Вестарбайтер - Кирилл Я. Кащеев

город, впрочем, но всё равно: простреленные, расщеплённые, ополовиненные взрывами, они тянулись к Солнцу зелёной листвой. Война закончилась, а жизнь – продолжалась. Магда пошла по скверу, глядя по сторонам, и эти искалеченные стволы напоминали немке людей. Некоторые погибли, многие остались увечными инвалидами, а посекло осколками так вообще почти всех. Но несмотря на это, они продолжали жить. Жить и надеяться на хоть какое-то счастье.

Бредя с такими мыслями в конец двора, фрау Беккер оказалась возле кучи мусора. Здечь свалили битый кирпич и остатки цемента после ремонта, тут же валялись спиленные куски мёртвых деревьев и мусор, выкинутый из отделений после немцев: таблички, флаги. У подножия мусорной горы, засыпанный битым стеклом, лежал портрет Гитлера. Большой, торжественный, наверняка из кабинета главврача при германской власти.

Магда несколько секунд задумчиво смотрела на посредственного австрийского пейзажиста в коричневой рубашке. Потом с ненавистью плюнула, попав портрету на нарукавную свастику, развернулась и ушла обратно.

Эпилог. 1949 год

Постукивая по асфальту стеклопластиковым протезом на месте левой ноги, в здание женской консультации вошёл молодой, лет 25, парень. На его груди блестел орден «Отечественной Войны 1 степени», и три медали: «За отвагу», «За взятие Будапешта» и «За победу над Европой». За ним вошла такая же молодая женщина, его жена, державшая за руку мальчонку лет четырёх.

В просторном холле недавно сданного дома-стометровки (33 этажа, 11, 22 и 33 – технические, первые два – нежилые) было два окошка регистратуры. Между ними, занимая всю стену, от пола до потолка, висел огромный плакат. На нём молодой мужчина, в пиджаке с орденскими планками, и женщина, в платье из голубого ситца, держали за руки маленького мальчика. По бокам от родителей стояли чуть более взрослые их собственные дети, а за спиной мальчика находились полупрозрачные фигуры молодого парнишки в военной форме, измазанной в грязи и саже, и девушки в горящем сарафане. Парень и девушка держали руки на плечах мальчика, глядя на него с нежностью и изображены были в иконописном стиле, только без нимбов.

Венчала плакат надпись: «Дети однополчан. Пусть упавших будут дети».

Ветеран заглянул в окошко:

– Здравствуйте, мы хотели бы принять участие в программе…

– Фамилия? – спросила регистраторша.

– Зубко. Климент Тихонович, – ответил он, протягивая паспорта – свой и жены.

Женщина в окошке кивнула, внесла данные в ЭВМ, выдала талончик и вернула документы.

– 28 кабинет, налево по коридору

– Спасибо.

Отсидев короткую очередь, молодая семья вошла. Их встретил доктор в белом халате, и, пожав руку главе семьи, указал на стулья перед собой. Пока ребёнок забирался на колени к матери, его отец отдал талон врачу, и, мельком глянув на бейдж, сказал:

– Игорь Николаевич, в базе программы значится, что мой друг, Пермяков Красарм Валентинович, найден погибшим.

– Возможно. Личный номер знаете? Это упростит поиск, – док сел и подтянул к себе клавиатуру ЭВМ.

– Да-да, конечно. Вот, – он вынул из паспорта ещё одну бумажку.

Несколько щелчков клавишами, пара кликов мышью, и Игорь Николаевич зачитал:

– Пермяков Красарм Валентинович, 1924 года рождения, призван Ленинским райвоенкомата города Молотов в мае 1941. Пропал без вести в октябре того же года, во время боёв за город Кобрин. Тело обнаружено поисковым отрядом 0416 УВ по БССР в апреле 1943 года. Всё верно?

– Да, – ветеран кивнул. – Мой одноклассник. Призывались вместе, служили в одном взводе. Он с пулемётом остался прикрывать наш отход, но сам на сигнал «отходи» не среагировал. Увлёкся, наверное, хотел ленту дострелять. Ох и парень был!

Доктор, слышавший, наверное, сотни таких историй, кивнул:

Стало быть, пора ему детьми обзавестись?

– Да, верно. Тоня год назад Лизу родила, теперь можно стало, – парень с любовью глянул на жену, сжал её руку, получив в ответ улыбку.

– А я братика хочу. Сестричка уже есть, – вступил в разговор малыш.

– Ну братик или сестричка будет – это как повезёт, конечно, – усмехнулся человек в белом халате. – Но если с первого раза будет сестрёнки, то со второго – точно братик, – уверил он малыша.

– Халасо! – серьёзно сдвинув брови согласился он.

– Имя матери есть? Или поискать совместимую?

– Поищите совместимую, – ответила молчавшая до того Тоня. – У нас все живы остались.

– Ладно, – несколько кликов мышью, поворот монитора. – Вот. Лебеденко Зинаида Прохоровна, двадцать шестого года, найдена, кстати тем же отрядом, только в другом районе. Генетическая совместимость замечательна. Детки будут красивые и совершенно здоровые. Берём?

– Ну что вы как в магазине, – хмуро сказала женщина, явно не одобрявшая врачебного цинизма.

– Пусть как в магазине. Но это подарок науки, благодаря которому я могу воздать павшему товарищу больше, чем просто стакан водки и кусок хлеба на могиле, – жёстко ответил ей муж. – Оформляйте.

Врач кивнул, и из печатника поехал лист.

– Материал из банка будет ехать недели две, как только он придёт, мы позвоним и дадим направление на анализы. Если всё будет в порядке, я сделаю операцию и подвяжу Антонине готовый эмбрион.

Ветеран и его жена расписались в бланке заявления, поднялись.

– Спасибо. Кстати, всегда хотел спросить. Ладно мы. У нас сперму брали при постановке на воинский учёт. А яйцеклетки откуда? Неужели в каждую деревню гинеколог приезжал?

– Нет конечно, – виновато пожал плечами он. – Брали только кровь, как образец ДНК, на случай опознания. Яйцеклетки донорские, от живых женщин. В них просто генетический материал заменён на найденный в костном мозге.

Супруги переглянулись.

– А я могу сдать яйцеклетку? – спросила Антонина.

– Да, конечно. Направление можно взять в регистратуре, – кивнул врач.

Глава семьи ещё раз пожал руку репродуктологу и чета Зубко вышла.

Послесловие

Мода на попаданцев в ВОВ почти прошла. Разные авторы посылали в те времена спецназовцев ( иногда даже с других планет), учёных, целые воинские части и даже всю Россию целиком.

Наверное прошла она потому что Россия взяла реванш за унижения девяностых и вернула гражданам самоуважение. И подарила уважение к своей стране тем, у кого его отродясь не было (поколение 90ых). Больше не требуется воевать в прошлом.

Но всё равно я тоже попытался сделать что-то подобное, однако написав сотню страниц понял, что пишу совершенно постную вторичную хрень, больше про железки, чем про людей. Убрал рукопись, что называется «в стол». А потом пришла идея этого рассказа. В качестве фантастической основы я оставил исходную идею о том, что на стол к Лаврентию Павловичу Берии, году в 1940, когда он разгребал Авгиевы конюшни Ежовских репрессий, телепортировался, ни много, ни мало, ноутбук. С учебниками по всем наукам, полными чертежами и