Тень великого канцлера - Владимир Пучков

4.

Яга сидела у раскрытого окна, сквозь которое доносился нестройный лягушачий хор. Подул легкий ветерок, всколыхнул сотканные из тончайшей паутины занавески, принес запах сопревшей ольхи и березы, родной запах болота. Яга петушиной грудью вдохнула дурманящий сладковатый пар и закашлялась:

— Ахти, какая сладость! — Она откинула в сторону книжку, на которой крупными буквами было написано «женский детектив», и потянулась. И в тот же момент послышался противный, как комариный зуд, сигнал мобильника магической связи.

— Вау! Кто это звонит?! — одновременно испугалась и обрадовалась старуха и заметалась по горнице в поисках телефона. — Где она, моя мобилочка? Ау, откликнись, лягушечка моя!

— Туточки я! — проскрипел мобильник, выползая на тонких паучьих ножках из-под кровати. Яга схватила телефон, выточенный лешим из корня утопшей ольхи, и, не обращая внимания на сердито шевелящиеся лапки, прижала к уху.

— Ой, щекотно! — взвизгнула она через секунду, когда одна из лапок попала ей в ухо. — А ну, уймись, а то, как шваркну об пол!

— Мобила мгновенно поджала ножки и замерла.

— То-то! — проворчала Яга и тут же изобразила на лице широчайшую улыбку. — Миледи на проводе!

— Майн готт! — послышался тревожный голос собеседника. — Кто пошмель повесить на проводе такой крупни шпециалист?

— Барон! — завопила Яга вне себя от радости. — Это вы? Чертовски рада вас слышать! Никто меня не повесил, это я сама повесилась… тьфу, не то хотела сказать! Я имела в виду, что я на связи, вот!

— Значит, у вас все в порядок? — осторожно осведомился голос.

— Я, я! — пробасила старуха, от радости переходя на смесь немецкого с нижегородским. — Их бин все путем! Вот сижу, читаю руссише книжка, дас ист айн бабский детектив! Я его у лесных чертей выпросила, отдавать не хотели. Уж больно она им по сердцу пришлась!

— Это хорошо, — задумчиво произнес на том конце таинственный барон. — Это хороший идей! Чем больше такой книжка, тем больше в стране идиотов! Это надо взять на заметка. Но я вам звоню по другой вопрос. Наши агент доносят, что из Лодимера выехали три богатыря и с ними агент класса «супер» под кличкой Яромир. Они отправляются в Британии, и вы прекрасно знайт для чего!

— Небось хотят Кощеева брательника взять на цугундер! — мстительно обрадовалась Яга. — Давно пора навалять ему горяченьких! Он, сволочь, опрошлый год у меня пудовичок каленых орехов свистнул, да не простых, а заговоренных. Одна радость, что без — зубов останется!

Миледи! — барон терпеливо выждал паузу и продолжил: — Ваш отношений с Кощеем нумер цвай — это ваш личный дело. У меня он тоже в свое фремя украл кошелек, но это есть болезнь, это есть клептомании. Для нас он важен как фременный союзник, ферштеен зи?

— Ферштеен, — проворчала Яга. — Ну и что мне делать?

— Ви не забиль о нашем беседа? Я нашель в Виварий лючи пластически вратч! Я показал ему фотографий с ваш морда, и он согласен на операций! Он сделать из вас перви красавиц! Накачать силиконом ваш грудь и задниц!

— О-о! — простонала шепотом Яга и провела сухонькой ладошкой по плоскому заду. — Барон, я готова действовать! Что мне надо делать?

Выслушав все указания барона фон дер Шнапса, Яга почесала заросший щетиною подбородок и задумалась. Бывший полномочный посол Биварии матерый шпион фон дер Шнапс был человеком серьезным. Такого не объегоришь. И силы за ним стоят нешуточные. Это вам не кощеевский братец! Тот, хоть и колдун, и силу имеет немалую, а все одно — вор и пьяница! Сколько лет провел в лагерях для магов-рецидивистов, а так ничему и не научился. Вот использует его фон дер Шнапс для своих целей — и выбросит, как выпитое яйцо! Нет, у нее, Яги, цель другая. Изменить внешность и переехать в Британию. Да что там в Британию? В Париж! Там, говорят, каждый день балы да танцы, а какие кавалеры… нашим не чета! Тамошние вампиры все больше графы да князья. Даже сам король, говорят, украдкой подсасывает!

Яга мечтательно закатила глаза. Она добьется своего! Станет настоящей миледи! А барон поможет с документами. Тут, главное, денег не жалеть. Деньги, они все могут! И если на пути встанут какие-то там богатыри, то им же хуже, хотя… было бы хорошо, если бы они успели снести башку Кощееву братцу! Чтобы знал, гад, как орехи воровать каленые, заговоренные! А, кстати, что такое — фотография? И как это ее морда на ней оказалась? Яга хотела было позвонить немцу, чтобы немедленно прояснить этот загадочный факт, но подумала и махнула рукой. Денежки-то за магическую связь снимаются немалые, а нужно еще обзвонить всю лесную нечисть и самому дракону Груне тоже сделать звоночек. Груня-то на редкость бестолков. Пока ему объяснишь, что к чему, рубликов сто ухлопаешь. Яга вздохнула и стала собираться в дорогу.

