Журнал Наш Современник 2007 #2 - Журнал Современник

Сложно говорить об аргументированной позиции России, когда из запланированного в 1992 г. совместного четырехтомного сборника документов “Катынь. Документы” в Польше изданы все четыре, а в России лишь два тома. Достаточно ознакомиться с материалами по Катыни, подготовленными некоторыми российскими историками и юристами, чтобы найти немало “полонизмов”, то есть смысловых оборотов, не свойственных русской речи. Это свидетельство того, что российская историческая наука и юриспруденция в катынской теме попросту переписывают польские источники.

Главная военная прокуратура РФ не располагает данными об эксгумациях, проведенных польскими историками и археологами на территории СССР, а впоследствии России и Украины, в 1991-м и 1994-1996 гг., так как они изданы на польском языке. Но ни российские прокуроры, ни российские историки пальцем не пошевелили для перевода опубликованных отчетов на русский язык с целью ввода их в нормальный научный и юридический оборот. При этом поляки любую информацию из России, имеющую отношение к Катыни, моментально переводят и тиражируют.

Польская сторона не только внимательно относится к информации из России, но и умело формирует в российском обществе выгодное для себя мнение. 14 апреля 2005 г. Указом Президента Республики Польша А. Квасьневского 32 жителя СНГ “за выдающийся вклад в раскрытие и документирование правды о политических репрессиях в отношении польского народа” были награждены польскими государственными наградами. Среди них российские историки и исследователи “Катынского дела” Н. Лебедева, В. Парсаданова, А. Яблоков, Г. Жаворонков и др., внесшие существенный вклад в обоснование польской версии катынского преступления.

Для лучшего понимания сформировавшейся в польско-российских отношениях “стабильной, постоянной враждебности” (П а в л о в с к и й Г. Интервью еженедельнику “Wprost” http://www.inosmi.ru/stoies/05/08/08/3450/225843.html) необходимо обратиться к истории катынского преступления.

Выстрелы из прошлого

В сентябре 1992 г. в Архиве президента РФ (бывшем архиве ЦК КПСС) были найдены сверхсекретные документы, из которых следовало, что на основании решения Политбюро ЦК ВКП(б) в апреле-мае 1940 г. сотрудники НКВД СССР расстреляли 14 552 пленных польских офицеров, полицейских, разведчиков и др. из Козельского, Осташковского и Старобельского лагерей для военнопленных, а также 7 305 польских заключенных, содержавшихся в тюрьмах западных областей Белорусской ССР и Украинской ССР.

14 октября 1992 г. копии этих документов с большим ажиотажем были предъявлены польской и российской общественности. После этого многие решили, что под запутанной и противоречивой историей “Катынского дела” проведена окончательная черта и что историческая правда, хотя и с полувековым запозданием, наконец-то восторжествовала.

Надо заметить, что ряд фактов свидетельствует о том, что часть польских военнопленных была действительно расстреляна органами НКВД СССР. Но не меньше давно известных и вновь открытых фактов убедительно свидетельствуют о том, что в урочище Козьи Горы, рядом с местечком Катынь (под Смоленском), поляков расстреливали немцы.

Вернемся в далекий 1943 г., когда 13 апреля “Радио Берлина” сообщило о найденных в Катынском лесу захоронениях 10 тысяч польских офицеров, которые, как утверждали нацисты, были уничтожены большевиками. Дело получило название “Катынского”. По указанию Гитлера “Катынским делом” занимался лично министр имперской пропаганды Геббельс. Польское правительство в эмиграции поддержало немецкую версию, и 16 апреля 1943 г. с соответствующим коммюнике выступил министр обороны Польши генерал М. Кукель.

В ответ 15 апреля 1943 г. Совинформбюро обвинило в катынском преступлении нацистов, объявив, что польские военнопленные “находились в 1941 г. в районе западнее Смоленска на строительных работах и попали со многими советскими людьми, жителями Смоленской области, в руки немецко-фашистских палачей летом 1941 года” (Катынь. Расстрел. С. 448).

В январе 1944 г. в Козьи Горы на место захоронения расстрелянных польских офицеров выехала Специальная комиссия под руководством академика Н. Н. Бурденко, которая подтвердила заявление Совинформбюро от 15 апреля 1943 г. Комиссия установила, что “до захвата немецкими оккупантами Смоленска в западных районах области на строительстве и ремонте шоссейных дорог работали польские военнопленные офицеры и солдаты. Размещались эти военнопленные в трех лагерях особого назначения, именовавшихся: лагерь N 1-ОН, N 2-ОН, N 3-ОН, на расстоянии от 25 до 40 км на запад от Смоленска”. Осенью 1941 г. военнопленные поляки были расстреляны в Катынском лесу “немецко-фашистскими захватчиками” (Катынь. Расстрел. С. 515; М а ц к е в и ч. Катынь. Часть вторая).

