О том, как меня стали ненавидеть - Арсений Лебедев

Та фыркнула в ответ:

– Сейчас покажу тебе девочку…

Подставляю лицо. Саша усмехается.

– Так ты ближе подходи. Чего боишься?

Я бесстрашно приближаюсь. Марина глядит на всё это и паникует.

– Да не приближайся к ней, огребёшь же…

В ответ ваш покорный слуга махнул рукой и продолжил приближать щёку, думая, что ничего мне на будет. Максимум, что она сделает, это пропишет леща. И каково же было удивление всех на кухне, когда вместо этого она размахнулась и врезала мне локтём по левой скуле, а потом обхватила рукой мою шею и начала душить аки боец UFC. Нас тогда еле разняли, до того серьёзно Саша подошла к делу в попытке доказать, что я не с той связался.

– Ну, вот говорили же… – возмущённо сказала Марина, вытащила из морозилки кусок замороженного мяса и дала мне, – приложи.

– Не хочу.

– Приложи, не то потом синяк будет…

Я гляжу на Сашу и улыбаюсь.

– Шрамы украшают мужчин… – и подмигнул ей.

– Ещё хочешь? – спрашивает она.

– Ой, – махнул рукой, – бьёшь как девчонка. Прям, типично, – потом ухмыляюсь и добавляю, – надеюсь, трахаешься лучше…

Саша рассмеялась.

– А ты хочешь проверить?

– Да.

– Ну, давай.

– Давай.

Правда, поначалу мы никуда не пошли, ведь наша неприязнь друг к другу пока не улетучилась. Зато мой напор ей понравился. Так ещё несколько минут мы подмигивали друг другу и кивали в сторону спальни, пока она, наконец, не встала и не пошла. Я на секунду удивился, но не растерялся и двинул за ней. Народ вслед нам улыбался. Все кроме почему-то Мадины.

Это надо было видеть, как грациозно она шла по коридору, кончиками пальцев чуть дотрагиваясь до стен, а также игриво виляя попкой. Интересно даже, кем она себя представляла в тот момент… Наверно, какой-нибудь героиней мелодрамы или американского любовного романа. Выглядело бы это чертовски сексуально, если бы не происходило в полуразваливающемся постсовковом доме полузаброшенного посёлка с трескающимимся стенами и отваливающимися от влажности обоями, да и она не голливудская звезда, а фактически деревенщина. Так что я с тех пор её называл в общении с друзьями не иначе как её величеством императрицей колхоза. Не посчитайте это насмешкой над ней. Наоборот, мне очень льстило, что она своей вальяжной походкой пыталась меня соблазнить и возбудить. Но не в такой окружающей действительности же!

И вот мы в гостиной устроились на диване почти во мраке. Лишь чуть-чуть помещение освещали лампы с кухни, давая нам призрачные отголоски света, но позволяя видеть очертания друг дружки. В этой полутьме она легла, а я устроился сверху. Мы начали целоваться. Делал я это как всегда жадно и страстно как зверь, будто в последний раз. Но Саша меня резко остановила.

– Нет. Давай нежнее.

И вновь поцелуй. Я делаю это медленнее. Она не унимается.

– Ещё нежнее. Как будто ешь мороженое.

Аналогия, честно говоря, была мне абсолютно непонятна. Я, если ем мороженое, то или кусаю его большими кусками, или жду пока подтает, а потом ем ложкой подтаявшую массу. Когда был совсем ребёнком, облизывал мороженое, как леденец. Но чтобы губами и чтобы было сравнимо с французским поцелуем, то нет – так я мороженое никогда не ел и не понимал, как это возможно. А даже если бы, то делал бы это быстро и без всякой нежности. Это же продукт, а не латексная имитация женских губ…

Так что я начал целовать ещё медленнее, пока её не устроил конечный результат. Вообще поцелуи с ней были самыми уникальными из всех, что я испытывал в принципе в жизни. Мы не столько облизывали языки друг друга, сколько медленно и нежно тёрлись губами. Ощущения… Нет, не плохие. Наоборот, приятно. Просто это было странно и удивительно от того, что раньше я ничего подобного не испытывал. И, признаться честно, я бы с радостью ощутил вкус её губ вновь, и именно так, как это было тогда.

Потом настало время оголяться. Она уже сняла лифчик, а я рубашку. Уже начал, было, расстёгивать её ремень на брюках, но вдруг почувствовал пронзающий материю дикий от злобы и зависти взгляд. Я поднял глаза. Это Мадина выглядывала из-за угла, не скрывая своего раздражения. Её оскал, освещаемый тусклым светом с кухни, придавал даже некоторую зловещность. Глаза же у неё блестели ярчайшим огнём ярости и зависти…

Чтобы не возникло лишних вопросов, сразу скажу. Нет, закрыть дверь я не мог, потому что двери в гостиную не было в принципе. Остальные комнаты были или детьми заняты, или на них собирались спать другие, и трахаться на диванчике, где ложились Юра с Оксаной, было как-то не комильфо. В конце концов, сюда нас сразу повела Саша. И очевидно было, что я, по всей видимости, мог оказаться далеко не первым, кто следовал за ней по этому коридору. Такая вот квартира, такие вот условия…

– Вот же шлюха… – прошипела она, глядя на нас.

Это тут же услышала Саша. Оттолкнула меня, начала вставать и одеваться. Я решаю не отступать.

– Слушай, может продолжим, а? Я тебе куни сделаю.

– Заткнись, сука! – слышу в ответ Сашино шипение.

Она быстро застегнулась, встала и ушла на кухню, очевидно, не пожелав выглядеть шлюхой в глазах Мадины. Хотя на что надеялась, когда вела меня в комнату с проходом, где нельзя было закрыть дверь, не знаю. Я в итоге огорчённый сижу с поникшей головой и злюсь на Мадину: «Да что с тобой не так, поганая ты тварь!!!»

Одевшись, пошёл на кухню. Там уже Саша с ней переругивалась.

– Я всё ему расскажу.

– Что расскажешь?! У нас ничего не было!

– А что собирались делать? – хитро ухмыльнулась Мадина, – только за дуру меня не держи.

– Ой, да иди ты в жопу!

– Обязательно пойду, но прежде расскажу.

– Кому расскажешь?! – раздражённо спрашиваю я Мадину, испепеляя её своим взглядом. Собака такая лишила меня возможности потрахаться, и разговаривать с ней как с человеком я был не намерен…

– Мужу своему, – хитро улыбнулась она в ответ.

– Мужу? – удивляюсь я.

Потом мне рассказали, в чём сыр-бор был, и в чём-то история отдалённо напоминала сериал «Великолепный Век». Оказывается, Саша, когда переехала из Луганска в Лоухи, сразу же подцепила мужа Мадинки, тоже азербайджанца по национальности, видимо, возомнившего из себя султанчика, желавшего состряпать у себя дома гарем. Он и возымел наглость привести Сашу домой, сделав, считай, любимой женой. И сложно сказать, что тут сработало. Или его законная жена побоялась от мужа уходить, не желая оставаться одной без поддержки там, где она никому не нужна. Или же она не смела никак препятствовать решению мужа завести себе любовницу, так как в восточных, исламских семьях привести домой другую, если можешь прокормить всех, не порицается. Там и гарем можно, и вторую, и четвёртую жену, а кому-то и этого, видимо, мало,