Преображение миллионера (ЛП) - Саймон Нэйма

Грудь достаточно большая, чтобы вместиться в его ладоши, узкая талия, акцентирующая чувственный изгиб ее бедер. Бедра, которые он держал, насаживая ее на свой член, а ее ляжки с красивыми ровными мускулами дрожали от напряжения незнакомого ее девственному телу. Ну, незнакомого до той ночи.

По его спине прокатилась капля пота, а вся кровь в теле устремилась в южном направлении и сосредоточилась в члене. Где-то существовал сарай с его именем на двери за уроки, которые он преподал ей той ночью. С тем количеством выпитого тогда, он должен был утратить способность двигаться, не только трахаться. Но он брал ее как одержимый. Снова и снова. На спине. На животе. Боку. Сидя на нем. И он помнил каждый момент, как будто острый жар тех часов выжег воспоминания, которые должны были размыться алкоголем.

Быть может, это было частью его наказания за то, что он посмел наложить лапы на любимую сестренку Майкла. Проклят, чтобы никогда не забыть самый взрывной, крышесносный секс в его жизни... и приговорен никогда не повторять его из-за последней просьбы друга перед смертью.

Да, Бог определенно был женщиной.

Только женщина могла сделать нечто настолько дьявольское.

– Дамы, пожалуйста, подойдите к сцене и встретьтесь со своими холостяками, – позвала победительниц аукциона хозяйка вечера в платье, в котором нижний разрез почти встречался с верхним.

Найл стиснул зубы, причина его нахождения здесь напомнила о себе, ударив кувалдой. Точно. Спутник. Скот на убой.

«Проклятье», – зарычал он мысленно.

Его не удивило бы, если женщина, купившая его, пристально изучила бы его зубы или потискала член, чтобы убедиться, что не прогадала с покупкой.

Спустившись со сцены вслед за девятью остальными мужчинами, Найл еще раз поискал взглядом Хлою. Но ее уже не было у стола, где он заметил ее ранее. Он нахмурился, опять задумавшись, с чего бы ей присутствовать на светском мероприятии по сбору средств.

Новоиспеченная двадцатидвухлетняя выпускница, какой он запомнил ее три года назад, предпочитала более тихие, менее многолюдные сборища. Например, посиделки с друзьями в кафе. На самом деле, единственными вечеринками, на которые ходила Хлоя, были чертовски скучные вечера у ее родителей. Майкл, будучи старше ее на шесть лет, мог частенько уклониться от их посещения, но Хлоя тогда еще не достигла такой степени независимости. Когда у них получалось, он и Майкл пытались помочь ей сбежать оттуда, но эти времена остались далеко в прошлом.

Картер и Розалинд Ричардсон уже потерпели неудачу в удержании сына подальше от разрушительного, праздного, гедонистического – по их словам, а не его – влияния Найла, и они не собирались отказываться от попыток оградить хотя бы дочь.

Смогла ли Хлоя, наконец, вырваться из-под их чрезмерно заботливых, удушающих крыльев?

Найл сморщился, вспомнив ее ужасное платье. В двадцать пять лет она могла и не жить с ними, но их влияние, по-видимому, было сильным, как и прежде.

«Не то, чтобы это имело значение», – подвел он черту, выходя со сцены в зал.

Ничего из этого: присутствие Хлои здесь, ее сомнительный вкус в одежде, родительский контроль или его отсутствие.

Прошло уже три года с тех пор, как он вылез из постели, где она спала с волосами, разметавшимися по его подушкам густыми прядями цвета красного дерева, свернув свое красивое тело в комочек, словно котенок, издавая тихие, умилительные похрапывания. Три года с тех пор, как он отослал ее прочь, пожираемый виной за то, что трахнул сестру лучшего друга, пока был пьян, а она – уязвима. Три года с тех пор, как он видел ее, касался ее, говорил с ней.

Когда он покончит с этим смехотворным свиданием, пройдет еще больше лет. Та ночь была аномалией. Он предал дружбу Майкла и память о нем, воспользовавшись единственным человеком, которого его друг любил и ценил больше всех. А судя по тому, как напряглось его нутро и воспрянул член, если он останется в Бостоне дольше, чем требуется, то может совершить это предательство опять.

– Холостяк номер десять, – протянул приятный голос.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Найл остудил нужду, пульсировавшую в нем так же эффективно, как это сделал бы холодный душ.

