Тень великого канцлера - Владимир Пучков

— Очевидно, Петрович все схватывал на лету. Он кивнул головой и коротко осведомился:

— Я могу вернуться к себе в лабораторию?

— Ты будешь работать здесь, в подвале! — мстительно бросил Кощей. — Все необходимое тебе доставят!

— «Ну, наконец-то можно вздохнуть спокойно, — подумал Кощей, когда чрезмерно любопытный лакей захлопнул за алхимиком дверь. — Ишь ты, железные лучи изобрел… хотя, если вдуматься, в этом что-то есть!» Он расположился поудобней в кресле и щелчком правой руки затушил все свечи, кроме одной, дежурной. Однако отдохнуть великому канцлеру не пришлось. Со всех сторон послышались топот ног, возбужденные голоса. Наконец в дверь постучали.

— Ваше высокопревосходительство!

— Что случилось?

— Ничего не случилось! Царь-батюшка помер!

— Врешь, собака!

Через минуту Кощей уже вбегал в царские хоромы.

— Все назад! — крикнул он страшным голосом, закрывая за собой дверь и оглядываясь. Дормидонт по-прежнему лежал на лавке, и бороденка торчала точно так, как сказал стрелец. «Неужели и впрямь?.. — мелькнула в голове великого канцлера страшная мысль. — Что же теперь будет с Русью? Снова смутные времена? Снова боярин Бунша со своей разноцветной революцией? Русь, куда несешься ты, дай ответ? Не дает ответа!»

Он подошел ближе, склонился надДормидонтом и невольно отпрянул назад. За всю свою долгую и беспокойную жизнь канцлер не видел покойников с румянцем на щеках. Вдобавок от царя сильно несло самогоном.

Кощей поднял руку, чтобы щелкнуть пальцами, призывая челядь, но тут Дормидонт открыл глаза и, мучительно сморщившись, простонал:

— Кощеюшка, мне бы того… лекарства!

Кощей вытащил из кармана фляжку, сделал глоток сам, шумно выдохнул и передал Дормидонту. Дормидонт, покряхтывая, принял сидячее положение, вытащил из кармана малосольный огурец, разломил и половину протянул канцлеру. Кощей послушно захрустел. Дормидонт сделал приличный глоток и прищурился:

— По какому поводу тревога?

— Да где же тревога? — удивился Кощей.

— Везде! — убежденно прошептал Дормидонт. — И вот я не выдержал. Перебрал с расстройства!

— Я вас понимаю, ваше величество, но все будет в порядке. Меры уже приняты.

— Какие меры? — удивился Дормидонт — Ты о чем?

— О символах государственной власти! — поклонился Кощей. — К утру будут готовы фальсификаты… пардон, дубликаты!

— А… это? Фигня! — твердо сказал Дормидонт. — Пле… ик… вать! Нет короны — и не надо. У меня от нее голова лысеет. Буду носить шляпу, как король франкмасонский.

Тут он хитро прищурился и поднял с пола растрепанный том:

— Быть или не быть, вот в чем загвоздка! Кощей бросил беглый взгляд на книгу и просиял:

— Так вы по этому поводу расстроились? Вам жалко бедного принца?

— Жалко! — кивнул Дормидонт. — Ты только подумай, что с ним железные лбы сделали? А короля-то как ухайдакали хитро, яду в мозги накапали!

— Ваше величество, не обращайте внимания на импортных извращенцев, у нас своих хватает!

— Извращенцев хватает, а вот Шекспьеров что-то не видно! — надулся Дормидонт.

— Вы просто не туда смотрите, ваше величество! — вздохнул Кощей. — Тут мне из тайной канцелярии стихи принесли, замечательное произведение! Там прямо так и сказано, что, мол, может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов земля Лодимерска рождать!

— Может, да не рождает, — не сдавался Дормидонт.

— Позвольте мне с вами не согласиться, ваше величество, — сказал Кощей. — Есть и у нас фанатики науки. Петрович, например. Он изобрел железные лучи. Если их направить на рыцаря, закованного в доспехи, тот сварится, как курица в духовке! А еще он смастерил механического мужика, который может и землю пахать, и службу нести.

— Тьфу ты, мерзость какая! — государь даже сплюнул в сердцах. — И как такая дрянь в голову приходит? У нас что, натуральных мужиков мало? Механического захотелось! А он не того, часом…

— Любитель восточных сладостей? — намекнул, ухмыляясь, Кощей.

— Во-во. Любитель. Вот ежели бы он бабу смастерил, да помягше… — тут Дормидонт мечтательно вздохнул, но тут же перевел разговор на другую тему: — Ты вот, великий канцлер, все знаешь. А скажи мне, к примеру, куда все девается? Вот мы тут сидим, полную горницу слов наговорили, а все равно пусто! Так я, слышь, думаю: а куда все ушло? Как в прорву! — Дормидонт выкатил на Кощея честные круглые глаза и замер в ожидании ответа. От этих слов у великого канцлера едва не заехал ум за разум, но он быстро нашел выход из положения:

— Ваше величество! Давайте лучше поговорим о бабах!

