Грозовые Птицы - Сергей Котов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хрень какая-то… — констатировал я.
После этого включил радио, настроил канал для аварийных кодированных сообщений. По нему нас должны были известить, если бы вдруг случилось что-то глобальное, вроде атомной войны. Об этом думать не хотелось — но иного объяснения исчезновению орбитальной группировки навигационных спутников я не находил.
Аварийная частота молчала. Я включил сканирование эфира по всем диапазонам. Приёмник должен был остановиться через секунду — после того, как уверенно поймал бы ближайшую радиостанцию. Но этого не произошло. За несколько минут автомат прошёл все диапазоны и вернулся в исходную точку.
Мы с Ваней переглянулись. Даже в звёздном свете было видно, как лейтенант побледнел.
Я вернул экраны на место. Зажег свет. После этого сказал:
— Иван Александрович. Пригласи-ка, пожалуйста, научников.
— Но у них личное время…
— Откажутся — конвоируй, — ответил я очень серьёзным тоном.
Лейтенант кивнул и вышел из отсека.
Глава 3
Судя по тому, как переглядывались специалисты, я сразу понял, что для них происходящее не было таким уж сюрпризом.
— Ну что, господа хорошие, — начал я, когда они заняли место за столом в оперативной рубке, — секретность-секретностью, но для эффективного выполнения задачи мне нужно знать, какого фига тут происходит.
Научники снова переглянулись. Потом Семеныч — тот самый, который горевал по убитому механику — вздохнул и произнёс:
— Мы сами знаем далеко не всё…
Я помолчал секунду. Подошёл к сидящим. Постарался заглянуть каждому в глаза; никто не выдержал мой взгляд дольше, чем пару секунд.
— Значит так, — продолжал я, — допускаю, что вы не в курсе. Но по приказу, который получил я по линии своего начальства, мне прямо предписано доложить о нештатной ситуации и запросить подмогу, вплоть до ракетного удара по заданных координатам, в случае прямого столкновения с ДРГ противника. Нарушить радиомолчание в этой ситуации разрешается. Столкновение уже произошло, как вы, надеюсь, заметили. Так что или мы поговорим — или я докладываюсь начальству и прерываю миссию.
Семеныч вздохнул как-то особенно горестно.
— Вы же знаете, для чего мы здесь, — сказал он, — после того, как исчез стройотряд двести тридцать, нам…
— Да, я был на инструктаже, — ответил я, — и провалами в памяти не страдаю. Мне известно об обстоятельствах обнаружения их вездехода. Я читал протокол следственной комиссии. Да, дело необычное. Строительные отряды не каждый день пропадают в полном составе. Плюс странности в средствах фиксации, из-за которых пошли эти нелепые слухи о Зоне. Мне это всё прекрасно известно. Нам удалось, по всей видимости, обнаружить причину исчезновения строителей.
Специалисты глядели на меня выжидающе, но спокойно и даже несколько отстранённо.
— Но это никак не объясняет исчезновение сигнала спутников Глонасс и полное радиомолчание, — закончил я.
Семеныч снова вздохнул.
— Похоже, вы не особо удивились, — констатировал я.
— Мы ожидали… разных вещей, — ответил Семеныч, глядя мне в глаза, — однако спектр возможных… явлений был слишком широк, чтобы имело смысл его обсуждать на инструктаже.
— Что ж, — я скрестил руки на груди, — полагаю, теперь нам есть о чем поговорить.
Семеныч поглядел на коллег.
— Скажите, Сергей, — спросил он, — вы когда-нибудь были в Японии?
— Я — военный человек, как вам прекрасно известно, — ответил я, — и не могу посещать страны, не одобренные Воентуром.
— Да, конечно, — кивнул учёный, — но… вы могли бывать там в детстве. Верно? Хотя, не важно. В Японии очень интересная национальная религия. Синтоизм называется. Её приверженцы считают, что буквально всё окружающее наполнено духами-ками. Реки. Озёра. Горы. Растения. Буквально всё, даже свалки.
— Очень рад за японцев, — ответил я, — но, пожалуйста, ближе к делу.
— Что ж. До недавнего времени эти воззрения, как и многие другие, казалось, не имели никакого отношения к реальности.
— А сейчас что, имеют? — вмешался лейтенант, забыв о субординации. Я строго поглядел на него, но промолчал; он опустил взгляд.
— Современная математика и фундаментальная физика значительно продвинулись, — ответил учёный, — особенно Теория Информации и Теория Хаоса… вы ведь понимаете, о чём я?
— Все офицеры изучают высшую математику, — я пожал плечами, — к чему вы?
— Вы ведь слышали про бомбардировки Хиросимы и Нагасаки? — сказал учёный, — в то время никто ведь даже не задумывался о том, что происходит со сложными информационными структурами, вроде людей или животных, при, практически, мгновенной дезинтеграции. Какие интересные явления при этом возникают.
Мы с Ваней переглянулись.
— Просто понимаете, для японцев то, что случилось потом, не было странным. Это были просто ками, разгневанные и опечаленные трагедией. Которые вдруг захотели помочь родной земле, окружающим. Восстановить, так сказать, своё присутствие. Равновесие. Они даже смогли хранить это в секрете, довольно долгое время…
— …пока американцы не сообразили, что к чему, — вмешался Лев, хмыкнув, — впрочем, даже после этого они действовали очень осторожно!
— Не понимаю, — сказал я, — можно как-то ближе к делу? При чём тут ками?
— Мои коллеги стараются, — ответил Михаил, — но как в двух словах объяснить фундаментальнейшие проблемы современной физики? Только на примерах.
— Вы вряд ли это помните, и в школах это не проходят, — снова заговорил Лев, — но во второй половине прошлого века Япония вдруг показала невероятные темпы развития, сильно обогнав остальной мир. В основном за счёт развития самых передовых технологий. Они первыми открыли промышленную полупроводниковую литографию и долгое время их компании, производящие оптику, Кэнон и Никон, занимали лидирующие позиции в производстве машин, которые делали полупроводники. Они даже были второй экономикой мира, можете себе такое представить? Потом, конечно, технологическое лидерство у них отняли. Поток новых технологий иссяк, страна пришла в упадок.
— Какое… — я хотел спросить «какое отношение это имеет к нашей ситуации». Но тут до меня начало доходить.
— Как… как это происходило? — спросил я, чувствуя, как вдруг пересохло во рту.
— Это знают только контактёры, — Лев пожал плечами, — а они предпочитают
