Стена (СИ) - Гартвиг Дмитрий

Линда поразила фамильярность, с которой общались эти двое. Нет, он бы не удивился подобному отношению со стороны виконта, в конце концов, его титул был выше. Но ведь именно барон первым начал разговор в подобной манере…

— Маги, Грегор, — вывел герцогского сына из размышлений голос барона, — это высохшие старики, которые половину жизни положили на изучение тайн, нам с тобой недоступных. Именно поэтому они способны сжигать половину войск северян и обращать в бегство остальных. А это что? Что это за молокососы, я тебя спрашиваю?

Подобного обращения сын герцога потерпеть уже не мог.

Он всё понимал. Ехидное презрение преподавателей в академии Линд всегда воспринимал, как должное. Он вполне сносно выдерживал походные и военные тягости. Без ропота согласился, когда виконт, что был намного ниже по происхождению, принял командование. Не возмущался, когда ему приходилось шагать в одной колонне со вчерашними крестьянами, постоянно спотыкающихся об собственное оружие.

Но никому и никогда он не позволял называть его молокососом. И не позволит впредь.

— Выбирайте выражения, барон! — отчаянно выкрикнул Линд.

Молодой маг сам до конца не понимал, на какую именно реакцию он рассчитывал. Возможно, на то, что барон стушуется, замнётся и принесёт извинения. Ему, наверное, хватило бы просто секундного изумления и прерванного разговора.

Но получилось не совсем так, как Линд ожидал.

— Ты сперва бабу в койку завали, сопляк, а потом уже будешь влезать в разговор, — совершенно буднично огрызнулся барон, ни на секунду, не прерывая темпа диалога.

Марта прыснула.

— Кажется, наше ясное высочество, вас только что неплохо сбрили, — хихикнула девушка.

Линд, обернулся на своих товарищей в поисках поддержки, однако у всех реакция была одинакова. Одни ухмылки и улыбки, лишь только Луиза с ужасом прикрыла рот ладонями, сложенными лодочкой. Но от её поддержки в данном вопросе было больше вреда, чем помощи. Как минимум, чисто репутационного, графскую дочку всерьёз из их компании не воспринимал никто.

Значит, всё придётся делать самому.

Линд соскочил с телеги и широкими шагами направился к барону. Молодой маг сам до конца не понимал, что хочет сделать: то ли в грубой и беспомощной форме потребовать извинений, то ли вызвать старого вояку на дуэль. Линду хватало ума, чтобы понять полную несостоятельность обоих вариантов развития событий, но оставить без внимание подобное оскорбление он не мог. Точнее, вполне мог, однако в голове вихрем проносилась уязвлённая кровная гордость, наглухо заглушившая все рациональные доводы.

Барон тем временем продолжал преспокойно болтать с виконтом, не обращая на приближающуюся гневную фигуру Линда никакого внимания. Лишь только когда молодой маг подошёл совсем в упор и замер в нерешительности, неспособный выбрать свои дальнейшие действия, только тогда старый вояка соизволил повернуться к нему лицом.

— Ну? — спросил он. — Что ещё?

— Барон, вы не знаете, с кем вы разгова… — возмущённо начал Линд, однако барон не дал ему закончить.

— О, неужели? А мне кажется, что прекрасно знаю. Говорю я сейчас с малолетним идиотом, выросшим в каком-нибудь расписном дворце, и потому считающим себя пупом земли. У тебя, сопляк, две беды: девственность, за которую ты дуешься на весь свет, и глупость, которую ты предпочитаешь не замечать. И если первый недостаток проходит со временем, то второй будет с тобой до конца дней. Встать в строй!

Повернувшись к остальным магам, барон гаркнул:

— Это к вам ко всем относится, молокососы. Построиться. Живо!

Молодёжь, ошарашенная таким приёмом, недоумённо переглянулась, однако лениво, очень нехотя, исполнила-таки приказ, выстроившись неровной шеренгой, в которой долговязый Марк соседствовал с приземистым и кряжистым Хольком.

— Тебе особое приглашение нужно? — спросил барон, обращаясь к неподвижному Линду. — Встать. В. Строй.

Линд, к его чести, нашёл всё-таки в себе силы поднять глаза, которыми до этого неотрывно ковырял баронский герб, вышитый на уровне груди. Молодой маг поднял взгляд, встретившись своими расширенными зрачками с ледяной волной ярости, исходившей от барона. Самообладания под таким немым напором у него хватило лишь на секунду, после чего сын герцога развернулся и постарался как можно быстрее занять своё место в шеренге.

По крайней мере, успокаивал он себя, мало у кого из присутствующих хватило бы духа на большее.

— Если вы думаете, — прогремел барон, заложив руки за спиной и прохаживаясь мимо строя, — что ваши мимолётные ужимки остались без внимания, то вы ошибаетесь. На первый раз я сделаю вид, что не заметил их. Но на второй… Виконт, будьте добры напомнить, что, согласно армейскому уставу, полагается за неуважительное отношение к командиру?

— Три удара плетью, если командир неблагородного происхождения, — равнодушно произнёс виконт. — Проход через строй с палками, если благородного.

— Вы услышали, — рыкнул барон. — К вашей печали, происхождения я благородного и стоит, наверное, всё же представиться. Я барон Гильем Рейкландский, больше известный в свете как Чёрный барон или Ужас Гетенборга. История всем известная, так что обойдёмся без краткого пересказа моих заслуг. И с этого момента вы, желторотики, переходите под моё командование.

Новость о переходе под какое-то там командование абсолютно померкла на фоне прозвучавшей фамилии. Линд поймал на себе удивлённый, с нотками паники, взгляд Марка и открыто-паникующий Луизы. Остальные были чуть более сдержаны, однако удовлетворённую улыбку Холька, на мгновение появившуюся на лице северянина, сложно было не заметить.

— Спешу вам напомнить, — продолжал барон, — что вы на войне. Войне тяжёлой, совсем не такой, о которой рассказывают разные подпевалы в трактирах. Вы все были под Гетенборгом, сами всё видели. Полный разгром. На нашем направлении враг превосходит нас числом и выучкой, у нас лишь чуть больше трёх тысяч регулярных, хороших солдат. И ещё около четырёх тысяч ополченцев, но лично я их за солдат не считаю. Как не считаю за них и вас. Тем не менее, нам необходимо выстоять и дать королю время собрать достаточно сил. И поверьте мне, — при этих словах барон хищно улыбнулся, — я сделаю всё возможное, чтобы имперцы обломали об нас зубы.

В этом у Линда не было никаких сомнений. «Баллада о клинках», посвящённая сражению под Гетенборгом десятилетней давности, была любимой песней его детства. Он знал её наизусть.

— Нам повезло, — не успокаивался барон. — Вороний перевал перекрыт непогодой, и поэтому имперцы появятся здесь не раньше, чем через две-три недели. По крайней мере, мне хочется на это надеяться. И все эти две недели, сопляки, вы не будете у меня вылезать из тренировок. Просто потому что я очень хорошо знаю, что такое магическая поддержка. И когда солдаты Империи будут у стен города, я хочу встретить их во всеоружии. Вам всё понятно?

Строй ответил гробовым молчанием, молодых магов хватило лишь на непонимающее переглядывание.

— Я не слышу ответа, — сурово, слегка повысив голос, произнёс барон.

— Так точно! — нестройно гаркнули шесть голосов.

Ужас Гетенборга на это лишь коротко кивнул.

— Прекрасно. Тогда на сегодня всё. Виконт, будьте добры, займитесь их расположением. Завтра, к третьим петухам они должны явиться на тренировочный плац у Южных ворот. Разойтись…

Словно следуя своему же собственному приказу, барон круто развернулся и широко шагая отправился прочь. Юные маги же, словно куры после налёта на амбар лисы, которую насилу удалось прогнать, ошалевши ходили туда-сюда, пока собравший их в хоть какое-то подобие организованной кучи виконт, не отправил всю шестёрку наслаждаться заслуженным отдыхом.

Грегор, глядя вслед удаляющимся юношам и девушкам, печально вздохнул, понимая, что выспаться теперь они смогут только после окончания осады.

И виконт очень надеялся, что отсыпаться молодые люди будут не в деревянных ящиках.

***

— Итак, явились…