«Пир – это лучший образ счастья». Образы трапезы в богословии и культуре - Светлана Панич

Но Самсона им убить не удалось (то есть, они его в каком-то смысле «не съели»).

Как же обнаружить ключ к пониманию всего этого переплетения событий и образов, трапез и метафор еды? Он, с большой вероятностью, может быть заключен в центральном звене всей истории – в загадке Самсона. Ниже я постараюсь показать, что именно там находится божественное послание Израилю и филистимлянам – о силе слов закона. Усвоив его, филистимляне действительно породнились бы с Израилем.

Увы, этого не происходит. Победа в состязании нужна филистимлянами лишь для того, чтобы утвердить свое превосходство. Они плохо используют время, данное им для выбора, и начинают с нарушения заповеди (Втор 5:21/18): «Не пожелай жены ближнего твоего» (ло тахмод эшет рэеха); жена Самсона отдана «ближнему его» (эшет шимшон лемерееху ашер рэа ло) [Суд 14:20]. В этом контексте слово рэе («ближний»), еще усиленное глаголом раа («быть особенно близким другом») настолько неуместно, что по-видимому, оно действительно отсылает к заповеди.

Родство Израиля с Филистией не состоялось – и с большими материальными потерями для филистимлян; «трапезой смерти» становятся многие филистимляне. Таким образом, неверный выбор приводит к тому, что смерть делается полноправным участником свадебного пира.

Можно прийти к мысли, что загадка Самсона содержит формулу счастья – для Израиля, окружающих народов (в лице филистимлян) и может быть, даже для нас, Нового Израиля; невнимание к ее рекомендациям имеет пагубные последствия. Попробуем извлечь эту формулу, прибегнув к символическому толкованию, на которое нас выводит ряд особенностей текста.

1. Прежде всего – это очень сильная текстовая позиция ИС, особенно загадки Самсона; в такой позиции не должно быть случайного материала.

2. Далее нужно отметить необыкновенную концентрацию в Суд 14:14 символических фигур, символизм которых был общеизвестен по всему региону, но при этом чужд яхвистской религии. Думать (подобно Соджину[11]), что этот материал попал в книгу случайно, мешают как раз перечисляемые особенности текста.

3. Третья замечательная черта – это переклички ИС с рядом других ветхозаветных текстов, где происходит интересная вещь: там чуждый для яхвизма символизм трансформируется и адаптируется яхвистским культом.

Сочетание подобных черт просто обязано привлечь внимание к тексту и способствовать попыткам искать в нем подтекст.

Остановимся немного подробнее на упомянутых пунктах. Начнем со структурной позиции загадки Самсона.

Совокупный корпус библейских книг от Бытия до 4 Царств можно разделить на две значимые части, которые выделяются структурно и функционально; первая из них Бытие – Левит, где описано творение мира, включая Израиль как его избранную часть, а затем, в качестве кульминации творения, Бог выделяет культ и священство, избранников из избранных[12].

В этой части фактически заданы основные принципы миропорядка (если отнести сюда же организацию народа Израиля и его религиозного закона). Во второй части корпуса, Числа – 4 Царств, показано реальное воплощение этих принципов в библейской истории. Увы, оно далеко от идеала: начав с сомнений в силе Господа, с наглого ропота и позорной трусости (Числ 13; 14), Израиль подвергается наказанию со рокалетнего блуждания по пустыне; а заканчивается вся история разрушением Царства и ввержением народа в «пустыню» плена, почти на тот же срок – вследствие того же греха отступничества. В этом корпусе книга Судей (а точнее, ИС) занимает практически центральное положение, как некий «гвоздик», на котором подвешен маятник истории.

