Золото мертвых. Дворянин - Юрий Корчевский

Солдат привёл его к шатру. Внутри слышались голоса.

Вышел офицер:

– Заводи!

Наклонившись, Андрей вошёл внутрь.

Под парусиной было сумрачно. В центре шатра, у стола, заставленного немудрёными закусками, стоял сам Пётр в окружении свиты. Из знакомых Андрею лиц присутствовал только Лефорт.

– Твоя правда, француз! Не одолели мы на сей раз неприятеля. Осень надвигается, холода. Оставаться далее в чистом поле нельзя. Мы уходим, но ещё вернёмся, и Азов будет нашим!

– Верно, государь! – склонил голову Андрей.

– Не пропало ещё желание служить мне?

– Только окрепло, государь. У вас, у русских, есть поговорка: «За одно битого двух небитых дают».

– Ха-ха-ха! – расхохотался Пётр.

Свита вежливо и с готовностью захихикала.

– Я только что Лефорту эти слова говорил. Фортификатором пойдёшь?

– Пойду.

– Мне знающие люди нужны, строить много буду – крепости, города! И Крым возьмём, придёт время!

– Время нужно, государь, – сказал Андрей, – и подготовка серьёзная. У османов пушки хорошие и много.

– И у нас будет! И флот будет! А чего же ты, бестия французская, не спрашиваешь, сколь жалованья получать будешь?

– Не осмеливаюсь, государь. Шею ещё саднит от предчувствия виселицы.

Пётр рассмеялся:

– Злопамятный ты… Но умён! Сам силы увидел, всё просчитал. Мне такие грамотные нужны. А то Апраксин вон твердил: возьмём, возьмём! Силы у нас немерено! Это без флота и артиллерии? Чванство! Зачислить француза, переодеть его, как подобает. Служи честно, я за тобой наблюдать буду. А жалованье положу, как и всем, в обиде не оставлю.

Глава 2. «Птенец гнезда Петрова»

Пётр был молод, но умел из неудач делать выводы.

До зимы войско добралось до Воронежа.

Государь был энергичен, развил кипучую деятельность. Было мобилизовано двадцать пять тысяч крестьян на верфи, приглашены иноземные мастера-корабелы.

Строили флот. Было построено два крупных корабля, двадцать три галеры и тысяча триста стругов и барок. Одно плохо – строили в спешке, из сырого дерева. Коробки получались тяжёлые, на стапелях готовая обшивка высыхала, и появлялись щели и трещины.

Пётр издал указ: холоп, вступивший в армию либо флот, получает свободу от рабства.

Во главе флота был поставлен Лефорт. Очень ему благоволил Пётр, захаживавший к Францу ещё в Москве, в Немецкой слободе. Кстати, там он и познакомился с Анной Монс, научился курить и пить вино.

Сухопутная же армия благодаря указу возросла до семидесяти тысяч человек. В неё вошли украинские и донские казаки, калмыцкая конница.

Появился флот, которого не было, значительно возросла армия. Но командиры были слабо обучены, а новобранцы в пехоте толком не обучены огнестрельному бою. Кроме того, почти не прибавилось пушек. Для их изготовления требовалась медь, которой не хватало, а главное – не хватало литейщиков, пушечных мастеров.

Андрея назначили старшим инженером команды. Под его началом были мобилизованные крестьяне, валившие лес и распиливавшие его на доски. Труд ручной, тяжёлый и опасный, от травм на лесоповале едва ли не ежедневно гибли люди.

Приезжал Пётр с инспекцией, подгонял:

– Давай быстрее и больше! Лес строевой гони!

– Помилуй Бог, Пётр Алексеевич! На верфи лес прямой нужен, сосны, особливо на мачты. А тут тополя, осины да дуб. Некорабельный лес!

– Твоя правда. Но мне к весне суда нужны.

Со всех концов Руси везли в Воронеж пеньковые верёвки и канаты, смолу, продовольствие, ткани для пошива формы, сапоги, порох, свинец. Жизнь в городе кипела – никогда ещё мануфактуры и мастерские не знали таких массовых заказов.

В первых числах мая, едва просохла земля, войско двинулось к Азову. Конница шла сама, пехота плыла на многочисленных малых судёнышках.

Уже 16 мая русские осадили Азов. А 20 мая казаки на галерах напали на караван турецких судов.

Для турецкого флота появление кораблей у русской стороны стало неприятной новостью. Были уничтожены две турецкие галеры и девять малых судов.

27 мая русские суда вышли в Азовское море и отрезали крепость от снабжения по морю.

Новость эта быстро дошла до Крыма и Стамбула. Султан выслал немногочисленные суда, надеясь разогнать русские корабли, но турецкая флотилия в бой вступить не решилась и стояла на виду, вдалеке. Турки не ожидали, что судов будет много. Да и вообще появление у русских флота явилось для них неожиданностью.