Однако попытка в 1946 г. закрепить выводы комиссии Бурденко решением Международного военного трибунала (МВТ) в Нюрнберге и окончательно закрыть тем самым катынскую тему не имела успеха. Немаловажную роль сыграли два обстоятельства.

Во-первых, рассмотрение вопроса о Катыни в трибунале роковым образом совпало с началом “холодной” войны, идеологию которой в своей знаменитой речи в Фултоне сформулировал 5 марта 1946 г. бывший премьер-министр Великобритании У. Черчилль. В ситуации нарастающей враждебности в отношениях между странами Запада и СССР советский обвинитель полковник Ю. Покровский, отвыкший от реальной состязательности в судебных процессах и не ожидавший серьезных политических подвохов от недавних союзников по антигитлеровской коалиции, по выражению западных журналистов, выглядел “жалко”.

Вторым важным обстоятельством явилось то, что незадолго до рассмотрения “катынского эпизода” польское эмигрантское правительство распространило среди участников Нюрнбергского процесса и журналистов “Отчет о кровавом убийстве польских офицеров в Катынском лесу” (более 450 стр.), подготовленный польским юристом В. Сукенницким и активным участником поиска поляков в СССР М. Хейтцманом. В этом документе вина за катынское преступление возлагалась на СССР (Катынский синдром. С. 193).

Вопрос о Катыни в Нюрнберге рассматривался 1-3 июля 1946 г. Советские свидетели повторили уже давно известные из Сообщения комиссии Бурденко факты. Немецким свидетелям при явном попустительстве председателя трибунала удалось формально опровергнуть или поставить под сомнение целый ряд небрежных утверждений советских прокуроров (к примеру, немецкий 537-й полк связи ошибочно именовался в советских документах “537-м строительным батальоном”, оберст-лейтенант (подполковник) Аренс — “обер-лейтенантом Арнесом” и т. д.).

Сыграл свою роль и серьезный правовой просчет комиссии Бурденко, которая обвинила немецких военнослужащих 537-го полка связи во главе с оберст-лейтенантом Аренсом непосредственно в расстреле польских пленных. Тогда как с формально-юридической точки зрения их следовало обвинять лишь в пособничестве такому расстрелу.

Эти мелкие, на первый взгляд, ошибки и неточности дали основания членам трибунала от трёх западных держав выступить единым фронтом и, вопреки протестам члена МВТ от СССР генерал-майора юстиции И. Т. Никитченко, принять по “катынскому эпизоду” двусмысленное решение. Суть его заключалась в том, что, не снимая с руководства нацистской Германии юридического обвинения в катынском преступлении, трибунал по формальным поводам исключил “катынский эпизод” из приговора!

Впоследствии поляки-эмигранты издали на Западе ряд книг, в которых утверждалось, что преступление в Катыни совершили сотрудники НКВД. Эту позицию в 1952 г. отстаивала известная комиссия палаты представителей американского конгресса (“комиссия Мэддена”). В 1970 г. позицию американских конгрессменов поддержала английская палата лордов (подробнее см.: Катынь. Расстрел. С. 441, 442).

В начале 80-х катынская тема заняла важное место в идеологической борьбе “Солидарности” против коммунистической власти Польши. Через несколько лет Катынь стала общепольской национальной проблемой, на гребне которой “Солидарность” рвалась к власти. Продолжение замалчивания катынской темы официальными властями Польши и СССР становилось нетерпимым.

В мае 1987 г. была создана двусторонняя комиссия историков СССР и Польши по вопросам истории отношений между двумя странами, и прежде всего по катынскому вопросу. Однако по вине советской стороны комиссия работала крайне медленно и неэффективно. Это позволило польской стороне взять инициативу в свои руки.

В результате в 1988 г. польские историки Я. Мачишевский, Ч. Мадайчик, Р. Назаревич и М. Войцеховский провели так называемую “научно-историческую экспертизу” Сообщения Специальной комиссии Н.Н.Бурденко, в которой они признали выводы комиссии “несостоятельными” (Катынь. Расстрел. С. 443). Никакой внятной реакции советских историков и официальных властей на польскую экспертизу не последовало. Это означало новую победу польской позиции в “Катынском деле”.