Генезис (СИ) - Василий

— Отдохни и продолжим, — кивнул врач.

Через час я вышел из кабинета весь в поту, на подрагивающих ногах. И в таком виде направился в свою палату, где включил воду и завалился в медленно наполняющуюся ванную.

Тук-тук-тук — на автомате пробежались по бортику пальцы, отбивая ритм.

Только спустя десять минут горячей ванны я ощутил, как немного отпускает напряжение. Я думал, что будут какие-то разговоры, выяснение истоков проблемы. Вместо этого, меня вот так сразу кинули в океан паники…

После обеда опять пришёл на сеанс, хотя спал ночью плохо. Как и последующие две недели. Иногда мы всё время уделяли борьбе с фобией, в другие дни просто разговаривали: об истории, технологиях, обществе. Прошло аж шесть дней, когда я сумел отсидеть сеанс с огнём без успокоительных, и только тогда раздался давно ожидаемый вопрос:

— За что тебе стыдно, Гор?

— Парализатор. Если бы я знал, ничего бы не случилось, — вылетел у меня давно заготовленный ответ.

— Ты бы не защищал свой дом? — поднял бровь психиатр.

— Не таким способом, я бы побежал за помощью!

Он задумчиво опёрся подбородком на ладонь, негромко поинтересовавшись:

— Значит, ты мстил?

— Ещё страх, — передёрнул плечами я, вспоминая бой. — Был уверен, что не смогу убежать: там открытая площадка от мастерской до калитки. Хотел забрать с собой хоть кого-нибудь из ублюдков…

Он прищурился, резко выстрелив следующим вопросом:

— Снятся убитые?

— Несколько раз, — поморщился я.

— Что чувствуешь в этот момент или когда просыпаешься?

— Стыд и жалость.

Врач откинулся на спинку кресла и, вытянув сплетённые ладони, хрустнул пальцами. Десяток секунд помолчал и, так же мягко, как и раньше, сказал:

— Закончили на сегодня, Гор, можешь быть свободен.

Больше он к этой теме не возвращался. Мы работали над огнебоязнью, на мой взгляд, делая успехи. Я уверенно нагонял школьную программу и как-то привык к тишине и покою медицинского учреждения. Кормят вкусно, не трогают, ничего не запрещают, не лезут со своими ожиданиями и проблемами. Что ещё надо для счастья?

Однако, через месяц с начала пребывания в больнице, когда на сеансе я сидел, смотря на горящую зажигалку в своей руке, второй ладонью отбивая ритм, Сергей Дмитриевич огорошил меня заявлением:

— Завтра выписываем. Приедет Анна Павловна и заберёт тебя домой.

— Так быстро?

Врач поймал мой недоверчивый взгляд и резко, быстро выплюнул вопрос:

— Пила?

— Стыд, — на автомате ответил я. На секунду замер и, встряхнувшись, поинтересовался: — И это всё лечение? После такого?

Мужчина вздохнул.

— Фобия доставила больше проблем, чем посттравматическое расстройство, Ты на удивление хорошо перенёс случившееся, мне больше нечего лечить. Последствия останутся навсегда, но такое уже не психиатрия. И очень прошу, Святогор, избегай конфликтов. Ты сильный духом мальчик, но, к сожалению, слишком склонный к насилию. Постарайся решать проблемы другими способами, иначе, рано или поздно, отправишься на Свалку.

— Постараюсь. В конце концов, грабителей в мире немного, — широко улыбнулся я.

Врач покачал головой и добавил:

— В моём заключении будет строка о том, чтобы тебе продлили домашнее обучение в любом случае.

— Вот за это спасибо! — от всей души воскликнул я.

— Не сомневаюсь!

Обрадованный, я положил зажигалку на стол и вылетел из кабинета, провожаемый тихим смехом врача. Забежал в свою палату и замер: собирать из вещей мне нечего. Так что, немного постояв и подумав, вышел на улицу разминаться.

К турнику подставили небольшую табуретку, и теперь забираться на него не сложно. В целом, немного набрал силы за месяц: трёхразовое питание и режим творят чудеса. Не то чтобы я такой фанат тренировок, просто здесь слишком скучно.

Домой хочется, в мастерской посидеть, нож доделать, да и попробовать поискать книги по современному оружию. Если бы они были в открытом доступе, такого конфуза не случилось. Это сейчас я знаю, что выстрел из парализатора вступил в реакцию со свежей краской для волос. Объяснили.

