Том 4. Письма, А. Н. Пирожкова. Семь лет с Бабелем - Исаак Бабель

Татушенька, стыдно хандрить. Будьте веселы, я думаю, что мы скоро увидимся. Друг мой, я прилагаю все усилия, чтобы вырваться отсюда. Вы знаете, мне живется здесь не сладко, я хочу бежать от литераторов, критиков, от всех этих опостылевших мне людей.

Душа моя, не надрывайте сердца, не пишите мне так жалостно, всей душой я хочу, чтобы Вам жилось счастливо.

Больше не буду писать сегодня. Два дня, проведенные в Москве, растрепали меня маленько. Ложусь я на рассвете, делов множество, все издательства как с цепи сорвались, да и мысли, к счастью, одолевают, а спать невозможно из-за духоты, очень я в Сергиеве привык к легкому воздуху и здесь увядаю.

До свиданья, Татушенька. Не смейте не быть веселой, лежите на солнце за себя и за меня, п. ч. без моря и солнца и без Вас мне по чистой совести очень скучно.

Ваш И. Б.

10/VII-25

30. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

12/VII-1925 г. 12 июля 1925 г.,

Сергиево

Тату, завтра утром, вернее, сегодня утром поеду, наконец, в Москву устраивать мою судьбу. Только что (теперь третий час утра) дописал проклятущий мой сценарий. Представьте, первые четыре части я обдумал и написал в семь дней, окрыленный этим успехом, я думал, что с последней третью справлюсь еще легче, но не тут-то было, только позавчера мне пришли на ум подходящие (подходящие ли?) мысли, и я за полтора дня откатал великое множество сцен. Я очень устал, Татушенька, мысли путаются, надо поспать маленько. Очень плохо то, что я не писал Вам так долго, но из-за оттяжек этих со сценарием я был в дурном расположении духа и не хотел писать Вам ничего грустного.

Переписка оконченной работы, чтение в разных инстанциях, проведение через репертуарный и всякие другие комитеты — возьмет, я думаю, несколько дней. После этого срока я смогу телеграфировать Вам точно, куда я выезжаю, — в Одессу или в Сочи. Если в Сочи, прямо-то до Ростова буду лететь на аэроплане. Кстати — напишите мне, как в Сочи обстоит вопрос с комнатами и проч. Я радуюсь тому, что завтра получу от Вас письма; до поезда осталось часов пять, на сон надежды мало, но все же попытаюсь. До свиданья, дружочек, ешьте как можно больше, ешьте гоголь-моголь.

Ваш И. Б.

Письмо это отправлю утром спешным в Москве.

31. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

16 июля 1925 г.,

Москва

По неотложным делам выезжаю Воронежскую губернию Хреновский конный завод Этом же районе находится

Эйзенштейн По приезде завод протелеграфирую подробно Прошу приехать Ждите телеграммы.

32. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

16 июля 1925 г.,

Москва

Сегодня я отправил Вам телеграмму, боюсь, что Вы ее вовремя не получите или, м<ожет> б<ыть>, телеграммы до востребования получаются не в том месте, где письма, поэтому шлю вдогонку письмо.

Мне обязательно нужно отправиться в Воронежскую губернию на Хреновский конский завод. Он расположен у ст. Хреновой, 70 верст от ст. Лиски. Ст. Лиски находится на большой дороге между Ростовом и Воронежем, от Ростова по направлению к Москве. Я был бы счастлив, если бы Вы приехали туда. Жилищные и всякие иные дела я постарался бы устроить. В Вашем письме говорится, что Вы можете оставить на некоторое время Татьяну и Зин. Вл. Я на этом и основался. В понедельник, т. е. на три дня позже меня, выезжает в Тамбовскую и Воронежскую губернию Эйзенштейн с техническим персоналом — для съемки натурных кадров 1905 года. Вашу поездку можно будет связать с этой экспедицией если не фактически (п. ч. актеры теперь Эйзенштейном никакие не принимаются), то номинально, Эйзенштейна я об этом предупрежу. Как только приеду на завод, я телеграфно опишу все, что там застал. Считаю, что Ваш приезд вполне осуществим, если же это предприятие окажется для Вас неподходящим, то протелеграфируйте мне в Хреновую (по адресу, который я вам сообщу с завода), и мы придумаем другой выход. Деньги на поездку я вам вышлю.

Татушенька, я очень хочу Вас видеть, но если эта поездка представит для Вас какие-нибудь неудобства, то лучше взвалить тягость всяких предприятий на меня, я как-нибудь вывернусь. Хотя мне сейчас трудно приходится. Денег требуется такая уйма — родственники растаскивают меня с такой непостижимой быстротой, что надо работать без передышки; я думаю, что на заводе нам было бы хорошо, я работал бы и мы пошатались бы с Вами по прекрасным тамошним местам.

