Руки вверх, Ваше Величество! - Николай Мизийски

На перемене все окружили близнецов, даже те, кто не выучил уроков дома и рассчитывал на десять свободных минут в школе. Дежурные стояли у дверей и разгоняли любопытных из других классов:

— Оставьте нас в покое! Если вам так уж нужны артисты, добывайте себе сами из цирка «Континенталь!

Событием в нашем классе особенно были довольны девочки. Они поглядывали на свои отражения в оконных стеклах, подходили к какой-нибудь из трех образовавшихся групп, умничали и каких только вопросов не задавали:

— Это легко — скакать на лошади?

— Сколько лет вы работаете артистами?

— Скажите, а жокейки тоже бывают?

— А почему в цирке вы одеваетесь по-другому?

— А если я, например, сяду на лошадь, то не упаду?

Почему-то все девочки мгновенно забыли о моих спортивных достижениях. Когда же я напомнил Дочке, что в субботу прыгнул в высоту на метр пятьдесят пять, она только пожала плечами:

— Ну, и?

И продолжала крутиться в толпе. Даже моя подруга Калинка ни разу ко мне не повернулась. А в прежние времена она не упускала случая спросить: «У тебя ластик есть? Если нет, хочешь, я тебе дам?»

Звонок позвал нас ко второму уроку. Ребята неохотно заняли свои места. Вошла Балевска, преподавательница географии. На этот раз она несла не одну, а две карты. Прежде чем развернуть их, она восторженно провозгласила:

— Привет всем и особенно трио «Тринидад!» Вчера вечером я смотрела ваше представление, мальчики. Вы прекрасны!

Я тут же подумал: «Хорошо, что она смотрела их вечером, а не в послеобеденной программе!» Наверное, и Крум подумал о том же самом, потому что тревожно зашевелился.

Учительница Балевска повесила одну из карт рядом с доской.

— Но это же не Азия, а Южная Америка, — сказала Дочка.

— Правильно, — ответила учительница. — В этой четверти мы действительно изучаем другой материк. Но давайте сегодня поговорим немного о тех местах, где родились наши гости. Кто из них расскажет нам что-нибудь о Тринидаде?

Такое желание было у всех троих:

— Тринидад находится в западном полушарии, недалеко от Венесуэлы…

— Если кто захочет отправиться туда на пароходе, то ему надо добираться через Черное море, Босфор, Мраморное море, Дарданеллы, Эгейское и Средиземное моря, Гибралтарский пролив и Атлантический океан — до самого Порт оф Спейна, который является главной пристанью Тринидада…

— Остров открыл Христофор Колумб в тысяча четыреста девяносто восьмом году. Тринидад занимает площадь около пяти тысяч квадратных километров, а значит, он меньше Болгарии в двадцать два раза. Общая длина всех железных дорог там около двухсот километров, а у нас такого участка дороги хватает всего от Софии до Плевена…

— Климат на острове тропический. Там выращивают сахарный тростник, бананы, какао, кофе, кокосы. На плантациях работают негры, индейцы и мулаты, а прибыли забирают себе одни белые…

Перед тем как свернуть Южную Америку и развернуть Азию, учительница обратилась к близнецам в последний раз:

— Тринидад — ваш родной остров, и вы его любите, а где все-таки вы предпочли бы жить?

— В Болгарии! — выкрикнули три голоса.

Глава IV. Письмо от покойника

С дядей Геннадием я встретился в тот же день после обеда. Зашел в сквер на улице Явор. Там есть ларек, в котором продают очень вкусные пончики. Неплохо бы человеку подкрепиться, особенно если перед этим он был на репетиции пионерского драмкружка… Репетиция — занятие скучное: тебя заставляют без конца повторять одну и ту же реплику. И при этом никто не аплодирует, никто не кричит «браво» или «бис». В прошлом году мне очень хотелось прославиться как артисту, но тогдашняя руководительница в первую же неделю освободила меня от занятий. Она сказала, что для такого искусства человеку, кроме желания, нужен еще и талант. В нынешнем году с пионерами нанимается артист Государственного драматического театра Трифон Манолов. В свое время этот человек оценил меня по достоинству и сам предложил мне записаться в кружок. Я принял его предложение, но теперь уже мне что-то расхотелось: много времени теряешь впустую.

Я подошел к ларьку и заказал два пончика с двойной порцией сахарной пудры. Потом присел в сторонке на торчащий из-под земли корень большого дерева. Он возвышался горбом на добрых десять сантиметров, поэтому не имело смысла искать свободную скамейку в аллее. В тот же миг из-за дерева выскочил дядя Геннадий, все такой же помятый и плохо одетый.

— Здравствуй, Александрик!

Я ничем не выдал своего удивления и ответил:

— Здравствуй. Ты не на работе?

Дядя Геннадий опустился на траву и отломил себе кусок пончика:

— Я в ночной смене. Знаешь, так удобнее…

Я чувствовал, что он хочет мне что-то сказать, но не знает, с чего начать. Руками он обхватил свои согнутые колени. На кистях вздувались темно-синие вены. Я решил сам расположить его к разговору:

— На этот раз тебе не хочется говорить, да?

— Что ты! — неопределенно ответил дядя Геннадий.

— Тогда почему молчишь?

— Не уверен, что ты сможешь сохранить тайну.

Это меня задело:

— Если надо, буду нем, как мертвец!

Он засмеялся:

— Иногда и мертвые не так уж молчаливы. Летом, например, я получил весточку от покойника.

— Какую весточку?

— Я тебе скажу, только если обещаешь молчать.

— Обещаю.

Дядя Геннадий вытащил из заднего кармана смятый, местами порванный лист бумаги в тоненькую клетку. Он развернул его и подал мне. На листке было написано темни лиловыми буквами:

«Крепость Бейга. Четыре метра к северу от точки, где пересекаются диагонали, Altin. 26 июня 1938 г.».

— Прочитал?