Добавим, что в середине всего текста Бытие – 4 Царств можно выделить еще один прообразный круг истории: Второзаконие – Иисус Навин – Судьи. Первая из этих книг представляет собой повторение Моисеем закона, изложенного ранее в книге Исхода. Книга Иисуса Навина – идеальный пример воплощения нормы, когда Господь и Израиль составляют вместе монолит, взаимно верный и потому непобедимый; и наконец, книга Судей описывает разрушение этого монолита по вине своевольных и неверных израильтян, что в свою очередь, приводит к колебаниям политической стабильности. Книга Судей определяет «расшатывающий момент» монолита, но тем самым и показывает, как можно остановить процесс расшатывания и вернуть все к норме, которая обеспечит Израилю, в частности, политическое доминирование и общую безопасность жизни. Иными словами, схема наказания Израиля и последующего прощения, озвученная Господом в конце книги Левит (гл. 26), получает в этом важнейшем цикле иллюстративное подтверждение, а книга Судей занимает в нем конечную, то есть опять-таки сильную позицию. По своей функциональной значимости, как видно, книга Судей играет ключевую роль во всей библейской истории. В свою очередь, ИС, определяет ключевые моменты книги Судей, поскольку Самсон увенчивает собой символический ряд из 12 судей Израиля, и период его судейства совпадает с переломным пунктом всей истории Израиля; после Самсона даже колебания народной верности заканчиваются, и с этой минуты моральное состояние народа неуклонно движется вниз, а его история – к национальной катастрофе. Отметим, что загадка Самсона (Суд 14:14), располагаясь точно в центре ИС, занимает втройне сильную позицию.

Совершенно очевидно, что в такой позиции просто не место для фольклорных рассказов о народном любимце, поддевающем из озорства «заклятых друзей» филистимлян; здесь место для ключа к смыслу всей истории, и воспользоваться им возможно, если восстановить те представления о мире, которые были характерны для авторов и первых читателей Библии.

Картина мира в традиционном обществе определяется культовым и религиозным символизмом, в связи с чем нам необходимо рассмотреть вторую из упомянутых выше особенностей нашего текста.

В ИС, в частности, присутствует очевидный солярный символизм: это вызывающее имя и происхождение героя: Шимшон, родом из Бет Шемеша[13]. В некоторых комментариях Самсона даже рассматривают как героя солярного мифа; однако текст, в общем, не поддерживает такой интерпретации[14]. Самсон и прямо действует не сам по себе, а под влиянием Духа Яхве, и косвенно он ставится в зависимость от Господа: похоже, что в ИС имя Шимшон обыграно в русле трансформации солнечного символизма в других текстах, где солнце становится символом Яхве или подчиняется Ему (Пс 84/83:12; Мал 46:2; Нав 10:12; 4Цар 20:11).

Совершенно замечательна перекличка ИС с Пс 19/18, где «солнце выходит, как жених из хупы», радуясь и играя своей исполинской силой – и весьма напоминая этим Самсона. Однако те строчки псалма, где восхваляется величие солнца, обрамлены другими, в которых автор сообщает о подчинении и солнца, и всего миропорядка Господу и Его закону.

И тогда образ Самсона приобретает своеобразное освещение – как некая исполинская и своевольная стихия, которая все-таки обязана подчиняться Господу. И этот оттенок характера Самсона хорошо сочетается с другими указаниями текста, которые ведут читателя к тому, что образ Самсона вообще воспринимается как обобщенный образ «Сынов Израилевых»[15].

Вместе с тем, само поведение Самсона наводит на мысль, что он и есть Израиль, необузданный и «жестоковыйный», в том его состоянии, как он описан в книге Судей: «Не было царя в Израиле, и каждый делал, что ему заблагорассудится» (Суд 17:6; 18:1; 19:1; 21:25). Таким образом, то, что происходит с Самсоном, может иметь отношение ко всему Израилю.

Теперь настало время рассмотреть, в какие отношения Самсон-Израиль поставлен с другими символическими фигурами истории: со львом, пчелами и медом. Но прежде обозначим их общеизвестный символизм[16].

Очень коротко говоря, лев – это царский символ, принятый по всему Ближневосточному и Средиземноморскому региону, а кроме того – священное животное нескольких богинь, из которых для нас наиболее важна ханаанская Астарта.

Пчела была служебным животным Богини-матери, от хеттской Ханнаханны до критской Реи; эта вечно женственная посредница между Небом и землей выступала также посредницей между живыми и мертвыми, поскольку имела отношение к хтонике: упоминается ее служение таким богиням, как Артемида, Деметра, Персефона, Кибела и египетская Нейт. В то же время пчела передавала людям от богов дар слова, поэтического и пророческого.

Мед считался пищей богов; те, кто причащался ему, получали бессмертие и божественный дар слова.

Этот символизм, повторюсь, был всем известен и замечательно общ по всему региону, но принадлежал к системе языческих представлений. Что же делает с таким чуждым материалом Библия? То же, что с рассмотренным выше солярным символизмом: известный символ трансформируется и ему предлагается новое значение – при сохранении намеков на прежний смысл[17].