Поезд из Туапсе идет через Ростов, Харьков, а Лиски лежат на Воронежской линии, поэтому — если Вы решите ехать — то в Ростове и в Лисках Вам будут пересадки. Мы спишемся, и я смогу Вас встретить в Лисках или хотя бы в Ростове. Татушенька, извините за это сумбурное письмо, я пишу на фабрике, в кабинете Капчинского, здесь такая толчея, что ничего не сообразишь.

Ваши письма, милый мой друг, раздирают сердце. Я мечусь в лихорадке. Стараюсь поспеть во все места, но Тату, душа моя, раньше никак нельзя было выбраться. Не браните меня, плюньте на меня, наливайтесь жирком и весельем, как дрозд на ветке.

До свиданья, Татушечка, мы скоро увидимся. Спокойствие, — говорю я иногда себе, и это помогает. Спокойствие, Каширочка, мы не пропадем с Вами.

Ваш И. Б.

М. 16.VII-25

33. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

19/VII-1925 г.

19 июля 1925 г.,

Хреновая

Жилищные условия сносные дорога тяжелая три пересадки Телеграфьте решение Хреновая Госконзавод мне

34. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

25/VII-1925 г.

25 июля 1925 г.,

Хреновая

буфет первого класса

Прошу сообщить пассажирке Кашириной прибывающей из Ростова пассажирским № 9 двоеточие ввиду неимения поезда встретить Лисках не могу выезжайте Хреновую товарным.

Уполномоченный Газеты Правда Бабель

35. Д. А. ФУРМАНОВУ

21 августа 1925 г.,

Сергиево

Дорогой Дмитрий Андреевич.

Я справлялся на Госкинофабрике о судьбе Чапаева. Сейчас все усилия Госкино направлены на постановку юбилейной фильмы «1905 год». Съемки 5 года начались всего только неделю назад, а окончить эту махину надо к зиме. Поэтому Госкино, вернее Блиох, полагает, что заняться Чапаевым можно будет с весны 1926 года, когда станут доступны натурные съемки и проч. Сижу в Сергиеве, работаю, тщусь ублажить жестокую вашу душеньку. Помоги мне, о муза!

Сергиево, 21/VIII-25

Ваш И. Бабель

36. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

28 августа 1925 г.,

Сергиево

Милая Татушенька. Я буду у Вас в воскресенье в 6-6 1/2 ч. Иначе не выходит. Мама тоже выезжает в воскресенье. Я все думаю о Вас, и мне кажется, что мы и не расставались. Живите получше, голубушка моя Тамара, наберите целый короб новостей, не скучайте.

Ваш презренный

И. Бабель

С. 21/VIII-25

Хоть это глупо, а надо сказать: Вы мне снились в минувшую ночь, я видел во сне множество людей, состязавшихся в беге. Вы были среди них и бежали с развевающимися волосами и с лицом очень чудным. Что бы это значило, такой сон?

37. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

1 сентября 1925 г.,

Сергиево

Дорогая Тамара.

До среды я не окончу моих дел. В Москву приеду в четверг утром. Прошу Вас пожаловать на Пречистенку в четверг в 6 ч. вечера.

Денег от Вас не получил, но на получение оных уповаю. Будьте благословенны.

Ваш И. Бабель

Сергиево, 1/IX-25

38. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

Сентябрь 1925 г.,

Сергиево

Приеду понедельник

39. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

Сентябрь 1925 г.,

Москва

Милая Тамара,

Я зашел в театр, чтобы повидать Вас, но, к сожалению, сегодня нет репетиции. Очень грустно. Через час уезжаю в Сергиево — в понедельник буду ждать вас и выйду встречать к поезду, который прибывает в 2-3 часа дня. Пожалуйста, приезжайте — если не трудно будет, — а если невозможно приехать, то напишите мне в Сергиево.

Ваш любящий Вас И. Б.

Во вторник или в среду мне придется снова быть в Москве, п. ч. виза после многих хлопот получена, и Евг<ения> Б<орисовна> через несколько дней уезжает.

Писать очень неудобно, поэтому так плохо выходит.

40. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

Сентябрь 1925 г.,

Москва

Милый друг Каширочка.

У меня есть пять минут для того, чтобы забежать в театр и оставить Вам эту записку. У меня множество дел сегодня. Я очень хочу Вас видеть, мне стало скучно жить без Вас.

Каширочка, позвоните мне завтра домой между 2-3 ч. дня по телеф. 2-56-44. Я буду сидеть дома и ждать вашего звонка. До Свиданья.