Грозовые Птицы - Сергей Котов

остро пахнущий сок. Где-то вдалеке слышался птичий крик, и я знал, что мне нужно успеть до того, как первая птица долетит до замка. Мне даже удалось попасть в подвал; тревожные птичьи крики остались снаружи. Но в тот момент, когда я должен был, наконец, понять, что же тут скрыто такое ценное, я проснулся.

Пробуждение было тревожным. Меня вырвало из сна тонкое пиликанье будильника на электронных часах. Конечно же, никакие смартфоны в экспедицию не допускались — поэтому я пользовался простыми часами.

Меня должен был разбудить Ваня. Но по старой привычке я всё равно выставил будильник, с задержкой на пять минут к началу вахты, просто на всякий случай.

Я вскочил с койки. Мгновенно оделся, и пулей вылете в коридор, направляясь в оперативную рубку.

Лейтенант был тут. Я едва сдержал вздох облегчения. Ничего трагического, к счастью, не случилось — банальный сон на посту. Да, это было очень странно: Ваня ведь готовился к поступлению в нашу академию. И даже прошёл отбор. От моей характеристики многое зависело. К тому же, как я заметил, он был ответственным и исполнительным. Что ж. Не выдержал реального стресса… объяснимо. Посмотрим, как дальше себя покажет.

— Товарищ лейтенант! — нарочито громко сказал я.

Ваня дернулся. Открыл глаза. Увидел меня и тут же вскочил, вытянувшись по струнке.

— Объяснитесь, — продолжал я.

— Виноват, товарищ капитан! — доложил он, — у меня нет объяснения произошедшему.

— Мы в зоне действия ДРГ противника, — продолжал я, — вы представляете всю глубину вашего проступка?

Лейтенант чуть замялся. Опустил глаза.

— Так точно, товарищ капитан… — произнес он, после чего набрался храбрости и добавил: — меня даже в сон не клонило… сидел, думал справочники достать, попробовать по звёздам сориентироваться — моргнул — и слышу ваш голос…

Я постоял какое-то время молча. Чувствовалось, что парень сам растерян. Я решил, что в такой ситуации психологически давить — не продуктивно. Надо сначала во всём разобраться досконально, как следует. Уже вдохнул воздух, чтобы произнести что-нибудь ободряюще-нейтральное, но в этот момент в оперативную рубку буквально влетел Михаил. Его глаза были навыкате, пухлые губы мелко дрожали.

— Семёныч пропал! — заявил он.

— Стоп-стоп, — я выставил перед собой ладони, — с чего взяли, что он пропал? Мы на вездеходе, посреди тундры. Куда ему деваться?

— Его нигде нет! — Михаил пожал плечами, — в каюте постель смятая. Он никогда не оставлял постель незаправленной! Аккуратнейший человек! Вы… вы не знаете, но…

— Так, ладно, — кивнул я, — оставить истерику. Давайте-ка для начала осмотрим вездеход. Мало ли — может, он решил на складе заночевать? Или ищет что-то из запасов?

— Да проверял я, говорю же!

— Всё равно — нужно быть абсолютно уверенными, — настоял я.

Вездеходный комплекс был не настолько большим, чтобы проверка заняла много времени. Уже через полчаса все закоулки были осмотрены, все щели исследованы и все закутки — освещены.

Семёныч действительно пропал. Но самым странным был даже не факт исчезновения. Дело в том, что все комплекты одежды, все защитные комбинезоны, предназначенные для работы снаружи и все снегоходы были на месте. Человек без специального снаряжения снаружи не проживёт и десяти минут!

Подумав об этом, я тут же сам полностью экипировался и, приказав лейтенанту оставаться внутри и контролировать периметр, спустил снегоход и отправился на обследование внешнего периметра.

Я взял термограф. Достаточно чувствительная вещь — обнаружит замерзающего, но живого человека даже под метровым слоем снега.

Тщательное обследование площади в радиусе, на который, по моим расчётам, мог бы удалиться от вездехода человек без защиты, заняло еще часа полтора.

Но все было тщетно. Семёныч просто исчез.

— Общий сбор, — скомандовал я, когда снова оказался на борту, — через пятнадцать минут в оперативной рубке.

Ваня, встречавший меня в техническом отсеке, кивнул, сказал: «Так точно!» и убежал выполнять приказ.

Оставшиеся научники выглядели испуганными и растерянными. Я знал, что Семёныч был их неформальным лидером. А, может и формальным — у меня просто такой информации не было. В мою задачу входило обеспечение охраны и обороны экспедиции и только.

— Он говорил что-то накануне, вечером? — допытывался я, — что-то подозрительное? Странное?

Лев и Михаил переглянулись.

— Ничего такого, — сказал Михаил, — вы знаете, он хоть, как и все мы, понимал всё отчаяние нашего положение — но ему было, скорее, любопытно, чем страшно. Понимаете, с научной точи зрения это уникальная возможность… и он, скорее, был ей рад.

— Не могло быть такого, чтобы он отправился… так сказать, на исследования? — спросил я.

— Нет, — Лев помотал головой, — категорически! У нас ведь все приборы на борту, в этом нет смысла.

— Ясно, — кивнул я. Потом почесал подбородок и спросил: — а что, если он увидел нечто… скажем, настолько любопытное, что не смог устоять, и выбежал наружу? Но не смог рассчитать силы, и…

Научники переглянулись.

— Конечно, всякое возможно, — ответил Михаил, — но вы же понимаете. Семёныч крайне рассудительный человек. Я не представляю, чтобы что-то могло его настолько вывести из равновесия… и потом — вы бы наверняка нашли… тело. Он ведь ушёл без экипировки!

— Голым, — неожиданно добавил Лев.

— В смысле — голым? — растерянно спросил Михаил.

— Его спальное белье было на постели. Я разве не сказал? — Лев поднял брови, изображая удивление.

— Так, — ответил я, ругая себя последними словами за то, что сам не осмотрел каюту Семёныча прежде, чем выбегать наружу, — может, он все-таки переоделся? Может, у него было что-то своё из одежды, достаточно тёплое, чтобы продержаться более длительное время?

Лев развёл руками.

— А ещё он явно спешил… — продолжал рассуждать я, — считаю, что нам стоит осмотреть базу диверсантов.

Научники промолчали.

Удивительно, но погода, можно сказать, наладилась. Температура, конечно, не поднималась выше минус двадцати, но светило солнце, а ветер разогнал тучи. Мне даже пришлось надеть защитные очки, чтобы снег не слепил.

Дорога до базы не заняла много времени. Никаких опасных трещин и впадин мы не встретили; вездеходы прочертили за собой идеально ровную колею, которую теперь медленно заносила позёмка.

— Тащ капитан, я с