Порядковый номер подонка - Лариса Соболева

Девушка остановилась, повернулась к нему, глядя изумленно, а Брасов, открыв рот, не в состоянии был произнести ни звука.

– Вы меня? – спросила девушка. – Что вам?

Кофточка, юбка, плащ, волосы, рост те же. Девчонка не та! Не та девчонка – как это может быть?!

– Из… извините, – вымолвил он через силу. – Обознался…

Пожав плечами, она продолжила путь. Глядя ей в спину, он стоял посереди тротуара, покрывшись липким потом, опустив руки вниз и ничего не понимая. У этой абсолютно другое лицо, незнакомое, с остренькими и невыразительными чертами, с веснушками на носу и щеках. Ее он никогда раньше не встречал. Но Брасов поклялся бы на чем угодно и чем угодно: только что у дороги он видел совсем другую девчонку, с лицом, которое он хорошо знает и помнит, отчего подкатывает к горлу неприятно-сладковатый комок и охватывает ужас. Ошибиться не мог, исключено, он в здравом уме. В то же время одежда на конопатой девочке тютелька в тютельку, что была на…

– Мерещится, – проговорил Брасов.

Но почему мерещится? Третий раз? На одном и том же месте? С этим «почему» он вернулся к машине, а там сотрудник ДПС.

– Вот хозяин, он приказал, а я что! – оправдывался Игорь.

– Старший лейтенант… – начал с представления гаишник, Брасов, доставая портмоне, его перебил:

– Пятихатки хватит? (Тот ни тпру, ни ну.) Держи штуку. Извини, старлей, мы торопимся. Игорь, за руль!

Какая уж тут работа! В кабинете он пошарил по шкафам, да все выпито. Выставив пустые бутылки на стол, Брасов позвал Лину, указал:

– Убери. – Когда она собрала в пакеты тару, он положил на стол деньги. – Сгоняй в магазин и купи водки, коньяка, виски, бренди. И сигарет… блок. Бар надо заполнить. Только быстренько, Лина.

– Хорошо, Юрий Артемович.

Пока она бегала, он курил одну сигарету за другой, обхватив голову руками, и вспоминал детали встреч с девочками, особенно с той, которую он запомнил такой, какой видел всего полчаса назад. Ведь видел ее! А догнал другую!

Управились таким образом, чтоб остаться тесной компанией, в общем, кто праздновал день рождения Роба, тот предался и скорби. Современный человек, замороченный проблемами выживания, испытывает шок, когда приятель уходит из жизни самостоятельно. Очевидно, поэтому после первой поминальной рюмки все долго молчали. Несмотря на голод, практически не ели, мучимые вопросом: что за причины в буквальном смысле толкнули Лешку с тринадцатого этажа?

– В Древнем Риме уход из жизни не считался грехом, – сказал Федя, тоже однокашник. – Напротив, это было преимущество человека перед земными тварями и слабостью остальных людей.

– А я никогда не пойму самоубийц, – категорично заявила Зина. – Ситуация кажется безвыходной, на самом деле…

– Не стоит рассуждать на эту тему, – нервно бросила Наташа, затем опустила мокрые глаза и тихо добавила: – Пожалуйста.

Еще выпили. Обычно люди вспоминают эпизоды из жизни покойного, какой он был, делятся воспоминаниями, а тут все как сговорились не раскрывать рта.

Леденев пришел с подругой, она, конечно, притягивала любопытные и придирчиво-оценивающие взгляды. Ярко выраженная восточная внешность на любителя. Однако Элла тем и привлекала внимание, что была по-киношному красива. Специфический разрез глаз не мешал. Помимо этого, на ней стояла жирная печать «девушки не отсюда». В чем выражалось «не отсюда», пожалуй, никто толком не объяснил бы. Вероятно, отличие в том, что Элла несуетлива, ненавязчива, молчалива. После длительной паузы Глеб позволил себе упрек:

– Вы жили в одном городе и, как я понял, виделись, неужели Лешка не делился с вами? Вы не заметили в нем перемен? Я полагаю, в человеке должны произойти изменения перед броском, – кивнул он на балкон. – И они, перемены, не враз случились, а наверняка задолго до этого дня.

– У нас у всех сложности… – начал оправдываться Роб, пряча глаза.

– Не наезжай на нас, – сказал Брасов. – Лично я перемены заметил, последнее время Лешка был как не в себе, заговаривался…

– Последнее время? – перебил Леденев. – Сколько примерно это длилось?

– С месяц, – выручила Брасова Наташа. – Да, он резко изменился примерно месяц назад или чуть больше. Его что-то очень сильно беспокоило… даже угнетало. Когда я приставала к нему с расспросами, Алеша отмахивался, смеялся и говорил, что я мнительна.

– Честно, Глеб, – приложил ладонь к груди Брасов, – ничто не предвещало такого конца. Я связывал его настроение с неудачами на работе, в пятницу в ресторане предложил перейти ко мне, он согласился, обрадовался, мы договорились встретиться в понедельник… и вдруг на тебе!

