Преступивший Грань (СИ) - Антон Клеттин

костра. И вот с этим была большая проблема. Ни спичек, ни зажигалки у него не было, а огонь разжечь нужно обязательно. Есть сырым мясо он не собирался, а бросать не хотел. Особенно после того сколько усилий уже потратил на свою добычу. Да и, как ни крути, но костер нужен был, хотя бы для обогрева, ведь черт его знает какие температуры тут бывают по ночам.

Тима был достаточно эрудированным парнем, поэтому про добычу огня при помощи трения, естественно, слышал. Однако, насколько это занятие окажется трудоемким и неблагодарным даже не представлял. Он битый час тер сухой палочкой о другую, надеясь на то, что та начнет тлеть. И можно будет поджечь, средних размеров, кучку дров, что ему все же удалось найти где—то за час блуждания вокруг места стоянки. Вообще, с дровами тут был явный недостаток. Пришлось даже одно, не слишком то и сухое, дерево сломать, дабы имелся хоть какой—то запас.

И вот, прошло никак не меньше часа с того момента, как он начал изображать из себя очень неэффективную дрель, а прогресса все не было. Может палочки были не те, или дерево сырое, а может зря он каждый раз лез пальцами в образовавшуюся небольшую воронку, дабы проверить — не тлеет ли? Тима точно не знал, но вот то, что у него ничего не получается — было очевидно.

— Да в жопу это все! — Наконец не выдержав, вскочил он на ноги, отбросил в сторону палочку, которой пытался разжечь костер и изо—всех сил пнул сложенные дрова. Те разлетелись в разные стороны, а Тима схватился за ушибленную конечность и повалился на землю.

— Сука! Ну вот почему я? Вот что я сделал такого, что меня надо было в такую задницу засовывать? — начал он жаловаться непонятно кому, — вот какого черта, на моем месте не оказался какой—нибудь спецназовец? Или какой—нибудь демон, с детства занимающийся магией? Я ничего ведь не умею! Я просто актер, причем даже недоучившийся! У меня даже диплома еще нет! Так почему я? Все попаданцы, как попаданцы, с плюшками какими—то. Один вообще с тачкой попал, а у меня даже сраной зажигали нет! Найду ту падлу, что меня сюда засунула — придушу. — Пообещал он, падая на спину и вытягиваясь во весь рост.

Некоторое время он лежал, тупо уставившись в безбрежное синее небо. Зрелище было столь умиротворяющим, что он стал постепенно успокаиваться. Когда к нему вернулась способность адекватно думать, Тима поразился несвойственному ему срыву. Видимо, все же его зацепило, а эффект только сейчас проявился. Зато он хоть убедился, что является живым человеком, а не чьим—то неумелым вымыслом.

Полностью успокоившись, Тима решил перетряхнуть сумку с травами и грибами, надеясь найти там что—нибудь легко воспламеняющееся. Когда доставал мешочки, один из них показался каким—то странным, чуть более тяжелым, что ли. Развязав его, он увидел там уже знакомые два камня и ветошь. Собрался было завязать мешочек и спрятать, но тут до жирафа дошло.

— Кретин... — Простонал он, хватаясь за голову, — орать про отсутствие плюшек и прошляпить банальное огниво! Я, наверное, самый тупой попаданец из всех!

С огнивом дело пошло веселее. Он дольше собирал разбросанные во время истерики дрова, чем разводил костер. Теперь же, когда в огороженном камешками кострище плясали язычки веселого пламени, можно было, наконец—то, заняться готовкой.

Впрочем, для начала, он должен был все же выпотрошить и разделать свой охотничий трофей. Тима не знал как быстро должна вытекать кровь у птиц подобного размера, однако надеялся, что времени, потраченного на розжиг костра, хватило.

Вблизи тушка выглядела крайне непрезентабельно. Розоватая, ранее, шкурка приобрела сейчас, сине—желтый оттенок и выглядела крайне нездорово. Впечатление, также, портили уже затвердевшие, темно—коричневые, потоки крови, залившие всю грудь птахи. Желание все бросить и перекусить трофейными запасами вернулось с новой силой. Однако, Тима собрал всю волю в кулак и, сняв тушку с дерева, начал расширять уже проделанное ранее отверстие в брюшине. Дело было трудоемким, грязным и крайне вонючим. Он старательно сдерживал рвотные позывы. Не стал давать волю своему желудку даже тогда, когда начал вытаскивать внутренности птахи. Но вот, найденное у нее в потрохах яйцо, попаданца все же доконало.

Как бы то ни было, однако, Тима все же закончил с неприятной для него работой. Оглядевшись по сторонам, он увидел что натворил и его даже слегка передернуло. Небольшое пространство под деревом сейчас больше всего напоминало сцену из фильма ужасов. Земля и трава были залиты кровью и рвотными массами, усеяны внутренними органами, валяющимися то тут, то там. А у корней, в луже крови, валялась небольшая птичья голова со страшным клювом, пустыми глазами смотрящая, казалось, в самую душу своего убийцы.

Он с трудом отвел взгляд от дел рук своих и побрел к костру, где сейчас вместо веселого огонька, поблескивали, все еще слабо видимые в свете закатного солнца, алые рубины углей. Нужно было до заката успеть привести себя в порядок, пожарить хоть часть птицы и отойти подальше от места экзекуции. После чего — устраиваться на ночлег.

Тима очень жалел, что не разделал птичку заранее и был неаккуратен. Понимал, что именно ночью большинство хищников выходит на охоту. И очень не хотел бы добавить уже свои внутренности к тем, что лежали неподалеку.

Жарить всю тушку не было ни времени, ни желания. Да и необходимое оборудование, вроде вертела, у него отсутствовало. Поэтому, решил начать с ног. С отрезанием которых, тоже, пришлось попотеть.

В конце концов, отвоевав у тушки ее задние конечности, задумался над тем, стоит ли использовать те травки, что находились в трофейных мешках в качестве специй, или стоит поберечься. Выбрал второй вариант. Если, уж там были мухоморы, то и травки могли быть не менее веселыми. А замутненное сознание — явно не то, что ему сейчас нужно. Хотел, было, даже спалить все к чертям в костре, но решил попридержать. Мало—ли, а вдруг пригодится? Сам наркоманом не был, и даже почти не пил, считая, что употреблять нужно в первую очередь ради вкуса, а не для того, чтобы уйти от реальности, однако к наркотикам, как таковым, относился терпимо, признавая их полезность в некоторых случаях.

Как оказалось — готовить на костре, не имея для этого решетки или шампуров — дело крайне неблагодарное, долгое и утомительное. Первое время — не раз ронял то одну, то другую ногу в костер. В конце концов, ему это надоело и он