Крепость была в полном окружении, лишённая подвоза провизии и подкрепления. Стоявшие к югу от Азова, за рекой Кагальник, татары, верные союзники османов, дважды, 10 и 24 июня, предпринимали попытки атаковать русских. Но 60-тысячная татарская конница потерпела неудачу.

Андрей как фортификатор участвовал в подготовке штурма. Было решено рыть траншеи, делать подкопы, подводить под стены крепости пороховые заряды и взрывом обрушить её стены. Люди из его команды работали день и ночь, сменяя друг друга, однако до взрывов дело не дошло. 17 июля полторы тысячи донских и запорожских казаков самовольно, без команды, ворвались в крепость, заняв с боем два бастиона, и засели там. Турки пытались их выбить, но безуспешно.

На военном совете успех казаков решили развить и начали интенсивные артиллерийские обстрелы крепости. Пушки и мортиры громыхали не смолкая. Турецкий гарнизон, уже испытывая нужду в провизии, обстрелов не выдержал и выкинул белый флаг. Неприступная доселе крепость сдалась.

На следующий день удалось взять Лютих, находящийся в устье северного рукава Дона.

Уже 23 июля Пётр утвердил план ремонта и строительства новых укреплений в крепости, которая была сильно повреждена артобстрелами и пожарами, – царь собирался оставить в Азове гарнизон. Но город не имел удобной гавани, и к 27 июля было выбрано удачное место на Таганьем мысу, где через два года будет основан город Таганрог.

За заслуги воевода Шеин был пожалован первым русским генералиссимусом.

В походных шатрах были накрыты столы – Пётр и свита праздновали победу. Закуска и еда были непритязательными, чай не во дворце. Но вина было вдосталь.

Солдатам в ознаменование победы было выдано по чарке водки. Андрей ужинал со своей командой, когда за ним явился вестовой:

– Государь Пётр Алексеевич тебя к себе вызывает.

Эх, некстати! После чарки водки разговоры пошли, расслабились. Да и горячий кулеш на столе в котле стоит. Но государь ждать не любит, горяч. Причём Андрей знал из истории, что с возрастом эта черта у него не прошла. Пётр всегда был вспыльчив, тогда свита и челядь предпочитали не показываться ему на глаза.

Караул из семёновцев пропустил Андрея беспрепятственно.

В шатре было людно, шумно. Горели маленькие светильники, отбрасывая причудливые тени на полотняные стены. По походным меркамстол был накрыт богато, и Андрей разом ухватил взглядом кушанья. Рыбных продуктов, невзирая на близость реки и моря, не было. Андрей тогда не знал, что Пётр не приемлет рыбу ни в каком виде – ни жареную, ни солёную, ни копчёную.

– А, француз! Как видишь, не забыл я о тебе, – увидев Андрея, весело закричал ему Пётр. – У меня память хорошая, дважды прав ты оказался: и в первый поход на Азов, когда ты предрёк мне неудачу, и сейчас. И скрытый намёк твой я понял, что без судов Азов не взять. Насчёт флота всё верно! Сделали мы флот – и вот она, виктория!

Генералы и офицеры за столом закричали:

– Ура! Слава царю! Многие лета!

Пётр сам налил из кувшина вина и протянул кружку Андрею:

– Выпей за победу, раздели радость!

Андрей принял кружку, поблагодарил царя и выпил вино до дна. Кружку перевернул, показывая, что опростал её до конца.

– Садись, поешь!

Андрей с трудом нашёл свободное место в дальнем углу – не будешь же расталкивать локтями генералов и князей. Ел стоя, как и большинство присутствующих. Видимо, пиршество началось давно: лица мужчин были красны, все радостно возбуждены и говорили только о боевых действиях.

Лефорт поднял кубок:

– За царя, за победы русского оружия! Славься!

Присутствующие дружно выпили. Вино ли ударило Андрею в голову или ещё что, только он негромко заметил:

– Азов взяли, победа налицо, только без пользы она.

Вроде тихо сказал, но его услышали. Мгновенно наступила тишина. Блин! Воистину язык мой – враг мой! Но слова уже прозвучали, и их услышали.

Пётр нахмурился:

– Это ты сказал, француз?

– Я, Пётр Алексеевич.

– Поясни, я что-то не понял!

На Андрея уставились генералы, и их взгляды были раздражённые, осуждающие. Какой-то французишко хочет отнять у них заслуженную победу! Да его место в траншеях, в подкопах! Царь милость оказал, на службу пригласил, а этот паршивец стратега из себя строит.

Взгляд Петра был грозен и не предвещал ничего хорошего. Но потерявши голову, по волосам не плачут.

Андрей набрал воздуха в грудь:

– Азов в твоих руках, государь, и в Азовском море твой флот – это так.

Среди генералов и офицеров прошёл лёгкий гул. Есть всё-таки победа. Но, по мнению Андрея, победа была пирровой.