– Юра прав, ничто не предвещало, – сказала Наташа. – После дня рождения Роба он предложил мне к нему переехать.

– Значит, причин как таковых не было, но Лешка… – Язык Глеба не повернулся сказать «выбросился», в доме повешенного не говорят о веревке. – Странно.

– Более чем, – утвердительно кивнул Роберт.

И снова пауза, давившая на всех, как бетонная плита, молчание прервала Элла, поднявшись:

– Извините, я выйду покурить.

– Пожалуй, я тоже, – поднялась и Тори. Лучший способ избежать скользких тем, которые мучительны своей загадочностью.

– Открою балкон, – подхватилась Наташа. – Там шпингалет заедает, нужно знать, как его повернуть…

– Нет-нет, – замахала руками суеверная Тори. – Туда я не пойду. Мы на площадку.

А вот она подругу Глеба с пристрастием рассматривала, ее страшно интересовало: где Леденев откопал девицу корейско-монгольского происхождения? У Тори заныла старая царапина, раной она не назвала бы первое трепетное чувство к Леденеву, все-таки ее залечило время. Однако быть отвергнутой – штука неприятная даже спустя много лет, наверное, это останется с ней навсегда. Пора было и разговор завязать.

– Глеб надолго приехал?

– Завтра повезем его маму на консультацию в Москву, если диагноз не подтвердится, вернемся сюда.

– Глеб говорил, что ушел в научный бизнес, правда, я не догоняю, что это такое, а ты чем занимаешься? У тебя есть работа?

– Есть. Любить Глеба.

– О! – выразила степень своего изумления Тори. Эллочка откровенна до неприличия, а по ее мнению, любовь к мужчине нужно скрывать не только от него, от посторонних тем более, иначе уронишь достоинство. – Считаешь, любить – это работа?

– Да. Трудная.

– И давно ты… трудишься? – не удержалась Тори от скептических нот.

– Пять лет.

– Ммм! Должно быть, у тебя призвание. Вы женаты? – А ведь Леденев ясно сказал: «Подруга», но в этом вся Тори, куснуть – ее маленькое хобби.

– Глеб привез меня познакомить с родителями.

Достаточно емкий ответ: знакомят с родителями, когда принято решение узаконить отношения, однако Тори дала свою трактовку:

– Значит, нет. Не обидно? Столько лет ты с ним, а он до сих пор не женился? О статусе жены мечтает всякая любящая женщина.

– Я же сказала: любить – работа трудная.

Неразговорчивая девушка Элла, не хочет полностью открыться и удовлетворить нездоровое любопытство. Жаль, не удалось задать еще несколько провокационных вопросов: на площадку вышел Роберт, он пожирал глазами Эллу, не стесняясь жены. К счастью, Тори никогда не испытывала к нему и половины тех чувств, какие когда-то вызывал Леденев, соответственно и ревностью себя не изводила, только иногда презирала мужа, например, как сейчас.

– Девочки, все собираются на выход, – сообщил он.

– Я за сумкой, – сказала Тори, скрываясь в квартире.

Без жены он позволил себе более откровенно выразить взглядом свои ощущения, надо сказать, похотливые. Глазами Роберт раздел ее полностью и представил…

– Глебу не понравилось бы, если б он увидел, как вы на меня смотрите, – на одной ноте бесстрастно проговорила Элла.

Разумеется, Роберт знал, что хорош собой. Редкая женщина не покосится в его сторону, но у подружки Глеба в зрачках стоял смертельный холод. Правда, его это не смутило.

– А вам нравится, как я смотрю?

– Нет. И вы не нравитесь.

Она скрылась за дверью, а он покрутил в воздухе растопыренными пальцами: мол, ну и фифа, мнит себя сингапурской принцессой, да не таких обламывали. Конечно, он с большим удовольствием положил бы ее на обе лопатки, и куда делась бы ее неприступность… Жена появилась, развеяв мечты:

– Не сразил Эллочку обаянием?

– Не язви. Поехали домой, я устал.

За ними потянулись остальные, Наташа отозвала Брасова и шепотом попросила:

– Останься, мне нужно поговорить с тобой.

– Зина, подожди меня в машине, – бросил он жене. Однако Наталья не спешила сказать, зачем он ей понадобился, она стояла рядом, опустив голову, Брасов взял ее за плечи. – Наташа, что ты хотела мне сказать?

– Алешка написал завещание.

– Завещание? – выпятил он губу. А ведь это многое объясняет. – Чего это ему вздумалось?.. То есть он предвидел свой конец?

– Думаю, чувствовал. Знаешь, кому он все оставил? Мне. А зачем? Зачем, если его здесь нет и никогда не будет? Без него мне ничего не нужно. – Опять по щекам покатились слезы. – Мы встречались урывками много лет, а мне хотелось видеть его каждый день, и вдруг Лешка говорит, чтоб я переехала к нему. Это была моя самая счастливая минута, но недолгая и обманчивая. Юра, ты понимаешь, что значит его предложение?