт и почти не владел правой рукой. Занимая солидное положение в нацистской партии, Густав фон Микк имел обширные связи в руководящих нацистских кругах. У него в доме собирались осведомленные люди. Будучи на службе в Испании, он женился на местной дворянке. Их дочь Эльза, с черными как смоль волосами, карими глазами и смуглой кожей, была похожа на свою мать, испанку. Живая, экспансивная, свободная в своих суждениях, она сразу понравилась Илье.

Илья зачастил в этот дом, но последние несколько недель из-за сдачи зачетов в университете он не был у фон Микков. Сдав последний зачет, он в тот же вечер отправился к ним.

Был вторник. В этот день там собирались почти все завсегдатаи салона.

Огромный зал с большими венецианскими окнами ярко освещен. На блестящем паркете разбросано несколько приземистых столиков с низкими креслами вокруг них, в углу рояль, на стенах картины.

Гости фон Микков ответили на общий поклон Ильи приветливыми улыбками. Все знали Ганса Шульца как ближайшего сотрудника фюрера в прошлом и рады были его племяннику.

Илья подошел к матери Эльзы. С ней рядом сидели Эмилия Шнель и незнакомая дама вся в черном. Фрау фон Микк поддерживала отношения с многочисленными знакомыми на родине. Часто кто-нибудь из них наведывался в Берлин.

— Познакомьтесь, моя кузина синьора Люсинда Баньярес.

Илья поклонился.

— Успешно ли сдали зачеты? — спросила Эмилия Шнель. Эта немолодая, высокая, костлявая и нескладная блондинка с большим носом и подслеповатыми глазами была богатой женщиной. Ее отец служил с Густавом фон Микком в Испании, и там их семьи сблизились. Эмилия и Эльза дружили, несмотря на разницу в летах: Эльза была моложе лет на пять. Они любили вспоминать Испанию.

Отвечая Эмилии, Илья присматривался, кто присутствует в зале.

Напротив дам — два дипломата: один — лет пятидесяти, с седыми висками — Рихард Шеммель, второй — уже дряхлеющий старик с огромной лысиной — Пауль Вермерен.

Рихард Шеммель был чиновником Министерства иностранных дел. Он состоял в родстве с Рудольфом Гессом, Пауль Вермерен — человек “старой школы”. Он был дипломатом еще в первую империалистическую войну. В конце двадцатых годов вступил в нацистскую партию и сейчас работал референтом имперской канцелярии, занимался главным образом внешнеполитическими вопросами. Он любил пофилософствовать о воспитании молодежи и был не прочь похвастать своей дружбой с Артуром Аксманом, главарем союза “Гитлеровская молодежь”.

Когда Илья подошел к ним, Шеммель и Вермерен горячо обсуждали отношения Германии с Австрией. Шеммель восхищался, как просто решил фюрер этот сложный вопрос. Но Илья знал, что не возможность лишний раз поговорить о делах привлекала Шеммеля к фон Миккам. Он надеялся получить руку великовозрастной девицы Эмилии Шнель, а заодно и ее капитал. Рядом с дипломатами, уставившись невидящим взглядом на превосходную копию “Мадонны” Микеланджело, сидел брат Эмилии, Вилли Шнель. Он был старше сестры почти в два раза, но еще бодрился, хотя и выглядел неважно. Старый разведчик и старый наци, полковник абвера, он когда-то занимал в разведке видное положение, а сейчас ведал учетом лиц, интересующих разведку.

Илья взглянул в противоположную сторону. Там, в углу у рояля, словно в ожидании концерта, стояли еще несколько человек. Самым видным был племянник Пауля Вермерена, Аким Шмунд, краснолицый, с рыжей шевелюрой, непомерно полный, но подвижный. Талантливый инженер, один из директоров крупповских предприятий. По убеждениям он был крайним националистом, одержимым идеей реванша. Он имел виды на Эльзу, но, не будучи уверен в успехе, не проявлял своих намерений.

Илья с удивлением остановил свой взгляд на молодом человеке с лихорадочно блестевшими глазами. Это был его однокашник по университету Фридрих Гальдер, который так возмущался вступлением Ильи в нацистскую партию. И этот здесь? Такая метаморфоза!

Рядом с Гальдером стоял голубоглазый блондин с великолепной спортивной фигурой — майор Эрих Шлифен, офицер генерального штаба. Он ухаживал за Эльзой и, кажется, пользовался ее благосклонностью.

Разговор в этой группе шел о возрождении военной мощи Германии. Аким Шмунд рассказывал о перестройке предприятий на производство вооружения. Илья присоединился к ним.

— Мы полностью обновили оборудование на своих предприятиях, и равного ему нет теперь в Европе. Я достоверно знаю, что это сделано не только на нашем концерне, точно так же поступил и “Рейнметалл”.

Шмунд называл заводы, говорил, какие из них изготавливают танки, а какие пушки, хвалил боевые качества вооружения.

Майор Шлифен задал ему несколько вопросов, отвечая на некоторые, Шмунд привел ряд секретных подробностей. Илья запоминал каждое слово.

— В этом деле, как и везде, принимает непосредственное участие сам фюрер. Я удивлен его глубокими познаниями в деле производства вооружения, — несколько раз повторил Шмунд.

— Большую работу по военной подготовке проводят и имперский комиссариат, — заметил майор Шлифен,

— О, боже, конечно. Под этим названием герр Геринг замаскировал по существу военно-воздушное министерство, — сказал Шмунд.

— Когда я узнал, что в имперский комиссариат назначены полковники рейхсвера Вевер, Штумпф и подполковник Биммер, то сразу понял, чем это учреждение будет заниматься, — сказал Шлифен.