Мастерская: Галерея спящих - Бахор Рафиков

Он вновь улыбнулся, вспоминая этот момент. Да, его инициатива встретила весьма радужный отклик со стороны начальника тюрьмы, но вовсе не из-за его душевной доброты, а из-за корыстных желаний.

– Представьте, – говорил Антуан, – что я сделаю из этих мешков с костями, если у каждого из них будет какой-нибудь музыкальный инструмент… Через неделю они достигнут уровня опытного новичка, через месяц – искушенного любителя, а через год… о, через год, я представлю вам первый в мире тюремный музыкальный коллектив! Я приведу их к вам, прямо в этот кабинет, и эти маленькие Моцартята, озорные Вивальдята и… еще невесть какие Штраусята наполнят это место волшебством! Помяните мое слово!

– Ну не знаю… как-то маловероятно… – потупился начальник тюрьмы.

Антуан подбежал к столу и перегнулся через него, приблизив свое лицо вплотную к лицу мужчины.

– Посмотрите в мои глаза… эти глаза видели струны скрипки семь лет. Они уже пропитались ее звуками и ее божественной силой. Они не могут лгать. Черт, да обо мне даже написана книга, нет, две книги! Можете думать что угодно, но я скажу вам одно: вам очень повезло с таким преступником, как я. Потому что… – он перешел на шепот, – с моей помощью вы вознесетесь намного выше…

И Антуан поведал начальнику тюрьмы свой необычный план – организовать благотворительные выступления тюремного оркестра для детей сирот с целью привлечения внимания общественности к столь неординарному подходу совершения благих дел.

– Поначалу мы схлестнемся с волной безжалостной критики… как-никак мы собираемся дать заключенным возможность на какое-то время выходить на свободу и взаимодействовать с определенной социальной группой… но позже, после нескольких удачных выступлений, ваши действия будут оценены по достоинству… и, несомненно, дадут вам возможность покинуть это серое место и усесться где-нибудь повыше…

Глазки начальника тюрьмы заблестели. Антуан с удовлетворением смотрел, как точно подобранный им ключ медленно открывает дверь в мир отчаянных грез этого человека.

– Но… какая от этого всего выгода вам? И заключенным?

Антуан мягко улыбнулся.

– Моей наградой будет возможность заниматься любимым делом в этом месте… а что касается заключенных…

Что касается заключенных… да, Антуан действительно упустил этот момент из виду. Когда он озвучил свою идею сокамерникам, они просто фыркнули. Эти люди не нуждались в каких-либо увлечениях и самосовершенствовании. Тем более им было все равно на всяческие благородные мотивы. Нет, тут нужно было что-то другое, то, чего ни у одного здесь не было, но что каждый жаждал больше всего на свете. Свобода.

А путь к ней лежал только через…

– Побег! – громко провозгласил Антуан за столом во время обеда. Десятки заключенных мгновенно повернулись к нему, побросав ложки в тарелки с отвратительной вязкой кашей. Через минуту они уже облепили его со всех сторон, охотно поглощая изящные слова музыканта вместо еды.

Антуан встал с койки и сел, взглянув на луну за оконной решеткой. Каков был его план побега? Он и сам этого не знал. Он лишь сказал всем, что «во время концертных вылазок обязательно появится такая возможность». Не более чем слепая надежда, но даже этого хватило для того, чтобы заключенные мгновенно расхватали музыкальные инструменты и страстно учились игре на них часами напролет. Вот уже почти год, как их желание не угасает. О, Франц даже не догадывался, как был прав, сказав, что не верит в то, что преступникам действительно интересна вся эта музыкальная идея. Если бы он только знал их истинные мотивы…

Правда, позапрошлый разговор с другом заставил его крепко задуматься над всей этой затеей.

Антуан, я все понимаю. Но там, за этой дверью, сидят убийцы, насильники и воры. Это безумие – позволить им покинуть тюрьму даже на несколько часов, чтобы провести какой-то сомнительный концерт! А если что-то пойдет не так?

Действительно, что, если кто-нибудь из заключенных не выдержит и сорвется во время концерта или по пути на него? И даже если произойдет чудо и им всем действительно удастся сбежать – как он будет жить после этого, зная, что спустил зверей с цепи? Каков шанс того, что из двадцати четырех человек все осознали свои ошибки и больше не будут совершать их? Все эти мысли терзали душу Антуана, и с сегодняшнего дня, после очередного визита Франца, к ним еще добавился серийный убийца писателей, который должен быть на его месте, но все еще вершит свою ядовитую расправу в городе. Впервые за долгое время Антуан начал думать, что совершил ужасную ошибку. Будущее представало перед музыкантом в виде густого тумана неизведанности. Всю жизнь он мчался по лабиринту судьбы, будучи уверенным, что каждый его поворот или развилка куда-то да приведут его. Но в данный момент он все отчетливее понимал, что бежит не просто в никуда. Он бежит в тупик.

