Три побоища – от Калки до Куликовской битвы (сборник) - Виктор Поротников

Князья зашушукались между собой. Кривоногие низкорослые татары в своих мохнатых шапках произвели на князей отталкивающее впечатление. Кто-то со смехом сравнил татар с чертями, выскочившими из преисподней. Кому-то не понравился исходящий от послов запах, некая смрадная смесь человеческого и лошадиного пота, дыма костров и грязной овчины.

Мстислав Романович, хмуря седые брови, проговорил:

– Похоже, братья, татары предлагают нам союз против половцев. Надобен ли нам такой союз?

Князья заговорили все разом, перебивая друг друга; кто-то яростно жестикулировал, кто-то вскочил со своего места. Все единодушно были против союза с татарами. «Ишь, чего захотели, черти косоглазые! Половцев истребить, а их земли к рукам прибрать! Гнать этих кривоногих нехристей подальше отсюда!»

В хмельном угаре Михаил Всеволодович выскочил из-за стола и остановился перед главой посольства, уперев руки в бока и глядя на татарина сверху вниз.

– Скажи этому вонючему сыну собаки, что нам жаль свои мечи пачкать о такое дерьмо, как они! – Михаил презрительно ткнул пальцем в стоящих перед ним татар. И прикрикнул на толмача: – Эй, друг! Переведи-ка! Мы не станем вынимать мечей из ножен. – Михаил вновь обратился к главе посольства: – Мы просто растопчем всю вашу орду копытами коней! Не бывать вам в донских степях, собачье отродье!

Араб-толмач, запинаясь, переводил сказанное Михаилом Всеволодовичем на татарский язык, который был совершенно не схож ни с половецким языком, ни с наречием волжских булгар, ни с говором черных клобуков, ни с арабским языком, ни с персидским… Язык этого неведомого народа показался русским князьям некой тарабарщиной.

– У собачьего отродья и язык собачий! – воскликнул Михаил и захохотал.

Старший посол был по-прежнему невозмутим, как и его спутники в лохматых необычных шапках. Выслушав толмача, глава посольства затараторил быстро и гневно на своем языке, при этом он вскинул руку и ткнул корявым пальцем в киевского князя, сидевшего на стуле со спинкой.

– Что? Что он промолвил? – пронеслось среди князей, которые сразу же притихли, едва толмач стал переводить.

– Славный Олбор-сэчен сказал, что волею Чингисхана все степи до теплого моря отныне принадлежат монголам, – проговорил толмач. – Все на свете подчинено воле Чингисхана. И если от Чингисхана придет приказ приволочь к нему за бороду… – Толмач запнулся и смущенно взглянул на киевского князя. – …приволочь за бороду этого старика, то Субудай и Джебэ сделают это без раздумий.

На скулах у Мстислава Романовича заходили желваки, его толстые сильные пальцы сжались в кулаки. Хмель ударил вспыльчивому киевскому князю в голову.

– Ах ты мразь вонючая! – процедил сквозь зубы Мстислав Романович. – Пугать меня вздумал! Эй, стража! – Великий князь вскочил, едва не опрокинув стол. – Насадите-ка на копья этих чертей узкоглазых! Живо!

Проворные плечистые дружинники киевского князя схватили татарских послов и выволокли их из шатра. Тут же недалеко от входа в великокняжеский шатер послов перекололи копьями. Их бездыханные тела свалили на телегу.

Князья гурьбой высыпали из шатра, чтобы посмотреть на мертвых татар.

Дружинники сняли с убитых послов золотые пояса, сапоги и шапки.

Разглядывая мертвецов, князья не могли скрыть свое изумление от вида их наполовину выбритых голов. У всех татар череп был гладко выбрит от лба до темени, на лбу имелся маленький клок волос, черные жесткие волосы, свисавшие с висков, были заплетены в косы, связанные бечевкой на затылке. Головы убитых татар были неправильной формы, с тяжелыми выступающими скулами и низкими лбами.

– Ну что это за люди? Откель взялись такие уроды? – переговаривались между собой ратники из русских полков, глядя на то, как телега с мертвецами, влекомая парой лошадей, катится по степи в сторону Заруба.

Лошадей под уздцы вели два араба-толмача. Волею киевского князя им была дарована жизнь.

Глава пятая

На днепровских берегах

Добравшись до излучины Днепра, войска южнорусских князей расположились станом в ожидании полков из галицко-волынской Руси.

К обширному русскому стану стали подтягиваться конные отряды половецких ханов.