7.

Окутанная клубами парного дыма карета оглушительно свистнула, выскочила из ворот и мгновенно скрылась в темноте. Впрочем, далеко не уехала. Не прошло и минуты, как передние, а затем задние колеса резко подпрыгнули, словно переехали лежащее на дороге бревно, сзади кто-то оглушительно рыкнул, и все стихло.

— Стой! — испугался Яромир. — Стой, кому говорят!

Пахом дернул за рычаг, карета резко остановилась, а сидящие друг напротив друга Муромец и Добрыня громко щелкнулись лбами.

— Едриттвою в корень! — не выдержал Илья. — Ах ты, шпионская морда! Ты что делаешь?!

— Вы мне сами приказали! — перепугался Пахом.

— Приказали! — проворчал Добрыня, растирая лоб. — Я вот тебе сейчас прикажу!

— Братцы! Мы кого-то переехали!

— ДТП! — холодно констатировал Алеша Попович и высунул голову из окна, пытаясь хоть что-то разглядеть в кромешном мраке.

— А нам плевать! — злобно заявил Добрыня, все еще растирая шишку. — Нечего шляться по ночам! И вообще мы при исполнении. Поехали!

— Нет, так нечестно! — сказал Яромир. — Надо все-таки посмотреть. Может, человеку помочь надо?

Он решительно выпрыгнул из кареты и зашагал назад. Дорога в темноте светилась таинственным голубоватым светом. Разглядеть что-либо было практически невозможно, однако лежащее на дороге тело он увидел сразу. Оно напоминало разлапистую, клочковатую тень от дерева. Яромир подошел ближе и тронул тень носком сапога.

— Урр! — прорычала тень. Маленькие, но необыкновенно жилистые лапки вцепились богатырю в сапог, резко дернули на себя и крутанули вправо. Яромир на мгновение почувствовал, что лишился опоры, взмыл в воздух, попытался извернуться, как кошка, но не смог и обрушился на супостата. Что-то твердое натужно хрюкнуло и наконец обмякло.

— Братцы! — крикнул Яромир, вскакивая на ноги. — Тащите огня!

— Эй, Пахом! — крикнул Илья. — Ну-ка, спроворь огонька! Или тебе зубы выбить, тварь ползучая?

Однако никто ему не ответил. Пахом, он же тварь ползучая, он же шпионская морда, быстро понял, что к чему, и тихонько слинял в неизвестном направлении.

— И сами справимся! — пробормотал Илья, раскрыл топку, подхватил полыхающее полено и направился к Яромиру. — Ну, что тут у тебя?

Яромир указал на распластанное тело.

— Н-да! — пробормотал Илья, глядя на лежащую в пыли женщину. — Недолго мучилась старушка…

Внезапно старуха открыла желтый, совершенно кошачий глаз и уставилась на богатырей. Второй глаз, заплывший синяком, не открывался.

— Ихь вайе нихт вас золль эс бедойтен! — явственно произнесла она и вскочила на ноги.

— Миледя! — ахнул Яромир, делая шаг назад.

— Очухалась, бабушка? — вежливо осведомился Муромец. В следующее мгновение Яга дернула Илью за усы, добавила коленом в пах, а крошечным кулачком так зазвездила в ухо, что у богатыря посыпались искры из глаз. Муромец ахнул и пошел враскорячку выписывать круги. Колдунья повернулась к Яромиру:

— А ты, парень, хорош… — в голосе ее послышались уважительные нотки. — Особливо когда на меня грохнулся! Я уж и забыла, как это бывает! Может, еще повторим?

Яромир не понял, о чем говорит Яга, но уловил скрытое в словах похабство и покраснел от пяток до ушей. Колдунья, очевидно, видела в темноте не хуже, чем днем. Реакция Яромира привела ее в восторг.

— Ишь как распалился, охальник! — проворковала она. — Ну, иди сюда, пока я добрая!

Совершенно сбитый с толку Яромир сделал шаг вперед.

— Стой! — завопил Илья, наконец-то приходя в себя. — Сдурел, что ли? Она ж тебе откусит…

— Это я тебе откушу! — мстительно сказала Яга. — Что, мало? Еще добавить?

— Голову! — запоздало уточнил Муромец, вставая в борцовскую стойку. В следующую минуту послышался громкий топот, и к друзьям присоединились остальные богатыри.

— Все собрались? — обрадовалась Яга. — Вас-то мне и надо! Груня, фас!

Темнота рядом с дорогой колыхнулась, пошла волнами, и на проезжую часть выполз дракон Груня. Все три головы чудовища уставились на богатырей и глупо заморгали.

— Ну, чего замер? — не выдержала бабка. — Куси! Ату их, ату!

Груня наклонил одну из голов, поскреб лапой в затылке и едва не закопался носом в пыль, потеряв равновесие.

— Чего орешь-то? — обиделся он. — Я не глухой… А так, в натуре, будешь орать — я домой свалю!