Но тогда был в полной уверенности, что ударили чем-то микроволновым широкого действия, как в местном кино. Надо изучать матчасть и надеяться, что больше с подобным не столкнусь. Но кто знает? Кто предупреждён — тот вооружён.

На следующий день, ближе к обеду, я мерил нетерпеливыми шагами двор, ожидая прибытия родственницы. И когда в воздухе мелькнула тень, а во двор опустилась машина инструктора по фехтованию из нашего городка, я только облегчённо выдохнул.

— Наконец-то!

Обняв выскочившую бабушку, помахал рукой тренеру и повернулся к медленно идущему от здания врачу. Поклонился и, медленно выпрямившись, поблагодарил:

— Спасибо, Сергей Дмитриевич.

Тот легко кивнул и, порывшись в кармане брюк, кинул мне какой-то предмет. Блеснула сталь, и я выхватил из воздуха зажигалку.

— Подарок. Не забывай бороться с недугом, и Бог тебя упаси с кем-нибудь драться!

Я ещё раз коротко поклонился, запрыгнул на заднее сидение, и через минуту мы поднимались в воздух. Думаю, несколько часов полёта, и мы дома. А пока же, бросил последний взгляд на скромный корпус психиатрической лечебницы, затерянной в сосновом лесу.

Интересно, почему я уверен, что ещё не раз буду вспоминать это место с теплотой и ностальгией?

Глава 3

— Накадзима — пошёл!

Выдохнув, я сделал шаг в пустоту, выпрыгивая из грузовика, в кузове которого находились полдюжины подростков разного возраста и инструктор. Тренер не шутил, когда говорил, что пойду первым, раз такой любитель поспорить…

Я расставил определённым образом руки и ноги, пока не щёлкнула система фиксации тела и не развернулись крылья. Спустя мгновение, на плоскостях разгорелись медиаторы, и падение перешло в горизонтальный полёт. На стекле очков мягким зелёным светом стали видны цифры высоты и скорости, а ещё компас с указателем поворота.

Чуть повернув ладони, я добавил энергии на медиаторы и поднялся выше, а потом, осторожно качнув руками, проверил крен. Всё работает штатно, и сердце в груди перестало отбивать бешеный ритм, несмотря на то, что сегодня уже восьмой полёт и месяцы тренировок «на земле» ранее.

Больше года прошло, как вернулся из психушки, и, удивительно, но поначалу жизнь изменилась не сильно. Да, знакомые в нашем городке смотрели с жалостью или опаской. Шепотки за спиной «псих», «тот пацан с пилой», «бедный мальчик». Подобное раздражало, однако я довольно быстро привык. И даже от тренировок по фехтованию меня не отстранили, видимо, чтобы давал выход агрессии.

Вот только после того, как исполнилось девять, я с каждым днём чувствовал невнятную тоску, которую не получалось победить тренировками и усердной зубрёжкой. Хотелось чего-то яркого, бросить себе вызов, почувствовать себя живым.

Полёты показались очень заманчивым делом: скорость и адреналин — как раз то, чего мне вроде как не хватало. И хотя в секцию формально берут минимально с девяти лет, я всё равно самый младший, что сильно напрягает инструктора, не особо желающего возиться с сопляком.

Однако, всё же, я тут, парю в небе аки птица. И несмотря на то, что этот спорт считается одним из самых экстремальных, по сравнению с любителями прыгать со скалы в костюме белки-летяги из моего прошлого времени — детский сад.

У меня есть возможность набора высоты и две аварийные системы:

Одноразовый меридиан на костюме, который должен сгореть, но остановить тело у земли. Работает независимо от меня. Слишком большая скорость у поверхности? Хлоп! Повис над землёй. Потом изволь платить за восстановление системы.

Второе, банальный парашют на животе. Очень редко в поле Петрова-Данца случаются свои аналоги завихрений и штормов. Большинство опытных летунов их никогда не носит, предпочитая заплатить за улучшенную меридианную систему. Впрочем, меня бы без парашюта не допустили к полётам.

Осторожно повернув голову, увидел краем глаза наверху инструктора и других спортсменов. Двинув ладонью, снизил отклик меридианов на поле, и гравитация сделала своё дело, позволяя набрать скорость.