Машина резко затормозила перед велосипедистом.

– Разуй глаза, ненормальный! – проревел водитель, высунув голову из окна.

– Извините! – крикнул ему вслед Франц, поднимая свой велосипед с земли.

Через несколько минут он уже докатил до нужного офисного здания и, зайдя внутрь, позвонил в черную дверь. Через мгновение курьера уже поливали волной брани с порога.

– …опоздать на двадцать пять минут! Все производство «стоит» из-за отсутствия этого прибора, что за некомпетентность! Как вас зовут? Федор? Неудивительно, что вы настолько безалаберны в своей работе…

Франц стоял и терпеливо слушал гневную тираду этой женщины. Он бы все отдал, чтобы на ближайшие пять минут стать глухим и не слышать всего этого.

Все, что тебе нужно, Франц – это включить воображение.

«Ни за что» – мысленно произнес он, сжимая руки в кулаки. К несчастью, женщина заметила это.

– А, так вы еще и неадекватный! Знаете, я сегодня же позвоню вашему…

Спустя минуту Франц уже лихорадочно вдыхал свежий воздух, стоя на улице. Взаимодействие с внешним миром оказалось не таким простым, как поначалу казалось. Бешеные водители, разъяренные получатели посылок – ветер негатива срывал солнечные летние флажки беззаботности в душе писателя. К слову, ветер поднялся не только там: пока он был в офисе, свинцовые дождевые облака сгрудились на небе, опустившись довольно низко. Люди, вооружившись зонтами, сменили шаг на бег, чтобы скрыться подальше от начавшегося неистового ливня. Франц сел на свой велосипед и поспешил обратно в контору. Проехав по мосту и завернув за угол многоэтажки, он неожиданно столкнулся со Стасом, который тоже работал курьером в том же агентстве, что и Франц.

– Федор! Как здорово, что ты мне попался! Слушай, выручай… мне нужно доставить эту посылку одному человеку, а у меня колесо сдулось на велосипеде. Еще этот чертов дождь… Помоги, а? С меня причитается!

Франц натянул капюшон на голову, стараясь разглядеть то, что было у Стаса в руках.

– Это что, картина?

– Похоже на то… не самый удобный багаж, согласен, но получатель очень важный человек… по крайней мере, деньги он оставляет приличные…

– Куда ехать?

– Федор, ты мой спаситель! Королева 19. Просто оставь картину у двери дома, получатель не любит общаться с глазу на глаз. Спасибо еще раз!

Франц прикрепил картину в чехле к своему велосипеду и покатил вниз по улице. Беспощадный дождь решил здорово оторваться на нем за все те годы, что он сидел дома, погруженный в свой мир. Когда Франц остановился у ворот большого особняка, его одежда уже была тяжелее тела. Взяв в руки картину, курьер подошел к двери, до которой дождь уже не доставал, и прислонил ее к стене. Он уже хотел было поспешить обратно, но тут увидел конверт, приклеенный к двери. Внутри лежало несколько денежных купюр и небольшая записка.

Благодарю за работу. Ваши услуги мне еще понадобятся. Через два дня здесь же вас будет ждать очередная посылка с конвертом, которые нужно будет доставить по тому же адресу.

В 17.00

Милорд

Франц поднял брови. Где-то он уже слышал это имя… если он не ошибался, это был заказчик Александэра. Теперь понятно, чью картину он только что доставил. По возвращению в мастерскую надо будет попенять художнику за то, что тот делает свои шедевры такими большими и тяжелыми. Франц посчитал деньги. Здесь было больше, чем в его предстоящей зарплате за месяц, из которой, несомненно, вычтут немалую сумму за позднюю доставку того прибора. Он улыбнулся. Похоже, что он теперь не особо нуждается в этой конторе, посылающей его к отвратительным грубым людям, когда у него есть этот Милорд – заказчик-сказка, не требующий непосредственного контакта с курьером и щедро платящий за оказанные услуги. И, как-никак, он будет доставлять не какие-нибудь безделушки, а картины своего друга.