Лажечников - писатель и мемуарист - Н Ильинская

______________

* Русский архив. - 1885. - № 6. - С. 318.

Друг Белинского И.Панаев вспоминал: "По мере того, как Белинский возбуждал к себе все большую любовь и уважение нового поколения литературного и нелитературного, старое литературное поколение смотрело на него все с большим ожесточением и бессильною злобою. Один из всех старых литературных авторитетов - И.И.Лажечников - искренно дорожил его мнением и каждый приезд свой в Петербург посещал его*.

______________

* Панаев И.И. Литературные воспоминания. - Л., 1950. - С. 262.

Мемуары Лажечникова о Белинском при мелких неточностях несут в себе ценный фактический материал, проливая свет на годы учения и московский период жизни критика, на его отношения с семейством Бакуниных, фамилию которых Лажечников не мог назвать (Михаил Бакунин как "политический преступник" отбывал ссылку в Сибири), но изображению которых уделено значительное место в очерке.

Заключительное произведение мемуарного цикла "Как я знал Магницкого" повествует о состоянии Казанского университета и вместе с тем, благодаря особенностям манеры Лажечникова-мемуариста, любящего "боковые ходы", отступления по ассоциациям, дает картину культурной жизни в последние годы царствования Александра I. Перед нами предстает Россия, в которой произошли трагические перемены в общественной жизни. Если приметы "дней Александровых прекрасного начала" - это приближение к царю ярких талантов (Сперанский, Чарторийский, Новосильцев), закон о вольных хлебопашцах, открытие Публичной библиотеки, Харьковского и Казанского университетов, то в дальнейшем следуют возвышение Аракчеева, военные поселения, гонения на университетскую науку.

В центре очерка - фигура Михаила Леонтьевича Магницкого (1778-1855), в описываемое время - попечителя Казанского учебного округа. Будучи человеком неординарного ума и способностей, Магницкий предпочел путь грибоедовского Молчалина: сделал себе карьеру умением расчетливо выбирать покровителей и ревностным исполнением их планов. Магницкий сблизился со Сперанским, затем, после его падения, снискал расположение А.Н.Голицына - министра духовных дел и народного просвещения, президента Российского Библейского общества, главного начальника цензуры, который совершил эволюцию от вольтерьянца к мистику, опасавшемуся всякого свободного проявления умственной жизни как ереси. В 1824 году, когда положение А.Н.Голицына пошатнулось, Магницкий делает ставку на Аракчеева, и здесь не последнюю роль сыграл его "Сон в Грузине" - написанные в льстивых тонах впечатления о пребывании в Грузине, новгородском имении Аракчеева.

В мемуарах Лажечникова мы видим Казанский университет в тот момент, когда преобразования Магницкого вполне достигли своей цели: "вольнодумства" нет и в помине, преподавание всех наук основано на благочестии, потому что, как писал Магницкий в одной из своих статей, "одна религия есть предмет, предохраняющий науки от гниения". Университет-монастырь 20-х годов ("от стен университета... веяло... гнилью старых аббатств") под пером Лажечникова предстает страшным, потому что лишение человека права на самостоятельную мысль растлевает человеческую душу. Будучи скромным служащим, писатель увидел общую нравственную деградацию, когда "спрос на благочестие" породил в ответ ханжество, лицемерие и создал питательную среду для процветания беспринципных подлецов. И.И.Лажечников не выступал открыто против Магницкого и его идей, но в течение всей жизни, неизменно оставаясь порядочным, честным и благородным человеком, несомненно, оказывал влияние на нравственный климат общества. И именно поэтому мемуары Лажечникова так ценны и актуальны в наше время.

Теперь, с высоты полуторавековой дистанции, видно, что современники преувеличивали, называя Лажечникова "отечественным Вальтером Скоттом". Эпоху в развитии русской литературы его творчество не составило. И тем не менее он по праву занимает свое достаточно почетное место в русской культуре.

Н.Г.Ильинская