5.

Яромир поднялся во весь рост, закатил глаза и воздел руку. Словом, как мог, изобразил поэтическое вдохновение. Богатыри разом навострили уши. Яромировы частушки казались им верхом совершенства.

Жил на свете рыцарь бедный,Был румян, как маков цвет,А упырь худой и бледныйСеменил ему вослед!

— с надрывом продекламировал Яромир. Прежде чем продолжить трагическую историю о рыцаре и упыре, он на мгновение замолчал и окинул взглядом друзей. На Илью Муромца художественное слово всегда производило тяжелое впечатление: он вздыхал, смахивал крупную слезу и кусал богатырский ус. На этот раз Илья успел только вздохнуть. Слеза,' уже готовая вот-вот показаться, так и не показалась. В дверь постучали.

— Кого это черти несут? — обиженно рявкнул Илья, нехотя вставая со стула. — Вот всегда так! Только начнешь культурно развиваться, как — бац!..

— И вторая смена, — хохотнул Добрыня. — Пора в караул идти.

— Да какой караул, если мы ехать собираемся? — удивился Илья.

Добрыня и Алеша Попович покатились со смеху:

— Илья, а ты ведь совсем шуток не понимаешь!

— А вам бы все балагурить! Там рыцарь, понимаешь, молодой, бледный… А за ним голодный упырь! Вам, может, и смешно, а мне жалко.

— Кого, упыря? — продолжал прикалываться Добрыня. Муромец обиженно засопел, сверкнул глазом, но не ответил. Звук повторился. Это был настойчивый и нахальный стук.

— Может, упырь и стучит, легок на помине? — Яромир немедленно обозлился, надел на правую руку бронированную перчатку и шагнул к двери.

— Эй! Вы, что ль, богатыри? — донеслось до них с улицы. — Открывай давай! Эта… того… карета подана! — голос был хриплый, пропитой и даже прокуренный. Этот новый порок принесли на Русь сластолюбивые кумарцы. Сам же Яромир табака не любил и курильщиков ненавидел. Ну кто, скажите, вдыхает и выдыхает дым? Знамо, черти или драконы разные. Ифриты, вот. А человек не шайтан, у него дыхание легкое. Поэтому, заслышав прокуренный голос, Яромир не колебался ни минуты: распахнул дверь, схватил стоящего на пороге мужика и легонько стукнул о стенку. Для трезвости. После того как из него вышел дурной дух, незнакомец размяк и, крякнув, уставился на богатырей преданными глазами.

— Ты кто еси, упырь али оборотень? — ласково осведомился Илья, разминая пальцы. Мужик все еще покряхтывал и молчал, словно собирался с мыслями.

— Не, на упыря не похож! — возразил Яромир. — У тех морда гладкая, как у немцев, а у этого бородища!

— Ты, Яромирка, просто не в курсе, — усмехнулся Илья. — Я как-то упыря прищучил с бородищей, как у боярина Матвеева! — Так я ему эту бороду с корнем оторвал! — мечтательно прищурился Муромец. — Да… — он пристально посмотрел на незнакомца и улыбнулся: — Вот мы тебя сейчас, дядя, и проверим на вшивость!

Он вытащил из кармана головку чеснока величиной с кулак и отломил дольку:

— На-ко, скушай!

Мужик дикими глазами уставился на чеснок и замотал косматой головой:

— Не бу…

— Если «не бу», так я тебя пришибу! — ласково передразнил его Муромец. — Кушай, волчья сыть, не доводи до греха!

Мужик скрипнул зубами и тфинялся жевать чеснок. На глазах у него выступили слезы, на лбу появилась испарина. Тем не менее он сжевал всю дольку и, коротко пискнув, проглотил.

— У меня чеснок зверский! — похвалился Илья. — Кого хошь проберет до нутра! На-ко еще!

Мужик задергался, хотел что-то сказать, но вместо слов из него вылетело неразборчивое чириканье, наподобие воробьиного.

— Ишь ты, — удивился Илья Муромец. — Не по-нашему лопочет! Ну, поговорил, и будя. Ешь.

Перемежая угрозами прибаутки, Муромец скормил мужику всю головку. Глаза у незнакомца вылезли из орбит. Изо рта при каждом выдохе стали вырываться язычки голубоватого пламени. Илья призадумался:

— М-да! Может, я переборщил немного? Столько зараз и для меня чересчур!

Друзья, как зачарованные, смотрели на всю эту процедуру. Они уже привыкли к приколам Муромца, но тут даже им стало не по себе.

— А если он, не ровен час, окочурится? — пробормотал Добрыня. — Надо бы ему, того, запить дать!