Он опустил голову и встретил сверкающее одобрение в прямом, ярко-голубом взоре. Точеная, совершенная красота женщины напомнила ему о безупречно ограненном, сверкающем бриллианте – и оставила его таким же равнодушным, как и камень. Бриллианты были изысканными, но тепла в них было мало. У его бывшей жены Вероники было такое же резкое очарование.

– Приятно познакомиться. – Она протянула ему стройную руку, как если бы ожидала, что он ее поцелует. – Морган Летт. А вас как зовут?

– Найл Хантер. – Он принял ее руку, тряхнул ее разок и отпустил. – Полагаю, я должен благодарить вас за цену в двадцать тысяч?

– Одну единственную, – ответила девушка.

– Что ж, спасибо. Пожертвование такого размера непременно поможет фонду.

Она отмахнулась от его благодарности рукой, унизанной украшениями.

– Ага, без проблем. – Судя по размеру рубина на ее безымянном пальце, такая огромная цена, видимо, действительно была ерундой для нее – и уж точно не пробивала брешь в трастовом фонде, которым она, несомненно, обладала. – Неужели я сейчас распознала ирландский акцент? – Морган улыбнулась, а в его голове возник образ львицы, облизывающей свою отбивную. – Я люблю акценты, – промурлыкала она.

– Какая удача, поскольку мы услышим множество их, пока будем в Нью-Йорке. Кстати говоря. – Найл взглянул на часы. Девять тридцать. Еще не слишком поздно, но у него был обратный рейс в Дублин в полвосьмого утра. Было бы неплохо, если бы он смог добраться в номер отеля не очень поздно и немного поспать. – Нам нужно договориться, когда вы бы хотели...

– Точно, насчет этого. Это не я иду с вами на свидание. Я сделала ставку за подругу. Она пойдет вместо меня.

Его бровь взметнулась вверх. Одолжение за двадцать кусков? Должно быть, действительно хорошая подруга.

– Ладно, – пожал он плечами. Все женщины и так одинаковые. Это было его чертовски твердым убеждением с самого развода. – Где она? Хотелось бы договориться с ней, прежде чем я уйду.

– О, она прямо зд... – Морган оглянулась. Как и Найл. Позади нее не было ничего кроме воздуха, хмурая гримаса наползла на ее красивые черты. – Она была прямо здесь. Куда она могла подеваться? Я сейчас вернусь.

Не дожидаясь его ответа, Морган развернулась и быстро исчезла в толпе людей. Найл вздохнул, засовывая руки в карманы брюк. Кем бы ни была эта таинственная подруга, у нее есть десять минут до его ухода. Он пересек океан и несколько временных зон, чтобы присутствовать на этом аукционе, и через несколько дней ему придется повторить процесс. Список его приоритетов в данный момент венчался бокалом чего-то покрепче, чем шампанское, и сном.

Даже когда представлял, как, наконец, вернется в отель в уединение, Найл изучал заполненный людьми зал в поисках определенного лица с мягкими чертами, полным, греховным ртом и упрямым подбородком. Разыскивал Хлою. Еще одна плохая идея. Но черт его побери, если он перестанет искать. И не только потому, что ее красота привлекала его, как южное тепло привлекает птиц улететь из зимних холодов.

В зале, полном незнакомцев, Хлоя была единственным знакомым лицом. Напоминанием о тринадцати годах, проведенных им в Бостоне с лучшим другом. Напоминанием о любви, тепле и дружбе, подаренной ему братом и сестрой Ричардсон. Для Майкла и Хлои Найл не был сыном одного из самых могущественных, влиятельных и богатейших людей Ирландии. Им не было дела до его эксклюзивного адреса в Бостоне, родословной его матери и денег его отца. Им был нужен лишь он. Несовершенный, иногда грубоватый и часто непокорный Найл Хантер.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мужчина не встречал такого безусловного принятия после смерти Майкла и тех темных, наполненных страстью и потом часов с Хлоей. На очень короткое мгновение, когда он заметил Хлою, почувствовал, что, наконец, вернулся домой.

Но это мгновение испарилось, как и Хлоя. Не то, чтобы он мог винить ее. Она была девственницей – чертовой девственницей в двадцать два года, и это в наше-то время – а он отвергнул ее, молча бросил, будто подобрал ее где-то на улице. Она не знала, что он защищал ее от самого себя, уважая обещание, данное ее брату, но все же... У нее была отличная причина ненавидеть его.