Известие об убийстве татарских послов наполнило половцев воодушевлением и воинственным пылом. Многие из половецких ханов и беков опасались коварства татар, которые, по своему обыкновению, непременно должны были попытаться внести раскол в союз русичей и половцев. Таким же образом татары раскололи в прошлом году союз половцев и ясов, после чего победили поодиночке и тех и других. Киевский князь, приказавший истребить татарских посланцев, дал понять предводителям татарской орды, что он нисколько их не боится и насквозь видит их хитрые помыслы. Так думали половецкие ханы, восхищенные смелостью Мстислава Романовича и не знавшие, что истинной причиной этого жестокого поступка был самый обычный гнев.

Черниговский князь остался недоволен тем, что Мстислав Романович в хмельном угаре совершил святотатство. Послы во все времена считаются людьми неприкосновенными.

– Нехорошо ты поступил, брат. Неразумно! – молвил Мстислав Святославич, придя в шатер киевского князя. – Татары – враг, нам пока еще неведомый. По слухам, орды кагана Чагониза многие страны прошли и нигде биты не бывали. Нам бы приглядеться к этим мунгалам, понять, что они за люди, а ты ни с того ни с сего кровь татарских послов пролил. Что теперь мунгалы о русичах подумают?

– Плевать мне на этих собак косоглазых! – рявкнул Мстислав Романович и подставил чашу виночерпию. Тот налил в чашу темно-красного греческого вина. – Лучше угостись, брат, винцом ромейским. Славное вино! Хан Кутеск подарил мне пять кувшинов с этим вином.

– А ты все хмельным питьем пробавляешься, брат, – осуждающе проговорил Мстислав Святославич и решительным жестом отказался от кубка с вином, протянутого ему виночерпием. – Для войны трезвая голова надобна.

– О чем ты, брат? Какая война?.. – Мстислав Романович усмехнулся. – Ты глянь на наши полки! На половецкие становища глянь! А еще должны подойти волыняне и галичане… Мунгалы просто разбегутся, завидев наше воинство несметное!

– Я думаю, брат, татар тоже не горстка в поход вышла, – проворчал Мстислав Святославич. – И где затаилась их орда? В какую сторону нам подвигаться?

– Не зуди, брат! – поморщился Мстислав Романович. – Половецкие дозоры уже шарят в степях за Днепром, не сегодня завтра отыщут этих вонючих мунгалов.

В ожидании прошло шесть дней.

Наконец, с низовьев Днепра подошли тяжелые насады, полные воинов, на солнце сверкали развешанные на корабельных бортах красные овальные, заостренные книзу щиты. Степным путем прискакали конные полки, над которыми развевались стяги: галицкие, волынские, луцкие… На берегу Днепра вырос еще один палаточный лагерь. В галицко-волынских полках было двадцать тысяч пехоты и шесть тысяч конницы.

Половецкие ханы оказывали особенное почтение Мстиславу Удатному, полагая, что именно он возглавит объединенные русские рати. Однако на первом же военном совете Мстислав Удатный добровольно уступил первенство киевскому князю.

«Не хочу, чтобы столь благодатное для войны время было потрачено князьями на споры и склоки, – так пояснил свое решение галицкий князь. – Мстислав Романович старейший из всех собравшихся здесь князей. Ему и вести войско на врага!»

Мудрый поступок Мстислава Удатного был одобрен всеми князьями и воеводами.

Неожиданно в русском стане объявилось новое посольство от татарских полководцев Субудая и Джебэ. Татары приплыли на фряжском торговом судне со стороны днепровских порогов.

На этот раз послов было трое, с ними прибыли все те же двое арабов-толмачей.

Глашатаи в русском стане собрали в шатре Мстислава Романовича всех князей, были приглашены и половецкие ханы.

Татары вступили в собрание русских князей и половецких ханов с надменно поднятыми головами. По сравнению с предыдущими татарскими посланцами эти были гораздо старше по возрасту. На них были цветастые бухарские халаты и причудливые уйгурские шапки с лентами. Послы опустились на колени и коснулись лбом земли, приветствуя киевского князя, который восседал на походном троне красный и злой после тяжкого похмелья.

Послы распрямились, и старший из них произнес:

– Пусть великий князь русов подумает над нашими словами. Смерть наших послов не прибавила славы русскому войску. Если русские князья по-прежнему намерены сражаться с нами, защищая половцев, это ваше дело. Мы же опять предлагаем русским князьям союз и дружбу. Монголы с Русью никогда не враждовали в отличие от половцев, которые всегда приносили русам смерть и разорение…

Толмач еще не закончил переводить на русский сказанное послом, как среди половецких ханов произошло какое-то движение, послышались гневные выкрики: